Чтение 13–й страницы книги ~Алмазная колесница (том 1)~

- Итак. Забастовка должна начаться не позднее, чем через три недели. Восстание - самое позднее через полтора месяца...

- Не командуйте, маршал Ояма. Как-нибудь без вас сообразим, - перебил эсэр. - По вашим нотам играть не станем. Думаю, ударим осенью. - Он осклабился. - До тех пор пощипите с Николашки еще пуха-перьев. Пускай он перед народом совсем голеньким предстанет. Вот тогда и вмажем.

Василий Александрович ответил на улыбку улыбкой. Дрозд даже не догадывался, что в эту секунду его жизнь, как и жизнь его восьми товарищей, висела на волоске.

- Право, нехорошо. Мы же договорились, - укоризненно развел руками Рыбников.

Глаза революционного вождя вспыхнули озорными искорками.

- Держать слово, данное представителю империалистической державы, - буржуазный предрассудок. - Попыхтел трубкой. - А как по-вашему будет "покеда"?

Подошедший рабочий вскинул на спину последнюю коробку и удивился:

- Чего-то больно легок. Не пустой ли?

Поставил обратно на землю.

- Нет, - объяснил Василий Александрович, открывая крышку. - Это набор проводов для разных нужд. Вот этот бикфордов, этот камуфляжный, а этот, в резиновой оболочке, для подводного минирования.

Дрозд заинтересовался. Вынул ярко-красный моток, рассмотрел. Подцепил двумя пальцами металлический сердечник - тот легко вылез из водонепроницаемого покрытия.

- Ловко придумано. Подводное минирование? Может, грохнем царскую яхту? Есть у меня там в команде свой человечек, отчаянная голова... Надо будет подумать.

Грузчик поднял коробку, побежал на пристань.

Тем временем Рыбников принял решение.

- Что ж, осенью так осенью. Лучше поздно, чем никогда, - сказал он. - А забастовку через три недели. Мы на вас надеемся.

- Что вам еще остается? - бросил Дрозд через плечо. - Всё, самурай, мы расстаемся. Катитесь к вашей японской матери.

- Я сирота, - улыбнулся одними губами Василий Александрович и снова подумал, как хорошо было бы переломить этому человеку шею - чтоб посмотреть, как перед смертью выпучатся и остекленеют его глаза.

В этот миг тишина кончилась.

* * *

- Господин инженер, похоже, всё. Закончили, - шепнул Смуров.

Фандорин и сам видел, что погрузка завершена. Баржа осела чуть не до самой ватерлинии. Была она хоть и небольшая, но, похоже, вместительная - шутка ли, принять на борт тысячу ящиков с оружием.

Вот по трапу поднялась последняя фигура - судя по походке, с совсем не тяжелой ношей, и на барже одна за другой загорелись семь, нет, восемь цигарок.

- Пошабашили. Сейчас покурят и уплывут, - дышал в ухо филер.

Крошкин побежал за подмогой без четверти три, прикидывал инженер. Предположим, в три он добрался до телефона. Минут пять, а то и десять у него уйдет на то, чтоб втолковать Данилову или дежурному офицеру, в чем дело. Эх, надо было послать Смурова - он поречистей. Положим, в десять, нет в пятнадцать минут четвертого поднимут караул. Прежде половины четвертого не тронутся. А ехать от Каланчевки до Кожуховского моста на дрезине не менее получаса. Раньше четырех жандармов ждать нечего. А сейчас три двадцать пять...

- Доставайте оружие, - приказал Фандорин, беря в левую руку свой "браунинг", в правую крошкинский "наган". - На три-четыре палите в сторону баржи.

- Зачем? - всполошился Смуров. - Их вон сколько! Куда они с реки денутся? Придет подмога - берегом догоним!

- Откуда вы знаете, что они не отгонят баржу за город, где безлюдно, да не перегрузят оружие на подводы, пока не рассвело? Нет, их надо з-задержать. У вас сколько патронов?

- Семь в барабане, да семь запасных, и всё. Мы же филеры, а не башибузуки какие...

- У К-Крошкина тоже четырнадцать. У меня только семь, запасной обоймы не ношу. Я, увы, тоже не янычар. Тридцать пять выстрелов - для получаса маловато. Ну, да делать нечего. Действуем так. Первый барабан высаживаете подряд, чтоб произвести впечатление. Но потом каждую пулю расчетливо, со смыслом.

- Далековато, - прикинул Смуров. - Их борт наполовину прикрывает. По поясной фигуре с такой дали и днем-то попасть непросто.

- Вы в людей-то не цельте, все-таки соотечественники. Стреляйте так, чтоб никто с баржи на буксир не перелез. Ну, три-четыре!

Эраст Петрович поднял свой пистолет кверху (все равно от него, короткоствольного, на таком расстоянии проку было мало) и семь раз подряд нажал на спуск.

* * *

- Вот тебе на, - протянул Дрозд, услышав частую пальбу.

Осторожно высунулся из дверей. Рыбников тоже.

Огоньки выстрелов вспыхивали над грудой рельсов, сваленных в полусотне шагов от пристани.

С баржи ответили беспорядочной пальбой в восемь стволов.

- Шпики. Выследили, - хладнокровно оценил ситуацию Дрозд. - Только их мало. Трое-четверо, навряд ли больше. Сейчас мы эту закавыку решим. Крикну ребятам, чтобы обошли слева и справа...

- Стойте! - схватил его за локоть Василий Александрович и заговорил быстро-быстро. - Нельзя ввязываться в бой, они именно этого от вас и хотят. Их немного, но они наверняка послали за подмогой. Перехватить баржи на реке нетрудно. Скажите, на буксире кто-то есть?

- Нет, все были на погрузке.

- Полицейские появились недавно, - уверенно сказал Рыбников. - Иначе здесь уже была бы целая рота жандармов. Значит, погрузку главной баржи они не застали, мы чуть не час провозились с сормовской. Вот что, Дрозд. Сормовским грузом можно пожертвовать. Спасайте большую баржу. Уходите отсюда, вернетесь завтра. Идите, идите. Я уведу полицию за собой.

Он взял у эсэра моток красного провода, сунул в карман и, двигаясь зигзагами, выбежал наружу.

* * *

Черные силуэты на барже как ветром сдуло, исчезли и алые огоньки. Но вместо них секунду спустя над бортом заполыхали белые вспышки выстрелов.

Из склада к судну, петляя, пронеслась еще одна фигура - ее инженер проводил особенно внимательным взглядом.

Сначала пули свистели высоко над головой, потом боевики пристрелялись. От рельсов, рассыпая искры и издавая противный визг, зарикошетили кусочки свинца.

- Господи, смерть моя пришла! - ойкал Смуров, то и дело ныряя с головой за штабель.

Фандорин не сводил глаз с баржи, готовый стрелять, как только кто-нибудь попробует сунуться на буксир.

- Не робейте, - сказал инженер. - Чего ее бояться? Столько уже народу на том свете, нас с вами дожидаются. Встретят как родного. И ведь какие люди, не ч-чета нынешним.

Удивительно, но выдвинутый Фандориным аргумент подействовал.

Филер приподнялся:

- И Наполеон дожидается?

- И Наполеон. Любите Наполеона? - рассеянно пробормотал инженер, щуря левый глаз. Один из боевиков, посообразительней других, полез с баржи на буксир.

Эраст Петрович всадил пулю в обшивку - прямо перед носом у умника. Тот юркнул обратно под прикрытие борта.

- Внимательней, не зевайте, - сказал Фандорин напарнику. - Теперь они поняли, что им пора уходить, и полезут один за другим. Не пускать, отсекать огнем.

Смуров не ответил.

Инженер коротко взглянул на него и чертыхнулся.

Филер привалился щекой к рельсам, волосы на макушке блестели от крови, открытый глаз завороженно смотрел в сторону. Убит...

Встретится ли с Наполеоном, мелькнуло в голове у инженера, которому в этот миг было не до сантиментов.

- Товарищ рулевой, в рубку! - донесся с баржи звонкий голос. - Скорее!

Фигура, спрятавшаяся на носу снова полезла на буксир. С тяжелым вздохом Фандорин выстрелил на поражение - тело с плеском упало в воду.

Почти сразу же сунулся еще один, но его было хорошо видно на фоне белой палубной надстройки, и Эраст Петрович сумел попасть ему в ногу. Во всяком случае, подстреленный заорал - значит, жив.

Патроны, доставшиеся Эрасту Петровичу от Крошкина, кончились. Фандорин взял револьвер мертвеца, но и у того в барабане было всего три пули. А до четырех часов оставалось еще целых восемнадцать минут.

- Смелей, товарищи! - крикнул все тот же голос. - У них патроны на исходе. Руби швартовы!

Корма баржи отползла от причала; мостки, заскрипев, рухнули в воду.

- Вперед, на буксир! Все разом, товарищи!

И тут уж поделать было ничего нельзя.

Когда с баржи к носу кинулась целая гурьба людей, Фандорин и стрелять не стал - какой смысл?

Буксир изрыгнул из трубы сноп искр, зашлепал колесами. Канаты натянулись, зазвенели.

Отправились в три сорок шесть, посмотрел по часам инженер.

Удалось задержать на двадцать одну минуту. Плата - две человеческих жизни.

Он двинулся по берегу, параллельно барже.

Сначала поспевать было нетрудно, потом пришлось перейти на бег - буксир постепенно набирал скорость.

Когда Эраст Петрович миновал железнодорожный мост, сверху, с насыпи, донесся грохот стальных колес. Из темноты на полной скорости неслась большая дрезина, густо наполненная людьми.

- Сюда! Сюда! - замахал Фандорин и выпалил в воздух.

По скосу к нему тяжело бежали жандармы.

- Кто с-старший?

- Поручик Брянцев!

- Вон они, - показал Эраст Петрович в сторону удаляющейся баржи. - Половину людей по мосту на тот берег. И с обеих сторон. Догоним - огонь по рубке буксира. До тех пор, пока не сдадутся. Марш!

Странная погоня пеших жандармов за плывущей по реке баржой продолжалась недолго.

Ответный огонь с буксира быстро ослабел. Боевики все реже рисковали высовываться из-за железных бортов. Стекло в рубке вылетело, пробитое пулями, и рулевой вел суденышко, не высовываясь - вслепую. Из-за этого через полверсты от моста буксир налетел на мель и остановился. Баржу стало медленно разворачивать боком.

- Прекратить огонь, - приказал Фандорин. - Предложите им сдаться.

- Клади оружие, болваны! - кричал с берега поручик. - Куда вам деться? Сдавайтесь!

Деться эсэрам и в самом деле теперь было некуда. Над водой клубился неплотный предрассветный туман, тьма таяла на глазах, а по обе стороны реки залети жандармы, так что даже поодиночке, вплавь, было не уйти.

У рубки кучкой собрались уцелевшие - похоже, совещались.

Потом один выпрямился во весь рост.

Он!

Акробат, он же штабс-капитан Рыбников - несмотря на расстояние, ошибиться было невозможно.

На буксире нестройно запели, а японский шпион разбежался и перескочил на баржу.

- Что это он? Что делать? - нервно спросил поручик.

- "Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает!" - донеслось с буксира.

- Стреляйте, стреляйте! - воскликнул Фандорин, увидев, как у Акробата в руках вспыхивает маленький огонек, похожий на бенгальский. - Это динамитная шашка!

Но было поздно. Шашка полетела в трюм баржи, а фальшивый штабс-капитан, дернув с борта спасательный круг, прыгнул в реку.

Секунду спустя баржа вздыбилась, переломленная надвое несколькими мощными взрывами. Передняя половина подпрыгнула и накрыла собою буксир. В воздух летели куски дерева и металла, по воде растекалось пылающее топливо.

- Ложи-ись! - отчаянно заорал поручик, но жандармы и без команды уже попадали на землю, прикрыв голову руками.

Подле Фандорина в землю врезалось согнутое винтовочное дуло. Брянцев с ужасом смотрел на шлепнувшуюся рядом с ним ручную гранату. Та бешено вертелась, поблескивая фабричной смазкой.

- Не бойтесь, не взорвется, - сказал ему инженер. - Она без взрывателя.

Офицер сконфуженно поднялся.

- Все целы? - браво рявкнул он. - Выходи строиться, перекличка. Эй, фельдфебель! - крикнул, сложив руки рупором. - Твои как?

- Одного зацепило, вашбродь! - донеслось с того берега.

На этой стороне обломками зашибло двоих, но несильно.

Пока перевязывали раненых, инженер вернулся к мосту, где давеча приметил будку бакенщика.

Назад, к месту взрыва, приплыл на лодке. Греб бакенщик, Фандорин же стоял на носу и смотрел на щепки и масляные пятна, которыми была покрыта вся поверхность реки.

- Позволите к вам? - попросился Брянцев. Минуту спустя, уже оказавшись в лодке, спросил. - Что вы высматриваете? Господа революционеры на дне, это ясно. После приедут водолазы, поднимут трупы. И груз - сколько найдут.

- Здесь глубоко? - повернулся инженер к гребцу.

- Об эту пору сажени две будет. Местами даже три. Летом, как солнце нажарит, помельчает, а пока глыбко.

Лодка медленно плыла вниз по течению. Эраст Петрович всё не отрывал глаз от воды.

- Этот, что шашку кинул, отчаянный какой, - сказал Брянцев. - Не спас его круг. Глядите, вон плывет.

И в самом деле, впереди на волнах покачивалось красно-белое пробковое кольцо.

- Ну-ка, г-греби туда!

- На что он вам? - спросил поручик, глядя, как Фандорин тянется к спасательному кругу.

Эраст Петрович снова не удостоил говорливого офицера ответом. Вместо этого пробормотал:

- Угу, вот ты где, голубчик.

Потянул круг из воды, и стало видно, что с внутренней стороны к нему привязана красная резиновая трубка.

- Знакомый фокус, - усмехнулся инженер. - Только в древности использовали бамбук, а не резиновый провод с выдернутым сердечником.

- Что это за клистирная трубка? Какой еще фокус?

- Хождение по дну. Но я вам сейчас покажу фокус еще интересней. Засекаем время. - И Фандорин сдавил трубку пальцами.

Прошла минута, потом вторая.

Поручик смотрел на инженера с все возрастающим недоумением, инженер же поглядывал то на воду, то на секундную стрелку своих часов.

- Феноменально, - покачал он головой. - Даже для них...

На середине третьей минуты саженях в пятнадцати от лодки из воды вдруг показалась голова.

- Греби! - крикнул Фандорин лодочнику. - Теперь возьмем! Если не остался на дне - возьмем!

И, разумеется, взяли - спасаться бегством хитроумному Акробату было некуда. Он, впрочем, и не сопротивлялся. Пока жандармы вязали ему руки, сидел с отрешенным лицом, прикрыв глаза. С мокрых волос стекали грязноватые струйки, к рубашке прилипла зеленая тина.

- Вы сильный игрок, но вы проиграли, - сказал по-японски Эраст Петрович.

Арестованный открыл глаза и долго рассматривал инженера. Так и неясно было, понял он или нет.

Тогда Фандорин наклонился и произнес странное слово:

- Тамба.

- Что ж, амба так амба, - равнодушно обронил Акробат, и это было единственное, что он сказал.

* * *

Молчал он и в Крутицкой гарнизонной тюрьме, куда его доставили с места задержания.

Вести допрос съехалось всё начальство - и жандармское, и военно-судебное, и охранное, но ни угрозами, ни посулами от Рыбникова не добились ни слова. Тщательно обысканный и переодетый в арестантскую робу, он сидел неподвижно. На генералов не смотрел, лишь время от времени поглядывал на Эраста Петровича Фандорина, который участия в допросе не принимал и вообще стоял поодаль.

Промучившись с упрямцем весь день до самого вечера, начальники велели увести его в камеру.

Камера была специальная, для особенно опасных злодеев. Ради Рыбникова приняли и дополнительные меры предосторожности: койку и табурет заменили тюфяком, вынесли стол, керосиновую лампу убрали.

- Знаем мы японцев, читали, - сказал комендант Фандорину. - Расшибет себе башку об острый угол, а нам отвечай. Или керосином горящим обольется. Пускай лучше при свечечке посидит.

- Если такой ч-человек захочет умереть, помешать ему невозможно.

- Очень даже возможно. У меня месяц назад один анархист, ужас до чего отпетый, две недели пролежал спеленутый, как младенец. И рычал, и по полу катался, и пробовал башку об стенку расколотить - не желал на виселице подохнуть. Ничего, сдал голубчика палачу, как миленького.

Инженер брезгливо поморщился, бросил:

- Это вам не анархист. - И ушел, чувствуя непонятную тяжесть на сердце.

Загадочное поведение арестанта, который вроде бы сдался, а в то же время явно не собирался давать показания, не давало инженеру покоя.

* * *