read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


По его лицу как бы пробежала тень судороги - оно стало трезвым. Он
отшатнулся и, уткнув локти в стол, погрузил лицо в ладони.
- Зачем вы забрали меня оттуда? Говорили - сколько вы все говорили! -
чтобы у меня была настоящая любовь... а когда... когда... - я немо зашелся
плачем, я раздирающе разевал рот, который сводило и изламывало.
Валтасар, склонивший голову, развел пальцы, высматривая меж них, и мне
показалось - глаза его вытаращены. Евсей же, напротив, зажмурился, дернул
головой, как бы отметая остолбенение мысли, затем приблизил ко мне сжатый,
из немелких, кулак и хрипнул резким шепотом:
- Ты мужик или кто?!
Родька, весь красненький, будто запыхавшийся от бега, тоже сжал кулаки
и затопал ногами на Валтасара:
- Отвези его, куда он просит!
Я был само ощущение ошейника с пристегнутым поводком, который тянут изо
всех сил.
- Забрали оттуда - и мне только хуже... там... там мне не было бы, как
сейчас! - потянув в себя воздух, я словно вдохнул сухой снег, моментально
пресекший голос.
Евсей набрал из кружки воды в рот и брызнул мне в лицо. Пенцова будто
подбросило из-за стола с вытянутыми вперед руками - он толкнул Евсея:
- Спятил?
Тот с пристуком вернул кружку на стол, прочно взял Валтасара за
предплечья и дважды шатнул его: на себя и от себя. Потом он величаво указал
на меня пальцем и начал каким-то барственно-брюзгливым тоном:
- Ты - точка всеобщего притяжения? Что-оо?.. - лицо выразило среднее
между возмущением и гадливостью. - Я! Я! Я! - как бы передразнил он меня,
кривляясь. - Тебе обещали! тебя отвези... - продолжил он, убыстренно двигая
руками, будто подкидывая и крутя шмат теста. - А вообразим утопию: она
вправду взяла себе в голову и стала ждать, когда ты станешь мужиком. Ты ж на
ней не женишься! Это сейчас ты несчастный, а как только сделаешься
самостоятельным, начнешь зарабатывать - загоришься на другие цветочки! А ее
будешь гнать...
Он жестикулировал все жарче, упорно отталкивая Валтасара, который
пытался его обнять. Вдруг Евсей налил стакан и с холодной непоколебимостью
произнес:
- Пью за то, чтобы она не оказалась набитой дурой, не вздумала
взрастить в себе чувство...
Ужас запустил клыки в мое сердце.
- Не-е-ет!!! - я вскочил с креслица и, не подведи нога, кинулся бы и
выбил у него из руки стакан.
Все вокруг затряслось, хаотически искажаясь, делая стены волнистыми,
смешивая линии - поглощаясь жалобно звенящим душевным обвалом. Валтасар
обхватил меня, стиснул с устрашающей торопливостью, неотторжимой от пожара,
горячечно шепча и нежа терпкостью водочных паров:
- Успокойся! успокойся! успокойся!..



13.

Ночами я больше не спал - я проводил время с ней. Лишь только закрывал
глаза, она оказывалась передо мной.
Она на песке под солнцем, чей жар теперь, за ненадобностью, так
бледен...
Она в протоке, обливаемая дымящимся мучнистым светом, похожим на
медово-золотистую пыльцу.
Она ко мне лицом. Спиной...
Она на дороге...
Я часто вставал, приоткрыв окно смотрел в небо - оно вбирало мою
одинокую неумиротворенность и начинало пылать от угрюмо-черного горизонта до
зенита. Я пускал в куст зажженные спички - и все мое существо, каждая мышца
восставали против того, что ночью почему-то принято лежать и даже спать.
Гущина грез в их острой причудливости влекла меня по пестрым узорам
похождений. Я озарял творимый ночной Дербент фейерверком, выкладывая золотом
света фасады его домов то с куполообразными, то с плоскими крышами. Потом я
гасил летучие огни, и месяц орошал город зыбкой мерцающе-стеклянной
изморосью. Деревья обширно-загадочного сада серебристо трепетали, стоя в
середке густо-чернильных кругов. Я заливал траву нежно-лунным молоком и
разбрасывал исчерна-синий плюш теней. Мы с нею гуляли в этой изысканной
заповеданности, взволнованно проходя через расстилающиеся веера любовных
токов.
Перед нами вздымалось, ворочалось море, волны светло-пенящимися
морщинами льнули к ее ногам. В сияющих дебрях воображения я выбирал цветы
предельной сказочной яркости и подносил ей букет за букетом.
Я без конца защищал ее от кого-нибудь: каких только ни нарисовал я
подонков! Ночь неслась в приключениях - в конце я неизменно нес ее на руках,
и она обнимала меня, я осязал ее щеки, губы - целуя подоконник, графин с
водой, штору... Мы с ней оказывались в моей залюбленной комнате Дербента,
где я стоял во весь рост - великолепно стройный, с осанкой могущественного
благородства, непринужденного в дарении и в нечаянном грабеже. Девственно
белейшие, но уже затронутые красивой борьбой простыни посверкивали снежными
изломами складок, мы обнимались, нагие, и она на коленках поворачивалась ко
мне, как в свое время, когда я подсматривал, поворачивалась к Валтасару
Марфа. Я исступленно опьянялся звуком сосредоточенного дыхания - тем, как в
ответ на мои старательно ритмичные движения звучало достойное того, чтобы с
ним принять смерть, слово "ходчей!"
Утром мой организм восставал против плоской прозы завтрака, я что-то
проглатывал кое-как и, ковыляя в школу, сумасшедше хихикал, когда судорога -
это появилось в последнее время - подергивала остатки мышц в моей
искалеченной ноге.
Чем ближе был ее урок, тем свирепее каждый мой мускул протестовал
против сидения за партой, против того, что нельзя хохотать, корчить рожи,
хлопать по спине Бармаля, прыгнуть в окно...
В перемену перед ее уроком меня как бы не было в классе: я жил в том
пылающем дне, где:
Она на золотой ряби песка - одушевленного ею, переставшего быть мертвой
материей планет.
Она в протоке, искристо трепещущей от ее задора.
Она - ничком рядом со мной на берегу, в хохоте болтающая ногами.
Во мне, в безотчетной непрерывности внутренних безудержно-восхищенных
улыбок, повторялись каждое ее слово, жест, поза, взгляд... уставившись на
дверь, в которую она сейчас войдет, я осязал, когда ее пальцы снаружи
касались дверной ручки: раз при этом я зажмурился, но все равно увидел
сквозь веки, как она входит. Я считал: "Один, два, три..." Если за эти три
секунды ее глаза не встречались с моими, я тыкал авторучкой в вену на руке,
клянясь, что, если она еще раз войдет вот так - в первые три секунды на меня
не взглянув - я всажу перо в вену, выдавлю содержимое авторучки в кровь.
На ее уроке я ужасаюсь, что могу натворить все что угодно - погладить
ее руку, берущую мой чертеж. Когда она, с оттенком милой досады, мягко
обращается ко мне: "Арно, у тебя это почти полужирная линия - надо
волосную..." - я блаженствую, как от ласки, мне мнится нечто сокровенное в
ее тоне.
Я представляю, в какой позе она останавливается у меня за спиной, какое
у нее выражение, и рисуется она нагая: "Ходчей-ходчей!" Я хочу, чтобы ее
урок длился как можно дольше, но еле выдерживаю его - руки не слушаются,
трясутся, исколотившееся сердце, частя сбивчивой дробью, прыгает уже с
каким-то еканьем.
Чертежи у меня выходят скверные - я вижу ее смиренное сожаление и
стараюсь, стараюсь... Никто не подозревает, каких усилий мне стоит думать на
ее уроке о чертеже, прикладывать линейку к бумаге, водить карандашом.



14.

В одно утро я почувствовал - все: я не смогу сегодня чертить. Вообще не
смогу что-нибудь делать. Опять почти всю ночь проторчал у окна, заработал
насморк - был октябрь.
Когда я понял, что не удержу в руке циркуль, часы показывали шесть -
вот-вот дом подымется. Стало нежно-грустно, жалко себя. Как она огорчится,
увидев, что я не могу чертить! Огорчится и не будет знать, что я не могу
чертить из-за любви к ней... Пусть знает! Мне захотелось этого во всей
безысходности, во всем восторге жажды - угождать ей с верностью, не имеющей
ничего себе равного!
Написать?.. самыми пленительными, патетическими, трогательными
словами!..
На мою страстность, однако, мало-помалу лег пожарный отблеск:
вообразилось - с каким лицом она прочитала бы то, из-под чего неизбежно
проступила бы скупая определенность, отдающая застенчивой вульгарностью:
"Извините, пожалуйста, я не могу чертить, потому что..." Я поморщился.
Вдруг меня пристукнуло мыслью послать ей рисунок. Лучше даже не рисунок
- чертеж, из которого она бы все поняла...
Прикнопив к чертежной доске лист, я увидал на нем величавый замок, чьи
решительные очертания дышали повелевающей внутри оригинальной, невероятной
жизнью: ее желтым светом, похожим на одуванчики. Не успев ничего подумать, я
моментально наполнил золотыми кубками с алым вином, разноцветным бархатом,
слоновой костью, лилиями - замок, в котором должна жить она, только она!..
Карандаш стал послушно вычерчивать башенки, эркеры, балконы, терраску,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [ 13 ] 14 15 16 17 18
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.