Чтение 13–й страницы книги ~Овечка в волчьей шкуре~

Мы не виделись до самого вечера. Денис тоже куда-то исчез. Заглянув в кабинет, я обнаружила, что он совершенно пуст, даже стулья и те вынесли. Оставалось только гадать что бы это значило. Одно несомненно: они уже пожалели, что допустили меня к банку данных. Впрочем, никакой угрозы для их лавочки я не представляла: мне никогда отсюда не выбраться и живу я лишь до той минуты, пока они надеются получить от меня интересующую их информацию, или пока у них не лопнет терпение.

Вадим вошел в мою комнату где-то около одиннадцати я сидела в кресле у окна и таращилась в небо, впрочем, особо интересным это занятие не было. Увидев в руках Вадима папку, я спросила:

- Это о нем?

- Да. - Он положил папку на стол и некоторое время меня разглядывал. - Думаю, ты ошиблась. - Голос его звучал недовольно.

- Возможно, но папку ты принес. Может, просветишь меня? - пожала я плечами.

- Настоящее имя Арсеньев Вячеслав Петрович, но он носил его лишь до двадцати лет. В двадцать лет он исчез. В то время он учился в Рязанском десантном училище вместе со своим братом.

- Братом? - удивилась я.

- Да. У него был брат, Андрей Арсеньев, они близнецы. Очень скоро пропавший Вячеслав обнаружился на Кавказе, в рядах наемников. Тогда всю шваль тянуло туда, как магнитом, но в отличие от большинства он сделал карьеру. Наша служба вышла на него в Эмиратах, где он отдыхал от очередной войны. Он стал нашим агентом. Через некоторое время выяснилось, что он работает ещё как минимум на две разведки... - Было заметно, что рассказывать все это Вадиму в высшей степени неприятно.

- Вы были знакомы лично? - решилась спросить я.

- Да. И знакомство состоялось в очень скверной для меня ситуации.

- Что дальше?

- Дальше его брат тоже оказался в зоне военных действий, и их пути по невероятному стечению обстоятельств пересеклись. Я бы сказал, пересеклись трагически.

- И что?

- Вопреки всем приказам Андрей однажды ушел в горы и с тех пор числится без вести пропавшим. Примерно в это же время теряются следы Странника. Скорее всего обоих нет в живых.

- Меня это не убедило, - хмыкнула я. - С такой же вероятностью оба могли сменить имя и вновь появиться в очередной зоне военных действий.

- Только не Андрей. Все характеризовали его как человека исключительно честного, не способного на компромисс.

- Ваш Андрей мог просто спятить и теперь гоняется за подлецом-братом по всему свету с одной целью: всадить ему пулю в лоб. Вы слышали о маниакальной идее?

Вадим разозлился, но быстро взял себя в руки.

- Допустим. Однако у нас нет никаких данных, что Странник жив.

- Но и мертвым его никто не видел. У вас есть отпечатки его пальцев? Он полгода жил в квартире...

- Отпечатков его пальцев в вашей квартире не обнаружено.

- Занятно, - покачала я головой, разглядывая фотографии двух молодых мужчин в форме курсантов. У Андрея волосы были чуть светлее и взгляд, взгляд другой... или мне только кажется? Но оба мало походили на моего мужа.

- Тут вот ещё что. Андрей был ранен на Кавказе. В голову. Лицо страшно изуродовано.

- Пластическая операция? - подсказала я.

- Да. - Это становилось забавным.

- Так. Один из братьев вовсе не похож на своего двойника. У вас есть его фото после операции?

- Нет. Могу предложить фантастическую идею: твой муж Андрей Арсеньев.

- Действительно фантастическая. У человека по имени Стас лицо моего мужа. Либо ваши сведения о честном парне Андрее Арсеньеве ни к черту не годятся, либо во время поисков своего ненавистного брата он успел сделаться редкой сволочью.

- Есть другой вариант. Странник вновь стал похож на Андрея.

- Ты это серьезно? - удивилась я.

- Конечно. Ты ведь сама сказала: по существу, оба сумасшедшие. Не забывай, они близнецы, что-то их связывает покрепче кровных уз. Вновь стать точной копией Андрея - весьма изощренный способ отомстить.

- И как он это мог проделать?

- А черт его знает. В конце концов, они могли встречаться. - Вадим пожал плечами, помолчал немного и заговорил вновь: - Теперь кое-что о тебе. Год назад в одном из госпиталей на Кавказе появилась женщина с ранением в голову.

- Я?

- Очень возможно. Документы отсутствовали. Через месяц у неё нашлись родственники, её забрали из госпиталя и вскоре она под именем Кориной Анны Ивановны оказалась в Ставрополе, опять-таки в больнице. Дальше больницы сменяют друг друга и фамилии тоже. Из реабилитационного центра в Тихонове тебя выписали уже как Шульгину.

- Дом с колоннами? Большой парк?

- Да. Это всего в пятидесяти километрах от нашего города.

- Что ж... Андрей Шульгин и братья Арсеньевы находились в училище в одно и то же время. Шульгин внезапно исчезает в Белоруссии, а я становлюсь его женой. Значит, где-то пути Шульгина вновь пересеклись с одним из братьев, и тот решил, что бывший сокурсник неплохое прикрытие... Если исходить из того, что Андрей честный человек, значит, мой муж - Странник.

- И что теперь? - очень серьезно спросил Вадим.

- В каком смысле? - удивилась я. Он закинул ногу на ногу, глядя на меня весьма сердито, а потом усмехнулся.

- Я понимаю твое желание тянуть время, но проделывать это до бесконечности невозможно. У моего начальства уже истощилось терпение. Ты живешь здесь достаточно долго, с тобой возятся как с малым ребенком, и тебе уже давно пора вспомнить, если ты, конечно, не хочешь оказаться в тюрьме с перспективой пожизненного заключения.

- Думаю, до этого не дойдет, - почесав переносицу, заметила я. - Думаю, я скончаюсь тут же от сердечного приступа.

- Да? - Он попытался, чтобы "да" прозвучало иронично, но вышло раздраженно.

- Да. - Я кивнула. - Видишь ли, пожизненный срок или любой другой, решает суд. Очень сомневаюсь, что кто-то, например ты, всерьез желает, чтобы я предстала перед судом.

- И после этого ты хочешь убедить меня в том, что ничего не помнишь? - Он поднялся с кресла и, перегнувшись через стол, заглянул мне в глаза.

- Память - странная штука, - пожала я плечами. - Иногда воспоминания приходят в самый неожиданный момент.

- Это что, угроза? - засмеялся Вадим, и я в ответ тоже засмеялась.

- Ты в самом деле думаешь, что я могу кому-то угрожать?

После этого разговора наши отношения заметно ухудшились. Теперь целыми днями я сидела в комнате в полном одиночестве, Вадим заходил на несколько минут, обычно утром, с вопросом: "Как ты себя чувствуешь?" Охраны в доме прибавилось, пищу мне теперь приносил охранник, а дверь запиралась на ключ. Впрочем, эти предосторожности носили скорее демонстрационный характер, вряд ли кто-то всерьез верил, что я смогу покинуть дом, я-то уж точно не верила.

Прошло три дня. Утром Вадим вошел без стука и с порога сказал:

- У тебя максимум неделя.

- На то, чтобы вспомнить? - хмыкнула я.

- Именно. Лучше тебе поторопиться и не испытывать чужое терпение.

Я попросила книг, мне отказали, телевизор отсутствовал, и выходило, что моя комната - та же камера-одиночка, правда, с прекрасным видом из окна, а это дорогого стоит. Видом я и наслаждалась, сидя в кресле и размышляя. Может, они считали, что одиночество и безделье для меня наказание, а вот я особых неудобств не испытывала, мне было над чем подумать.

Неделя прошла, Вадим не появлялся, и все словно забыли об ультиматуме. В тот вечер я легла поздно, а заснула почти сразу же, и мне вновь приснился сон: лестница, комната наверху, но в этот раз я смогла как следует разглядеть холл и резные перила. Я видела мельчайшие детали, испытывая странное удовлетворение, как будто это было очень важно для меня. Поднялась по лестнице, вошла в комнату, огляделась, не включая света, и вздрогнула... Кто-то положил руку мне на плечо. Я проснулась и тут же зажмурилась, мне светили фонариком в лицо.

- Вставай, - сказал Вадим.

- А что за нужда в фонаре? - удивилась я. - У нас что, свет выключили?

- У тебя три минуты на то, чтобы одеться.

Я оделась быстрее, трое вооруженных мужчин, не считая Вадима, бдительно следили за этой процедурой. Затем на меня надели наручники.

- Не хочешь объяснить, что происходит? - все-таки задала я вопрос.

- Я просил не испытывать чужое терпение, но ты не вняла совету.

- И что теперь?

- Скоро узнаешь.

Возле дома нас ждал микроавтобус, шторы на окнах опущены, охрана расположилась по обеим сторонам от меня, Вадим сел напротив. Очень может быть, что меня пристрелят в каком-нибудь безлюдном месте, но если честно, я в это не верила.

Тяжелые ворота раздвинулись, и микроавтобус выехал на асфальтированную дорогу, в лобовое стекло я видела, как свет фар рассекает темноту ночи. Вадим наблюдал за мной из-под полуопущенных ресниц, симулируя легкую дрему, меня это позабавило, и, решив не оставаться в долгу, я устроилась поудобнее, закрыла глаза и в самом деле вскоре уснула.

Машина резко затормозила, а я, открыв глаза, сонно посмотрела вокруг. По-прежнему было темно, ехали мы полчаса, не больше, а где находимся в настоящий момент, не разглядеть.

- Приехали? - зевнув, спросила я Вадима, он не ответил. Боковая дверь микроавтобуса распахнулась, показался мужчина в камуфляже и маске, внимательно посмотрел на всех по очереди и удовлетворенно кивнул. После этого мы покинули микроавтобус.

При свете прожектора я смогла увидеть деревянный одноэтажный дом под шиферной крышей, какие-то хозяйственные постройки, забор, прямо за ним начинался лес. За моей спиной ворота, песчаная дорога вилась между высоченных сосен, впрочем, видела я это несколько секунд, ворота закрыли, и теперь любоваться я могла двором с микроавтобусом в центре, резным крыльцом и колодцем справа, ближе к забору. Вне всякого сомнения, это загородный дом, а чтоб пристрелить человека, совершенно необязательно тащить его в обжитое место.

Один из охранников легонько толкнул меня в плечо и сказал:

- Пошли.

Мы поднялись на крыльцо, а мне вдруг пришло в голову, что происходящее отдает дешевым боевиком.

Дом внутри казался больше, чем снаружи, меня провели узким коридором в комнату без окон, охранник кивнул на кровать в углу, но наручники не снял. Как видно, режим содержания решено было ужесточить.

В комнате, кроме железной кровати, застеленной армейским одеялом, в одном углу находился умывальник, в другом унитаз за ширмой. Обстановка, близкая к спартанской. Дверь за мной закрылась, и ключ дважды повернулся в замке.

В этой самой комнате я провела что-то около двух суток, точнее определить затрудняюсь, меня четырежды кормили, надо полагать, утром и вечером. В двери было проделано узкое окошко, с той стороны запиравшееся на щеколду. Оно открывалось, я протягивала руки, наручники защелкивались на запястьях, и я получала свою миску с едой. С моей точки зрения, все это было страшно глупо, но высказываться я не спешила.

Вадим появился только однажды, вошел, огляделся, сообразив, что сесть ему негде, нахмурился, точно это обстоятельство явилось для него сюрпризом, и, кашлянув, сказал:

- Привет.

- Привет, - улыбнулась я.

- Как самочувствие?

- Тебя интересует, не вернулась ли ко мне память? К несчастью, нет.

- Очень жаль, - серьезно ответил он и вышел из комнаты, но буквально через несколько минут вернулся, на этот раз захватив с собой стул, поставил его возле двери и уселся верхом. С минуту разглядывал меня, потом тяжко вздохнул. - Аня, - начал он тихо, косясь на дверь. - Я твой друг, но я ничего не смогу для тебя сделать. Пойми, не я принимаю решения. Ты должна сама помочь себе. Выход только один: сообщить то, что они от тебя требуют.

- Они? - несказанно удивилась я, а он поморщился:

- Хорошо, мы.

- Это в самом деле единственный выход? - Я постаралась выглядеть заинтересованной.

- Ты даже не спросила, что бы мы хотели знать. - Вышло у него это обиженно.

- Зачем? - пожала я плечами. - Я ведь все равно ничего не помню. Но если хочешь, что ж, расскажи.

Он долго сверлил меня взглядом, потом резко поднялся и, прихватив стул, ушел.

Мое упрямство объяснялось тем, что к этому моменту я уже твердо решила ни с кем не сотрудничать. Решение принять чью-то сторону означало новую кровь, а на мне её и так предостаточно.

Не то чтобы я тяготела к самоубийству, но ничего особенно меня на этом свете не удерживало, и единственная услуга, которую я могла оказать человечеству, - это скончаться, не успев натворить новых пакостей, скончаться по возможности без лишних мучений. Но это, конечно, как бог даст.

* * *

За двое суток, что мне пришлось провести здесь, я практически не спала, меня мучил все тот же кошмар, стоило прикрыть глаза и сразу: большой холл, лестница, лицо из тумана, но главное - ужас, который я ощущала во сне. Я развлекалась счетом, умножением трехзначных чисел и прочей чепухой в том же духе, но не выдержала и вроде бы уснула. Сон не был сном в буквальном смысле, я ощущала, что я это я и нахожусь в комнате без окон, лежу поверх одеяла и пытаюсь бороться с оцепенением... Веки наливались свинцом, я опять бежала по лестнице, и тут меня позвал отец. Я слышала его голос так явственно, точно он был со мной в одной комнате.

Я проснулась в холодном поту, села на постели и поразилась странной тишине. Как будто я была одна во всем мире. Сердце забилось в сумасшедшем ритме и вдруг замерло в предчувствии беды. В ту же секунду совсем рядом грохнула автоматная очередь, в ответ раздались выстрелы, но отстреливались как-то вяло. Стрельба продолжалась не больше двух минут. Отдельные выстрелы и после этого звучали какое-то время, а дом вдруг ожил. Я слышала топот ног, хлопали двери, и мужской голос отдавал команды, а я зло засмеялась, потому что вдруг поняла, кто это. Наконец распахнулась и моя дверь, вошел мужчина в маске, посмотрел на меня и кивнул головой в сторону коридора. Тут же в комнату вошли ещё двое в масках, а я сказала насмешливо:

- Здравствуй, Иса. - Потому что узнала голос. Он выдал длинное восточное ругательство и, подойдя ко мне, наотмашь ударил по лицу. Я повалилась на кровать и поморщилась, потому что о кончине без мучений теперь оставалось только мечтать.

Но продолжать он не стал, сгреб меня за шиворот и поволок из комнаты, награждая пинками. Парни явно торопились, дом покинули бегом, я огляделась, но никаких следов недавней битвы не обнаружила, по крайней мере ни трупов, ни пленных. Выходит, охрана отступила, бросив меня в доме. Вещь невероятная.

Между тем меня подтащили к армейскому "уазику", надели на голову мешок и огрели по голове прикладом, я взвыла, но сознания не потеряла. "Уазик" несся на бешеной скорости, подпрыгивая на ухабах, вибрировал и грозил развалиться в любую минуту. Где-то через полчаса мы поехали медленнее, но теперь трясло даже больше. Еще пара километров очень плохой дороги, и наконец машина остановилась. Впрочем, я не торопила события, и, как оказалось, не напрасно.

Все ещё в мешке, меня вывели из кабины, кто-то держал меня за скованные руки, без конца дергая, точно собачонку на поводке. Мешок с головы сняли, и я смогла оглядеться.

Мы находились в лесу, место было, безусловно, глухое и даже жуткое. Прямо над соседней елью зависла огромная луна, придавая всему происходящему нечто зловещее и почти фантастическое. Мужчины сняли маски, в свете фар я смогла увидеть их лица. Их было четверо, они стояли вокруг меня, а я зябко ежилась, ночь была холодной. Иса заговорил торопливо и чрезвычайно эмоционально, но я не особо вслушивалась. Трое других были мне незнакомы, или я просто была не в состоянии их вспомнить, а вот о своем былом соратнике знала предостаточно: Иса был палачом, палачом по призванию, и равных ему в этом деле не было. Помянув мою родню, отца-предателя и прокляв потомство до седьмого колена, он немного выдохся и замолчал, желая перевести дух, а я спросила:

- Как ты меня нашел? - Ответил он в том смысле, что аллах все видит и помогает в праведном деле, но я на помощь аллаха никогда особенно не рассчитывала и потому решила уточнить: - Как ты узнал, где меня прячут?

Иса был недалеким человеком, но хитрым и недоверчивым, мой вопрос его насторожил. Он посмотрел мне в лицо, смачно сплюнул под ноги и вновь пробормотал ругательства. А я засмеялась:

- Ты глупец. Был глупцом, им и сойдешь в могилу. Тебя провели, как сопливого мальчишку. Ты думаешь, ты герой, а на самом деле пляшешь под чужую дудку. - Трое парней из свиты были хорошо вышколены, они стояли с каменными лицами, никак не проявляя интереса к нашей беседе, но в глазах ближайшего ко мне мелькнуло беспокойство. - Кто тебя навел на этот дом, а? Человек, пожелавший остаться неизвестным, позвонил по телефону?

- Везде есть единоверцы, готовые послужить правому делу.

- Разумеется. Ты отправил своих людей следить за этим домом, а потом взял его штурмом. При этом защитники разбежались, и никто из них не догадался пристрелить меня.

- Зачем твоим друзьям тебя стрелять? - усмехнулся Иса. - Ты продажная тварь, из-за тебя погибли наши люди...

- Занятно, - усмехнулась я. - Про каких людей ты говоришь?

- Про всех, кого ты предала...

- Вот оно что. Должна тебя разочаровать: я никого не предавала. Видишь ли, у меня отшибло память, я мало что помню из своей прошлой жизни, поэтому никого не могу предать при всем желании. Конечно, ты не поверишь, но все так и есть.

- Меня-то ты помнишь? - засмеялся он.

- Еще бы. Тебя помню. Отца, Искандера... это он тебя послал?

- Я искал тебя год. Год я искал тебя, чтобы свершилось возмездие. - Иса всегда тяготел к цветистости речи. Вот и сейчас вновь приплел аллаха и удалился довольно далеко от первоначальной мысли.

- Искандер послал тебя? - повторила я, теряя терпение.

- Долг всякого правоверного наказать предателя.

- Ясно. Значит, Искандер. И что, он приказал меня убить?

- Мне не надо приказа, чтобы покончить с предателем.

- Да не заводись ты, - вздохнула я. - Мы когда-то были друзьями, разве нет? Можешь перед моей смертью оставить аллаха в покое хоть на минуту и ответить на мой вопрос? Искандер приказал убить меня?

- Тебе нет места среди людей, - заявил он.

- Понятно. А почему ты назвал моего отца предателем? - Вопрос поставил его в тупик, Иса явно не знал, что ответить, недовольно покосился на своих парней, точно ждал подсказки, но они в разговоре участвовать упорно не желали. - Мой отец великий человек, - заявила я, - и никогда не был предателем. Искандер оклеветал его, потому что сам предатель. Он не боится аллаха, о котором ты без конца болтаешь, он просто зарабатывает деньги на чужой крови.

- Я вырву тебе язык за эти слова, - рявкнул Иса, а я согласно кивнула.

- Разумеется. Только белое от этого не станет черным, а черное белым. Искандер хочет моей смерти, потому что он предал моего отца, а мой отец был великий человек и великий воин.

Двое из парней согласно кивнули, а Иса засмеялся:

- Если ты права, отчего тринадцать месяцев скрывалась от нас? Честный человек не прячется от друзей.

- Говорю тебе, у меня было ранение в голову, и начисто отшибло память.

Иса довольно захихикал, точно я сказала что-то в высшей степени смешное, сходил к машине и вернулся оттуда с лопатой.

- На, - сказал он мне. - Рой могилу.

- В наручниках? - удивилась я. Иса малость замешкался, потом разозлился. Наручники с меня сняли. - Где копать? - вздохнула я.

- Вот здесь.

Я почти не чувствовала рук, терла запястья, но работала старательно, все равно заставят, так на кой черт их злить?

- Эх, Иса, - приговаривала я. - Страсть к театральным эффектам тебя погубит. Вот почему бы тебе просто меня не пристрелить?

- У предателей легкой смерти не бывает, - наставительно изрек он.

- Что-то мне подсказывает: ты ненадолго меня переживешь.

- Я готов предстать перед аллахом хоть сейчас, душа моя чиста перед ним.

- Не хочу тебя огорчать, но скорее всего так и будет. - Он пнул меня и сказал:

- Работай.

- А я что делаю? Только пока есть время, пошевели мозгами. Тринадцать месяцев ты искал меня, а тут вдруг нашел ни с того ни с сего. Забавно, а?

- Думаешь, сможешь меня перехитрить? Я нашел тебя, потому что хотел этого, всей душой хотел... Тебе просто везло. Я выследил тебя два месяца назад, но ты сбежала.

- Это ты стрелял в моего мужа? - решила я кое-что уточнить, благо время на это было. - Там, во дворе дома, где я жила?

- Мужа... - Иса презрительно сплюнул. - Нет у тебя мужа. - Затем последовало замысловатое ругательство, на которое Иса потратил пару минут, между тем в русском языке имелся эквивалент его речи, короткий и хлесткий, и не надо было бы тратить столько слов без надобности.

- И Анатолия убил ты? - Мой вопрос вызвал замешательство, все четверо разом переглянулись. - Так... вижу, это не ваша работа... Тогда кто? Давайте подумайте хоть немного, и, может быть, мне не придется рыть яму.

Но Иса был неспособен думать.

- Твои хитрости тебя не спасут, - напыщенно изрек он.

- Ясно. Анатолий тоже предатель? - Такого Иса допустить не мог, они были родственниками (хоть и дальними) и побратимами.

- Замолчи, - прикрикнул он.

- Кто тогда убил его? Неужто тебе не интересно?

- Его убили твои дружки, те, кому ты нас продала.

- Как бы не так, - покачала я головой. - Анатолий шел предупредить меня о том, что Искандер устроил на меня охоту. Мы встретились с ним в кафе, он, как и ты, не поверил, что я лишилась памяти. Наверное, тоже подозревал во всех смертных грехах, но все равно пришел, потому что был умным человеком и понимал, что происходит. Он пытался спасти меня и погиб.

- Ты убила его, - выдал Иса свежую идею.

- Ну конечно... С какой стати мне его убивать?

- Не знаю. Ты очень хитрая. Ты смогла удрать, когда я взорвал дом твоих дружков, которые тебя прятали.

Болтая таким образом, мы коротали время, то есть это Иса с дружками его коротал, я-то как разработала, по понятным причинам не очень торопясь и очень надеясь, что поселю сомнения в их душах, но Иса был твердо настроен покончить со мной сегодня во славу аллаха. Хоть я, по возможности, халтурила, но к рассвету яма получилась вполне приличная.

Иса заглянул в неё и удовлетворенно кивнул: