малое расстояние и потерял бы много времени на обратный путь. К тому же
было очень рано, и вряд ли были основания опасаться, что его увидят.
Итак, он двинулся вперед.
его еще спали. Оливер остановился и заглянул в сад. Какой-то мальчик по-
лол грядку; когда Оливер остановился, он поднял бледное личико - это был
один из его прежних товарищей. Оливер обрадовался, что увидел его, преж-
де чем отсюда уйти: мальчик был моложе его, но Оливер жил с ним в дружбе
и часто они вместе играли. Много раз их обоих били, морили голодом, са-
жали под замок.
сунул между перекладинами худую руку, чтобы поздороваться с ним. - Никто
еще не встал?
ня били и обижали, и я решил искать счастья где-нибудь далеко отсюда. Не
знаю только где. Какой ты бледный!
тил мальчик. - Я рад, что повидался с тобой, но уходи, уходи!
ся, Дик. Знаю, что увидимся! Ты будешь здоровым и счастливым!
прав, Оливер, потому что мне часто снятся небо, ангелы и добрые лица,
которых я никогда не вижу наяву. Поцелуй меня, - сказал мальчик, вска-
рабкавшись на низкую калитку и обвив ручонками шею Оливера. - Прощай,
милый! Да благословит тебя бог.
что на него призывают благословение, и в последующей своей жизни, полной
борьбы, страданий, превратностей и невзгод, он никогда не забывал его.
лодого джентльмена
шел на большую дорогу. Было восемь часов. Хотя от города его отделяло
почти пять миль, но до полудня он бежал, прячась за изгородями, опаса-
ясь, что его преследуют и могут настигнуть. Наконец, он сел отдохнуть у
придорожного столба и впервые задумался о том, куда ему идти и где жить.
отсюда до Лондона ровно семьдесят миль. Эта надпись вызвала у мальчика
вереницу мыслей. Лондон!.. Величественный, огромный город!.. Никто - да-
же сам мистер Бамбл - никогда не сможет отыскать его там! Старики в ра-
ботном доме говаривали, что ни один толковый парень не будет нуждаться,
живя в Лондоне, и в этом большом городе существуют такие способы зараба-
тывать деньги, о каких понятия не имеют люди, выросшие в провинции. Это
было самое подходящее место для бездомного мальчика, которому придется
умереть на улице, если никто ему не поможет. Когда эти мысли пришли ему
в голову, он вскочил и снова зашагал вперед.
ли, прежде чем он сообразил, сколько он должен претерпеть, пока достиг-
нет цели своего путешествия. Слегка замедлив шаги, он задумался о том,
как ему туда добраться. В узелке у него была корка хлеба, грубая рубашка
и две пары чулок. Кроме того, в кармане был пенни - подарок Сауербери
после каких-то похорон, на которых Оливер особенно отличился. "Чистая
рубашка, - подумал Оливер, - вещь прекрасная, так же как две пары зашто-
панных чулок и пенни; но от этого мало пользы тому, кто должен пройти
шестьдесят пять миль в зимнюю пору".
уменьем подмечать трудности, но был совершенно беспомощен, когда нужно
было придумать какой-нибудь осуществимый способ их преодолеть. И после
долгих размышлений, оказавшихся бесплодными, он перебросил свой узелок
через другое плечо и поплелся дальше.
рту не было ничего, кроме сухой корки хлеба и воды, которую он выпросил
у дверей придорожного коттеджа. Когда стемнело, он свернул на луг и, за-
бравшись в стог сена, решил лежать здесь до утра. Сначала ему было
страшно, потому что ветер уныло завывал над оголенными полями. Ему было
холодно, он был голоден и никогда еще не чувствовал себя таким одиноким.
Но, очень устав от ходьбы, он скоро заснул и забыл о своих невзгодах.
пенни на маленький хлебец в первой же деревне, через которую случилось
ему проходить. Он прошел не больше двенадцати миль, когда снова спусти-
лась ночь. Ступни его ныли, и от усталости подкашивались ноги. Прошла
еще одна ночь, которую он провел в холодном, сыром месте, и ему стало
еще хуже; когда наутро он тронулся в путь, то едва волочил ноги.
та, и попросил милостыню у пассажиров, сидевших снаружи, но мало кто об-
ратил на него внимание, да и те сказали, чтобы он подождал, пока они
поднимутся на вершину холма, а тогда они посмотрят, так ли он быстро по-
бежит, чтобы получить полпенни. Бедный Оливер старался не отставать от
кареты, но потерпел неудачу: он очень устал, и у него болели ноги. На-
ружные пассажиры спрятали в карман свои полпенни, заявив, что он - лени-
вый щенок и ровно ничего не заслуживает. И карета с грохотом укатила,
оставив за собой только облако пыли.
дением всем, кто просит милостыню в этой округе, что им грозит тюрьма.
Оливера это всякий раз очень пугало, и он спешил поскорее покинуть эти
места. В других деревнях он стоял у гостиниц и горестно смотрел на про-
хожих; обычно это кончалось тем, что хозяйка гостиницы приказывала одно-
му из форейторов, слонявшихся поблизости, прогнать мальчишку, потому что
- в этом она уверена - он хочет что-нибудь стащить. Если он просил ми-
лостыню у двери фермера, в девяти случаях из десяти грозили натравить на
него собаку, а когда он просовывал нос в лавку, заходила речь о бидле,
после чего у Оливера от страха пересыхало во рту, а ведь частенько у не-
го во рту ничего, кроме слюны, не бывало.
ной старой леди, страдания Оливера закончились бы гораздо скорее, так же
как и страдания его матери, - иными словами, он упал бы мертвым на коро-
левской большой дороге. Но сторож у заставы накормил его хлебом и сыром,
а старая леди, внук которой, потерпев кораблекрушение, скитался босой в
какой-то далекой стране, пожалела бедного сироту и дала ему то немногое,
что могла уделить; и самое главное, она подарила ему добрые, ласковые
слова и слезы сочувствия и сострадания, запавшие в душу Оливера глубже,
чем все перенесенные им доселе мучения.
медленно вошел рано утром в городок Барнет. Ставни на окнах были закры-
ты, улицы пустынны: никто еще не просыпался для повседневных дел. Солнце
вставало во всем своем великолепии, но свет заставил Оливера только
сильнее почувствовать свое полное одиночество и заброшенность, когда он
с окровавленными ногами, покрытый пылью, сидел на ступеньках у какойто
двери.
улице появились прохожие. Иные на минутку приостанавливались и смотрели
на Оливера или на ходу оборачивались, чтобы взглянуть на него; но никто
не пришел ему на помощь и не спросил, как он сюда попал. У него не хва-
тало духу просить милостыню. И он по-прежнему сидел у двери.
тиров (в каждом втором доме города Барнета помещалась таверна, большая
или маленькая), равнодушно посматривая на проезжающие мимо кареты и раз-
мышляя о том, как странно, что им ничего не стоит проделать в несколько
часов то, на что ему понадобилась целая неделя, в течение которой он
проявил мужество и решимость, несвойственные его возрасту. Вдруг он за-
метил мальчика, который, безучастно пройдя мимо него несколько минут на-
зад, вернулся и теперь очень пристально следил за ним с противоположной
стороны улицы. Сначала он не придал этому значения, но мальчик так долго
Занимался наблюдением, что Оливер поднял голову и тоже посмотрел на него
в упор. Тогда мальчик перешел улицу и, подойдя к Оливеру, сказал:
примерно одних с ним лет, но казался самым удивительным из всех мальчи-
ков, каких случалось встречать Оливеру. Он был курносый, с плоским лбом,
ничем не примечательной физиономией и такой грязный, каким только можно
вообразить юнца, но напускал на себя важность и держался как взрослый.
Для своих лет он был мал ростом, ноги у него были кривые, а глазки ост-
рые и противные. Шляпа едва держалась у него на макушке, ежеминутно гро-
зя слететь; это случилось бы с ней не раз, если бы ее владелец не имел
привычки то и дело встряхивать головой, после чего шляпа водворялась на
прежнее место. На нем был сюртук взрослого мужчины, доходивший ему до
пят. Обшлага он отвернул до локтя, выпростав кисти рук из рукавов,
по-видимому с той целью, чтобы засунуть их с вызывающим видом в карманы
плисовых штанов, ибо руки он держал в карманах. Вообще это был самый
развязный и самоуверенный молодой джентльмен, ростом около четырех футов
шести дюймов и в блюхеровских башмаках.
джентльмен Оливеру.
вер. - Я пришел издалека. Я иду вот уже семь дней.
клюва, да? Но, кажется, - добавил он, заметив удивленный взгляд Оливера,
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Перумов Ник
Пехов Алексей
Никитин Юрий
Прозоров Александр