- Подселенцев поднял стопку и ногтем показал у донышка, сколько именно. -
Так что правильных слов тут всего только одно: братство! Такое, как у нас
вот за столом сегодня, во славу Вербного воскресения!
Чокаться в Киммерии было со времен Лукерьи не принято. Выпили и прочие. Доня
закашлялась, больно злая бокряника ягода все-таки. Гликерия понимающе
подвинула к ней графин с морошковой, но та во все глаза глядела на гипофета,
не до морошковой ей было.
усиливали его: все правильно сказал хозяин. Веденей ел огромный кусок пирога
и размышлял, кому придется говорить ответный тост - гостю, то есть ему, или
второму старику, пришлому из Внешней Руси. Выпало второе. Федор Кузьмич
утерся салфеткой и поднял стопку.
прежде ошибки были исправлены. Исправление порчи - главнейшее дело, это
давно сказано у китайцев в "Книге перемен". И, хотя Россия - не Китай, но
Киммерия - это все-таки Россия, и это хорошо. Очень отрадно узнать, что
прапрадедушка Петр Алексеевич сюда приехал, взял на глаз град Киммерион - и
на пустом месте для себя воздвиг похожий. Не его вина, что там город - не
как здесь, его... устеречь некому. И рыба... хуже. Но был тот город
столицей, больше двух столетий был. И можно только завидовать, что Киммерион
беспрерывно был и поныне остался неизменной столицей Киммерии - уже тридцать
восемь столетий. Поэтому смело можно выпить за славное будущее Киммериона,
Киммерии и всей Российской империи!
рюмкой высоко поднятой крепкой руке. Гипофет почувствовал, что ради такого
торжественного тоста и ему тоже встать полагается.
этот тост, я считаю, будет исторический.
бокряники сводило скулы - такую водку залпом не пьют, ее только пробуют,
жалко ведь губить красоту хозяйкиной работы одним халком! Но Гликерия, хотя
сама и пила другое, кажется, была довольна, что плоды ее трудов исчезают в
животах гостей, - она только жалела, что никто из многочисленных дядьев,
теток и двоюродных к отцу-деду на Вербу не зашел. На Пасху, конечно, придут,
но вот и на Вербу можно бы. Пользуясь тем, что гости жуют, хозяйка ушла на
кухню и извлекла из печи главное блюдо стола - вербную кашу. С помощью Дони
внесла чугун в столовую и дозволила помощнице разложить по тарелкам нечто:
гречневая каша, перемешанная с немалым количеством вербных почек, была
обильно полита деревянным маслом.
Вкуса он не чувствовал, все отшибала бокряниковая горечь. От него, от
третьего за столом мужчины, ждали тоста, и он заговорил , используя немалый
ораторский дар, развитый в толкованиях сивиллиного бреда. Он рассказывал,
какой нынче прекрасный на острове Петров Дом вербный базар. Как продают там
и иву, и ветлу, и лозу, и брезину, и молокитник, и шелюгу, и ломашник, и
вязинник, и кузовницу, и краснотал, и белотал, и синетал, и чернотал, и даже
привозимые из далекого Арясина армянские финики, сиречь опять-таки вербу, -
и все это означает древний, любимый киммерийцами праздник, о котором Святая
Лукерья Киммерийская, - по преданию, конечно, - сказала: "Не та вера правее,
которая мучит, а та вера правее, которую мучат!" Славный это праздник
киммерийского плодородия, когда все кипит и трется в Рифее, - сумасшедшая
рыба, случается, даже икру не в сроки мечет, это как раз и называется
"трется", - пирог с рифейской зубаткой у хозяюшки прямо как вербный базар,
отменный, а каша прямо как пирог, - а еще выпьем в память того, как несли
древние киммерийцы на Урал со своей древнейшей родины вербные семена и
саженцы, потому как без воды киммериец - никуда, а где верба, там вода, - а
когда роняли они семена на дорогу, то вербы вымахивали, к примеру, как у
евреев на реках Вавилонских, на такую вербу, она же ива и прочее, не только
разные смычковые и щипковые инструменты повесить бы можно, а и рояль ничего
себе; вот и продают на Петрове Доме все вербное, кроме засахаренных
каштанов, потому что каштаны, сколькое их ни тащат офени на Лисий Хвост, все
идут бобрам в обмен на железное дерево кедр...
Веденея стих безостановочного говорения, ну и пусть говорит: под такие речи
и пьется легко, и закусывается душевно. А Веденея тем временем несло дальше,
он отчего-то пустился рассказывать о чудесах островка Прыжок Лосося,
расположенного в сотне верст к северу от Мебиусов, бобриных дач, по пути к
Миусам, рачьим пастбищам. На острове этом вечно идут дожди, но непростые, а
неприятные, хотя пречудные: выпадают там дожди не из воды, а из всего, даже
из каменных статyй, - а вот недавно шел дождь из самых разнообразных
российских удостоверений личности, с грамот времен Петра Великого начиная и
до билетов покойной Коммунистической Партии Советского Союза, но об этом
дожде узнали случайно, потому что ближе всех к Прыжку Лосося обитают бобры,
они про дождь проведали и всю выпавшую целлюлозу погрызли, одно осталось
временное водительское удостоверение Хохрякова Геннадия Павловича...
огорчала Доню. Настойка меняла в стопке цвет, сгущаясь оттенком к донцу.
Веденей закашлялся, взял рюмку, а покуда он ее пил, глава дома со значением
произнес:
поднялся: пейте-ешьте, гости, без меня, ваше дело молодое, а я отдыхать
пошел, мое дело стариковское. Болтливую эстафету у Веденея перехватили
женщины: все они как одна позавчера видели - напился сосед Коровин в
стельку, небогоугодно это, нет, - весло в Рифей упустил, бобры на Мебиях
поймали, городовому отвезли и жалобу архонту подали, городовой к Коровину
пришел, а тот в сенях без порток лежит и "Сме-ело мы в бой пошли" орет, но
тут из гильдии лодочников пришли и с городовым сцепились, увезли Коровина на
экспертизу и доказали, что он трезвый, это ж каким маслом и какое колесо
надо мазать, чтоб такую справку сделать?.. Нить разговора уплыла от Веденея,
да и Господь с ней, с нитью.
Пашу, и брата тоже проведал. С черноволосой девушкой за столом он тоже
наперемигивался, да вот ушла она куда-то. Он не хотел больше слушать нытье
Варфоломея, требующего "себе в рюмку". Его раздражали глухие стуки в подполе
подселенцевского дома, - видать, местный барабашка расходился, - и жутко
хотелось домой, на Витковские Выселки. Гипофет встал, откланялся, татарка
проводила его до дверей, которыми он вошел в кухню.
том сила твоя главная скажется. Три дочки у тебя вырастут, хорошие девки
будут, и племянниц две, тоже хорошие будут, ох, жизнь тебе парень такое
покажет... - бормотала Нинель, слушая удаляющиеся шаги Веденея.
соседа-лодочника, что-то спросил. Тот вяло ответил. Стражники повторили
вопрос. Лодочник, кажется, вконец дошел.
периблеспис у меня... Что? Да, да, это грусть, которая с человеком бывает
при виде помешанных... Никого я из вас не обзываю! Кроме вас помешанных за
день насмотрелся, возил до обеда, потом лодку сменщику оставил... А куда
хотите, туда звоните. На экспертизу? Везите сию минуту...
сшибать калым с менее защищенных бедолаг. Нинели было жаль соседа-лодочника.
Она-то знала, какие беды ему еще предстоят. Но, как всегда, молчала;
бесполезно людям про их будущее рассказывать. Оно и так наступит, а если
рассказать - то либо не поверят, расстроятся, - либо поверят, тогда
расстроятся еще больше. Ни к чему людям знать будущее. Находилась она уже по
дорогам России, наговорила людям, чего с ними будет - нешто кто слушал?
Хватит с них ненужного знания. Им бы с обыкновенным-то управиться, что в
Киммерии, что на Руси.
на немногочисленные ночные огни Земли Святого Витта. Потом удостоверился,
что бояться больше нечего, выудил из сеней заранее припрятанную бутылку и
сделал из горлышка длинный глоток. С начальством в лодочной гильдии у него
был уговор: как уйдет стража - досчитай до десяти тысяч, медленно. Если
никто не вернулся - делай до утра что хочешь. Отчего до десяти тысяч, а не
до шести или до двенадцати - сосед не спрашивал. Он уже давно ни с кем не
спорил. Ибо кроме гильдии, профсоюза по-старинному если, его, Астерия
Миноевича Коровина, защищать было некому. Даже в праздники.
соседней, у Нинели, погас. Она знала, что нынче пасьянс у Федора Кузьмича
сойдется, а потому настроение завтра с утра будет лучше обычного.
6
не темней она, нежели ее древняя столица - воздвигнутый на сорока островах
град Киммерион. Среди же иных, младших городов Киммерии самым славным, -
хотя и нельзя констатировать, что слава эта такая добрая, - уже который век
числится еретический город Триед, стоящий близ двупроточного озера Мyрло.
Двупроточным озеро считается потому, что впадает в него небольшая, но бурная
речка Селезень, - слово это, надо заметить, женского рода, - она же из озера
неведомым образом и вытекает. По левой стороне, вдоль каменистого берега,
текут воды Рифея из великой реки в озеро, а по правой стороне текут воды
Мурла обратно в Рифей. При впадении Селезни в Рифей - оно же и выпадение -
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия
Куликов Роман
Володихин Дмитрий