Чтение 13–й страницы книги ~Три мешка хитростей~

- Деньги они спрятали, - пояснила Люда. - Где-то в Подмосковье оборудовали тайник и зарыли, как я поняла из обрывочных замечаний. Даже место знаю, деревня с жутко смешным названием... Старые Собаки. Умора, нарочно не придумаешь. Но где точно, понятия не имею.

- Почему же милиции не сказали? - возмутилась я. Людмила осеклась, потом забормотала:

- Почему, почему, по кочану! Мало ли кто что услышит! Точно ведь не знаю, а вдруг не правда? Ольга бы мигом за дверь выставила! Весь заработок потеряла бы!

- Сейчас зачем тогда рассказываете?

- Так Ольги уж нет! Да и деньги давным-давно вырыли...

Людмила начала торопливо распахивать холодильник и вытаскивать наружу сыр, колбасу, масло. Она явно жалела о том, что в пылу разговора выдала лишнюю информацию, и теперь пыталась понравиться "следовательше".

- Странная Ольга была, - суетилась Людмила.

- Почему?

- Ну посудите сами. Жила с Ярославом, вроде любила. Она ведь в свое время от мужа к нему сбежала. Он-то не сразу богатым стал!

- Кто?

- Как - кто? Слава Рюриков. Знаете, где они познакомились?

- Нет, конечно.

- В метро!

- Послушайте, - не выдержала я, - не далее пяти минут назад вы заявили, что Зверева была нелюдимой дамой, даже не имевшей подруг. Откуда тогда подобные сведения о ее личной жизни?

Мила улыбнулась.

- Вот и видно, что вы никогда не работали в прислугах. Через какое-то время хозяева перестают воспринимать вас как человека, а меня, немую инвалидку, тем более. До смешного доходит. Один раз слышу, Ольга у Алиски спрашивает: "Кто-нибудь приходил?"

Та в ответ: "Нет".

Мать подошла к холодильнику, распахнула дверцу и удивилась:

- А откуда все продукты, с утра же ничего не было?

- Ты же службу 77 вызывала, - спокойно пояснила Алиса, - курьер привез в пять часов.

- Я же спрашивала, кто приходил?

- Так никто, это же просто курьер! Людмила помешала ложечкой кофе.

- А насчет знакомства в метро... Вообще-то Ольга никогда не пила, но бутылок в баре у них целая батарея стояла. Клиенты приносили в подарок. Она даже шутила, что если бы была расположена, то точно спилась бы! Но в день, когда судили Рюрикова, явилась никакая, просто в дым, еле-еле на ногах держалась.

Мила раздела хозяйку и приняла отчаянные меры по "реанимации". Посадила в холодную воду, дала выпить пару стаканов воды с нашатырным спиртом, чтобы вызвать рвоту, потом напоила крепким сладким черным кофе и попыталась запихнуть Ольгу в койку.

Но женщина отказалась ложиться. Уселась на кухне и принялась рыдать горючими слезами. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ольга неожиданно принялась рассказывать историю своих взаимоотношений с Чепцовым и Рюриковым.

- Ничего-то ты не понимаешь, - бубнила Зверева, - садись, слушай, немтыка.

Люда сначала попыталась избежать ненужных разговоров, но Ольга с тупым пьяным упорством твердила:

- Садись, слушай, коли велю!

Пришлось устраиваться напротив и качать головой, изображая заинтересованность. А Звереву словно прорвало. Привыкшая к сдержанности женщина неожиданно принялась вываливать на голову домработницы такие интересные детали, что Люда только диву давалась, слушая откровения вконец окосевшей хозяйки.

С Чепцовым у Ольги не вышло семейного счастья, но в профессиональном плане они сработались замечательно. Хирург и анестезиолог - чудная пара. Можно проводить вдвоем операции и ни с кем не делиться заработком. Основав клинику, Феликс Ефимович сделал жену своим заместителем. Ольге он доверял полностью, как себе. Так они и существовали: жили в разных квартирах, ведя совершенно свободный образ жизни, но считались супругами. Наверное, подобное положение вещей устраивало обоих.

Потом в метро, в вагоне поезда, следующего к "Белорусской", Ольга случайно поставила сумку возле незнакомого молодого мужчины. Находившаяся в торбе жирная и вкусная каспийская селедка протекла, и вонючая жидкость измазала белые брюки соседа. Смущенная Ольга позвала парня к себе. Ехать дальше в штанах, напоминающих по запаху порт Владивостока, случайный знакомый не мог. Это был не слишком удачливый бизнесмен Ярослав Рюриков.

Так начался их безумный, невероятный роман. Ольга влюбилась, как двенадцатилетняя девочка. Она одела, обула и откормила мужика, который до встречи со Зверевой неоднократно пытался проворачивать какие-то дела, но ему фатально не везло.

И вскоре, словно сказочный дворец, возник "Коммерческий дом "Просторы". Несколько лет Зверева и Рюриков жили как в раю. Людмила не застала этот период дикого богатства. Потом Ярослава арестовали, и тут Ольга повела себя более чем странно Умиравшая от любви к мужику баба ни разу не пришла на свидание, не передавала передач и не явилась на суд. На все вопросы следователей Ольга спокойно отвечала:

- Никогда не знала, чем занимается любовник Он не рассказывал, а я не спрашивала, не муж ведь, а так, просто мужик для постели. Говорил, что бизнесмен, вроде компьютерами торгует... Уж извините, но я в первый раз про "Просторы" слышу.

Инкриминировать Ольге было нечего, и правоохранительным органам пришлось отступить. Ей только прислали повестку в суд, вызвали в качестве свидетеля. Но женщина туда не пришла, прислав справку о болезни. На том дело и закончилось.

- Вот стерва, - негодовала Мила, - пока вместе жили - хорош, а как посадили - всему конец? Ну не по-человечески это! Так не поступают!

Какое-то время Ольга жила одна, а затем у нее появился новый хахаль.

- Кто?

- Не знаю, - покачала головой Людмила, - ни разу не столкнулись.

- Почему тогда решили, что у нее был любовник? Мила усмехнулась:

- Так белье постельное меняю, все и понятно сразу стало: не одна спала.

В клинику я влетела, слегка запыхавшись. Надо же как задержалась! Сейчас Галочка станет ругаться. Но медсестра преспокойненько читала "Космополитен". Увидав меня, она зевнула:

- Пришла? Отличненько, вот сиди тут у поста, гляди "Космо".

С этими словами толстушка подхватилась и исчезла в сестринской, откуда через пару минут раздался скрип дивана.

Я позвонила домой.

- Алло, - сказала Кристина.

- Кристя, не приду сегодня ночевать, не волнуйтесь, все в порядке. Мама Сережи Михалева попросила остаться у них, она должна ехать в больницу.

Не успев договорить ложь до конца, я уже пожалела о вырвавшихся фразах. Сейчас умненькая Кристя мигом поинтересуется: "Какой Сережа? Июнь на дворе, все дети на дачу уехали". И я попаду в неловкое положение. Но Кристя повела себя загадочно:

- Очень хорошо, - отчего-то шепотом произнесла она.

- Почему? - удивилась я.

- Завтра поймешь, - сообщила девочка и отсоединилась.

Недоумевая, я принялась проглядывать толстый журнал. В отделении стояла сонная тишина, прерываемая только скрипом дивана из сестринской. Небольшое ложе явно не было рассчитано на вес Галины.

Неожиданно я почувствовала дикий, прямо зверский голод. Желудок заурчал, есть хотелось невероятно. Очень тихо я прошла в сестринскую и порылась в небольшом шкафчике. На столе, правда, по-прежнему возвышались руины торта, но хотелось чего-нибудь нормального, а не бисквита, сдобренного кремом.

Наконец в руки попался пакетик - "лапша быстрорастворимая". Повертев в руках изделие трудолюбивых китайцев, я нашла инструкцию и углубилась в чтение. "Нельзя есть, если вакуум портится. Жиреть по китайскому и европейскому вкусу". Но безграмотность переводчика еще полбеды. Больше всего мне не понравилась другая информация. В углу хрустящего пакетика красовалось изображение верблюда, а строчки, набранные мелкими черненькими буковками, сообщали: "Компания по экспорту и импорту местных продуктов и побочных продуктов животноводства". Хорошо еще, если данная лапша местный продукт, а если побочный? От верблюда известно, что побочное бывает. Говорят, очень ценная в пустыне вещь, там на такое высушенное дерьмо высокий спрос. Без него нельзя ни костер развести, ни дом построить. Но обнаружить его в лапше как-то не очень хотелось.

Я задумчиво вертела перед глазами заманчивую лапшу. Товары из Китая, как правило, отвратительного качества, зато недорогие, хотя иногда инструкции к ним звучат загадочно.

Мне попалась один раз упаковка, на которой значилось: "Ароматная стелька". Уже само название товара звучало двусмысленно, но следующая фраза была еще великолепней: "Нога, корень здоровья". А Тамара как-то купила у метро пакетик с чаем, который, если верить глазам, произвела "Всекитайская угольная промышленность"...

Нет уж, лучше просто выпью какао, вон из той банки с длинноухим кроликом...

Ночь прошла абсолютно спокойно, никто ни разу меня не позвал, люди мирно спали. Впрочем, в этой клинике, наверное, всегда так. Ведь лежат тут фактически здоровые люди. Только в шесть утра появился угрюмый мужик в синем комбинезоне и направился в операционную. Я решила проявить бдительность.

- Эй, вы куда?

- Из "Медтехники", - буркнул парень, лицо которого скрывал длинный козырек бейсболки, - у вас наркозный аппарат сломался. Сама-то кто? Тут сегодня Галя дежурит.

- Она спит, а я уборщица.

- Она завсегда спит, - вздохнул техник и исчез. Минут через десять он вышел и, насвистывая, двинулся к выходу.

- Работает? - спросила я.

- Как часы, - ответил мастер и пропал. Около восьми утра началась суета. Забегала дневная смена: медсестры со шприцами и ампулами, пошли обходом врачи, потом часть клиентов нехотя потянулась на завтрак, остальные самообслуживались в палатах. По коридору проплыл изумительный запах свежесваренного кофе... Затем провезли каталку, где лежала накрытая простынями довольно полная женщина.

- Куда ее? - поинтересовалась я у Гали.

- На операцию, - ответила та и недовольно прибавила:

- Вечно Тамарка опаздывает, а я жди лишний час после ночного дежурства!

Я только вздохнула. Ну разве можно беспробудный сон называть дежурством?

Взяв ведро и швабру, пошла в самый конец коридора, чтобы начать оттуда трудовую вахту. В противоположной стороне вспыхивала красным светом надпись: "Не входить. Идет операция". Недовольная Галя продолжала ругать соню Тамарку, я опустила тряпки в ведро, и.., раздалось оглушительное "бум"!

Стеклянные двери, ведущие в операционный блок, тихо осыпали стекла на пол. Медики мигом кинулись в сторону взрыва. Из приоткрывшихся створок валил черный дым. Словно посланец ада, в нем возник молодой мужчина, отчего-то по пояс голый, весь в крови и саже. На ногах у него болтались какие-то рваные тряпки - остатки одежды доктора. Окровавленные руки парень держал перед собой. Секунду он покачался на пороге, потом пробормотал:

- Идите скорей, там ужас, - и упал на пол.

Поднялась суматоха. Чтобы не мешаться под ногами, я забилась за диван в самый дальний угол и молча наблюдала за происходящим из своего укрытия.

Приехали пожарные, милиция, "Скорая помощь" из ожогового центра Института Склифосовского. В воздухе стоял жуткий запах, и повсюду носились черные, жирные хлопья. Перепуганные клиенты заперлись в палатах. Люди из высшего общества, по крайней мере большинство из них, никогда не станут, разинув рот, любоваться последствиями несчастного случая, как простонародье.

Примерно через час рыдающая Галочка рухнула возле меня на диван. Ее плечи мелко-мелко тряслись, тщательно нанесенный утром макияж размазался, волосы стояли дыбом, а на голубом халате тут и там виднелись черные пятна.

- Ужас, ужас, - твердила она.

- Что случилось?

- Баллон взорвался с кислородом! Жуть, жуть! Феликса Ефимовича на месте убило. Зинке, медсестре, руку оторвало. Владимира Михайловича, анестезиолога, контузило, да еще обгорел, а у ассистента Дмитрия Николаевича ожоги...

- А больная?..

- Жива, - всхлипнула Галя, - легче всех отделалась, может, потому, что лежала? Ой, какой кошмар! Слышала, конечно, что в других больницах такое случается... Но чтобы у нас? Черная полоса началась с погибшей девки. Затем, пожалуйста, Ольга Леонидовна, потом Феликс Ефимович... Все, клинике конец, больше сюда никто не поедет! Ой, горе, ужас!

- Что за девка погибшая, о которой ты вспоминаешь? - поинтересовалась я.

Галя шумно высморкалась и пояснила:

- Видеоинженер у нас работала, если только ее труд можно назвать работой. Пленки в камеру вставляла, операции записывала. В час дня домой уходила, скажи, разве это тяжело?

- И что с ней случилось?

- В машине подорвалась.

- Как ее звали? - тихо спросила я, заранее зная ответ.

- Полина Леонова, - ответила Галя и вновь разрыдалась.

Глава 15

Домой я влетела в крайней степени возбуждения. Впрочем, Тамара, открывшая дверь, тоже пребывала в истерическом состоянии.

Увидев меня, она нервно хихикнула и пригласила:

- Проходи в гостиную.

Я влетела в комнату и увидела парадно накрытый стол, в центре его огромный торт с фруктами и горы булочек. При виде еды желудок противно заворочался. Нет, выпечки совершенно не хочется, но не просить же при гостях тарелочку геркулесовой каши. Тем более когда у нас в комнате такая дама!

Незнакомая пожилая женщина выглядела словно оживший персонаж картины из моего детского учебника истории "Барыня в гостях у крепостных". Высокая, худощавая, она сидела, совершенно не сгибая спины. Ее каштановые волосы были самым аккуратнейшим образом уложены в старомодную прическу с легким начесом. Очевидно, избрав лет тридцать тому назад этот имидж, она осталась ему верна. Лицо казалось абсолютно ненакрашенным и радовало глаз нежной гладкой кожей, розовыми губами и легким персиковым румянцем. Но я одно время работала в доме моделей и хорошо знала, сколько стоит косметика, дающая такой естественный эффект. Под стать лицу оказалась и одежда. Элитный светло-бежевый костюм и изумительная шелковая блуза оттенка "мокрый песок". Руки без малейших признаков старческих пигментных пятен демонстрировали безупречный маникюр. Ловко подпиленные ногти покрывал слой лака интеллигентного колера "кофе с молоком". И пахло от мадам соответственно: простенько и со вкусом - духами, которыми она скорей всего пользуется всю жизнь, - "Шанель № 5", старая добрая классика, творение бессмертной Коко.

И только взгляд - жесткий, цепкий, слегка злой - портил впечатление. Но воспитана гостья была идеально. При виде меня ее губы расплылись в самой приветливой улыбке, обнажив блестящие, великолепно сделанные коронки, а хорошо поставленный голос произнес:

- Спасибо вам, дорогая Виола, за то, что пригрели Ирину. Это только в России могут выписать женщину с новорожденным ребенком на улицу. Варварство!

- Ну здесь, мамуля, ты не права, - пробасил сидевший в кресле высокий полный мужчина, - в Америке тоже не станут в клинике держать, выставят за дверь. Там знаешь как "Скорая помощь" действует? Примчится, воя сиреной, на место происшествия и сразу вопрос задаст. Угадайте, какой?

- Ваше самочувствие? - предположила Кристина. Говоривший рассмеялся:

- Вот и не попала. "Назовите номер вашего страхового полиса!" Между прочим, состоит из двенадцати цифр. Так бедные американцы знают его назубок, без сознания и то пробормочут. У них дети еще и имени своего не выучили, а номер полиса мгновенно сообщают:

- Это ужасно, - простонала дама.

- Знакомься, Вилка, - сказала Ирина напряженным голосом, - Анелия Марковна, мама Дани, - и, обернувшись к мужу, добавила:

- А это сам Даня.

- Очень приятно, - пробормотала я и села у стола.

"Надеюсь, что булочки не слишком сладкие. Ну, почему мои не подали к столу сыр?" - подумала я про себя.

- Еще чаю, Анелия Марковна? - любезно предложила Томуся.

- О, душечка, спасибо, - ответила та, - обычно не позволяю себе две чашки на ночь, в нем содержится танин, крайне вредная вещь для сосудов, а нам, старушкам, следует заботиться о здоровье.

- Вы совершенно не похожи на старуху, - выпалила Кристя, - бабушки такие все сморщенные, согнутые, беззубые...

- Спасибо, детка, - усмехнулась Анелия Марковна, - стараюсь держать марку. Могу даже поделиться кое-какими секретами. Замечательно, например, действует маска из огурцов...

Разговор плавно перетек на новинки косметики. Потом Анелия стала интересоваться, где в Москве лучше приобретать питательный крем...

Я тихо жевала третью булочку, сдобренную корицей. Нормального ужина не дождаться, так хоть набью живот тестом.

Примерно через час стало ясно: в присутствии милейшей Анелии никому нельзя и слова вставить. Нет, дама вела себя совершенно безукоризненно, но стоило кому-либо открыть рот, как она моментально вопрошала:

- Простите, нельзя отворить форточку? Очень душно. Или:

- Очень прошу, закройте окно, свежо стало. И еще она, безусловно, была великолепной рассказчицей.

- Мой муж, - щебетала дама, - отец Данилы, гениальный ученый. Он сумел расшифровать критские надписи. Вы слышали, конечно, о них?

- Нет, - шепнула Кристя, - я нет.

- Боже, невероятно, - закатила глаза Анелия, - и о чем только составители школьных учебников думают. Слушайте.

Род Пешковых, по словам дамы, очень древний. Корни теряются где-то в десятом веке. На протяжении многих десятилетий в семье существовала традиция. Старший сын становился военным, младший шел в священники. Делалось это для того, чтобы не дробить состояние, не раздавать его в несколько рук. Так что сын-первенец получал от семьи все. Следующим не слишком везло. Девочкам давали приданое и выдавали замуж за приличных людей, продолжателями рода Пешковых их не считали. Оно и верно, выйдя замуж, девушки получали иную фамилию и уходили в другую семью. Но вот парадокс. Именно младшие сыновья, вынужденные вести монашеский образ жизни, и прославили род Пешковых. Один сделал перевод Библии, другой стал гениальным иконописцем, третий - великим предсказателем, а Андрей Пешков принял мученическую смерть от варваров и был канонизирован православной церковью.

Начало XX века Пешковы встречали большой зажиточной семьей. Потом случился октябрьский переворот. Сотни дворянских семей разметало по всему свету, некоторые фамилии исчезли с лица земли, но не Пешковы. Наверное, дед Даниила обладал звериным чутьем, потому что мигом принял советскую власть и уехал из Москвы жить в городе на Волге, там ему просто не мешали. Иван Пешков был переводчиком древних текстов и физически обитал в XX веке, а мысленно находился в Древней Греции. Никакие политические страсти его не волновали, а в быту он был поразительно неприхотлив. Мог часами работать в нетопленом помещении при свете керосиновой лампы или свечки. Качество еды его не волновало, впрочем, наличие пищи тоже. Главное, чтобы не кончались бумага и чернила.

Большевики таких блаженных не трогали. Ленин даже велел выдавать кое-каким ненормальным ученым продуктовые пайки. Иван Пешков имел широкую известность в среде переводчиков, а ссориться с мировой общественностью не хотели даже коммунисты.

Так Пешковы и выжили, сохранив все семейные традиции. И хотя огромного состояния уже не существовало - доходный дом и усадьба были конфискованы, - члены семьи трепетно сберегали традиции. Младшие сыновья становились священнослужителями, старшие же теперь не шли в военные. Они занимались наукой. Михаил, младший сын Ивана, имел приход в Новгородской области. Старший, Степан, стал, как и его отец, переводчиком. Знал в совершенстве семь живых языков плюс латынь и древнегреческий. Именно Степан, женившийся на Анелии, снискал мировую славу. В начале 60-х годов он доложил на международном конгрессе, что таинственные письмена, обнаруженные археологами еще в девятнадцатом веке на острове Крит, расшифрованы.

Мир историков загудел. Степана принялись наперебой приглашать в разные страны. Они объехали с Анелией в 60-е годы почти весь земной шар. Их принимали президент Французской республики и английская королева. Причем происходили эти триумфальные поездки во времена, когда даже экскурсионные группы, отправляющиеся в Болгарию, сопровождал сотрудник КГБ, а советские граждане, желавшие поехать в Венгрию, должны были проходить перед выездом комиссию райкома партии, члены которой, старые партийцы, морально устойчивые товарищи, задавали коварные вопросы типа:

- Назовите столицы всех союзных республик. Либо:

- Что такое Конституция?

Пешковы ездили самостоятельно. И теперь, на закате жизни, Анелии Марковне, не проработавшей ни дня, было что вспомнить.

- Когда мы со Степочкой прибыли в Париж, - вылетали из ее рта круглые фразы, - то шел дождь, и шофер раскрыл огромный зонт. А встречал нас сам...

Речь лилась и лилась. На присутствующих она действовала гипнотически. Нас словно погрузили в глубокий транс. Все слушатели сидели с вытаращенными глазами и слегка покачивались в такт мерным речам. Я заметила, что Даня с отсутствующим видом глядит в одну точку, Ирина борется со сном, а Томочка изо всех сил пытается изобразить внимание.

Внезапно раздался низкий звук. Дюшка, до этого спокойно сидевшая у стола, вдруг подняла морду вверх и завыла.

- Что это с ней? - осеклась Анелия. Я хотела было сказать правду: "Собаку укачало", но лицемерно произнесла совсем другую фразу:

- Она просит булочку.

- А, - протянула гостья и сообщила, - теперь вы понимаете, сколь сильна традициями семья Пешковых, никто из ее членов их не рушил. Старший сын - ученый, младший - священник.

- Ну да? - удивилась Тома. - А вы? У вас же один Даня?

- Кто сказал? - изумилась Анелия. - У Даниила есть брат Сергей. Вернее, его звали так раньше, сейчас он - отец Иоанн, у него приход в Сибири. Вот и Ирочка должна обязательно родить двух мальчиков. У Пешкова не может быть бесплодной жены.

Даня преспокойненько налил себе чаю. Я не нашлась что сказать. Впрочем, Ира тоже молчала, за весь вечер они с мужем сказали от силы пару слов. Томуся, пытаясь загладить неловкость, принялась усиленно потчевать гостей.

В этот момент раздался звонок. Я машинально глянула на часы - десять вечера. Кристя побежала открывать. Через секунду она вернулась и поманила меня пальцем.

Я вышла в коридор в ахнула. Возле вешалки, слегка покачиваясь, стояла малолетняя мамаша Костика. Звягинцева Раиса Петровна, 1982 года рождения. Возле ее ног валялась отвратительно грязная сумка, некогда нежно-голубого, а теперь серо-буро-малинового цвета.

- Чего тебе надо? - весьма грубо поинтересовалась я.

Небесное создание громко икнуло. По коридору поплыл омерзительный запах. Коктейль "Александр III".

Только не подумайте, что это соединение французского коньяка с шампанским! Отнюдь нет, "Коктейль Александр III" - это смесь одеколонов "Саша" и "Тройной", а название "продукту" придумал писатель Венедикт Ерофеев.

- Чего явилась?

- Дык на поезд билетов нет, - пробормотала юная алкоголичка, - мне спать негде.

- У нас не гостиница!

- Одну ночку только, - бубнила девица, - вот туточки, на коврике, завтра, честное благородное, уйду, ей-богу.

Но долгая жизнь среди алкоголиков научила меня не верить ни единому слову, произнесенному в пьяном угаре.

- Убирайся.

- На улицу гонишь, - зашмурыгала девчонка носом, - родственницу в подъезд вышвыриваешь!

- В каком мы, интересно, родстве, а?

- Мать я твоему ребенку, - прогундосила пьянчуга и, быстрым жестом отпихнув Кристю, ввалилась в гостиную.

Мы кинулись за ней. Увидав нахалку, плохо держащуюся на ногах, Тамара побледнела, а Ирина, инстинктивно почувствовав опасность, прижала к себе Костика.

- Здравствуйте, - вежливо сказала Анелия Марковна, явно обрадованная появлением на горизонте нового, "необстрелянного" слушателя.

- Костик, - засюсюкала Рая, протягивая руку к младенцу. - Золотце мое, кровиночка.