9
Ретерер, она должна была состояться у Фриссела. И Клайд, уже успевший
подружиться с товарищами по работе, был ужасно доволен и весел. Ведь для
него настала новая жизнь. Всего несколько недель назад он был совсем
одинок: ни одного друга, почти никаких знакомых среди сверстников! И вот -
так быстро - он собирается на шикарный ужин в такой интересной компании!
привлекательным, чем он был на самом деле. Этот ресторан был по сути
чем-то вроде хорошей американской закусочной доброго старого времени.
Стены были густо увешаны старыми афишами и портретами актеров и актрис с
их автографами. Здесь прекрасно кормили, притом хозяин отличался радушием,
и потому ресторан стали охотно посещать заезжие актеры, политические
деятели, местные дельцы, а за ними и все, кого тянет ко всему новому, хоть
немного не похожему на то, что уже приелось.
такси, что ресторан Фриссела - один из лучших в городе, выбрали его для
своих ежемесячных пирушек. Отдельные блюда стоили здесь от шестидесяти
центов до одного доллара. Кофе и чай подавались только целыми кофейниками
и чайниками. Здесь можно было получить любые напитки. Налево от главной
залы находилась полуосвещенная комната с низким потолком и большим
камином, куда обычно удалялись мужчины: после обеда они садились здесь у
огня, курили и читали газеты; эта комната больше всего восхищала мальчишек
из "Грин-Дэвидсон". Здесь они чувствовали себя как-то старше, более
опытными, более значительными - настоящими светскими людьми. Ретерер и
Хегленд, к которым Клайд очень привязался, равно как и большинство
остальных, считали, что во всем Канзас-Сити и впрямь не найти лучшего
места.
мальчик из отеля), Артур Кинселла и Клайд, получив свой месячный заработок
и освободившись в шесть часов вечера, собрались на углу подле аптекарского
магазина, где Клайд вначале искал работу, и веселой, шумной компанией
отправились к Фрисселу.
Сент-Луиса? - спросил Хегленд, обращаясь ко всем сразу, когда они
двинулись в путь. - В субботу заказывает по телефону из Сент-Луиса номер
для себя и для жены - гостиную, спальню и ванную и велит поставить в
комнаты цветы. Мне сейчас рассказал Джимми, номерной клерк. Потом он
приезжает сюда со своей девочкой, и они записываются как муж и жена, -
понятно? А девчонка премиленькая, я видел. Нет, вы слушайте! Прожил он в
отеле три дня, наши уж стали коситься на него - понимаете, обеды в номер и
все такое. Потом в среду приходит он в контору и говорит, что его жена
едет назад в Сент-Луис и что ему теперь не нужен такой номер - хватит и
одной комнаты и чтоб перенесли его сундук и ее вещи в новую комнату, пока
жене не пора будет на поезд. А сундук-то вовсе не его, а тоже ее, -
понятно? И никуда она не едет и знать ничего не знает. А едет-то он.
Натянул всем нос, понятно? И бросил ее с сундуком и без единой монетки.
Понятно? А теперь они ее не выпускают с ее сундуком, а она плачет да
друзьям шлет телеграммы. А платить-то уйму надо. Видали вы этакое? Цветы в
комнату! Розы! И по шесть раз еду в номер носили, ну и пил он тоже, ясное
дело!
что тут что-то неладно. Уж очень он был вежливый и говорил чересчур
громко. А на чай только и дал, что десять центов.
чикагские газеты за понедельник и тоже дал только десять центов. Он мне
сразу показался пройдохой.
вытянуть деньги из нее. Ловко?
молчавший до сих пор Артур Кинселла.
Клайду и теперь старался ободрить его и втянуть в общий разговор.
высокий, в длинном черном английском пальто, котелок надвинут на глаза, и
светло-серые гетры. Видали бы вы, как он разгуливает, да еще с тросточкой!
Я сперва думал, что это какой-нибудь английский герцог. Нужно только
вырядиться во все английское, да говорить погромче, да всеми вокруг
командовать, - и клюнет: кто угодно поверит.
бы и сам не прочь так приодеться.
наконец всей компанией вошли к Фрисселу. Клайда ослепил яркий свет,
отражавшийся на фарфоре, на серебре, на лицах обедающих, он был оглушен
жужжанием голосов и звоном посуды. Никогда еще, если не считать отеля
"Грин-Дэвидсон", не был он в таком месте. Да еще с такими сведущими,
опытными ребятами!
диваном, тянувшимся вдоль стены. Метрдотель, узнав завсегдатаев -
Ретерера, Хегленда и Кинселлу, распорядился сдвинуть вместе два столика и
подать стаканы, хлеб и масло. Компания расселась: Клайд с Ретерером и
Хигби - на диване у стены, Хегленд, Кинселла и Шил - напротив них.
Хегленд, оглядывая публику за столиками и чувствуя себя поистине важной
персоной. Красновато-смуглый, с живыми голубыми глазами, с темно-рыжими
волосами ежиком, он походил на большого задорного петуха.
казалось, наслаждался собственным величием. Он демонстративно поддернул
рукава, взял в руки меню и, просматривая прейскурант вин, напечатанный на
обороте, воскликнул:
Пол Шил, изучая тем временем перечень мясных блюд.
заявил Ретерер. - Я сказал, что не буду сегодня много пить, - и не буду. С
меня довольно стакана рейнвейна с сельтерской.
начнет с рейнвейна! И это он, старый любитель манхэттенского! Что с тобой
стряслось, Томми? Ты ведь, по-моему, хотел повеселиться?
вылакаешь все, что только тут найдется выпить? Сегодня я хоту быть
трезвым, не хочу больше получать выговоры по утрам и не получу, если буду
понимать, что делаю. В прошлый раз я насилу выполз на работу.
чтоб терять голову. Но пока еще рано об этом беспокоиться.
стоявшего рядом, спросил: - Как делишки, Дэннис?
хорошо. А как дела в отеле?
заплатить по счету, дать чаевые, и теперь исполнял свою роль.
кофе или мороженого с содовой водой и теперь был немного испуган веселой
развязностью, с какою остальные заказывали коктейли и виски. Конечно, он
не может зайти так далеко... однако он давно знал из их разговоров, что в
такие вечера они все пьют, и не представлял себе, как можно отстать от
остальных. Что они подумают о нем, если он откажется выпить? Попав в эту
компанию, он с самого начала старался казаться таким же искушенным
светским человеком, как и они. И все же он ясно чувствовал за плечами те
годы, когда ему непрерывно твердили об ужасах пьянства и дурной компании.
В глубине души Клайд давно уже восставал против всех этих текстов и
изречений, на которые всегда ссылались его родители, и глубоко презирал за
тупость и никчемность оборванную толпу бездельников и неудачников, которых
в миссии Грифитсов пытались спасать, - и все же теперь он заколебался.
Пить или не пить?
прошлое, потом сказал:
характер этой смеси - рейнвейна с сельтерской - уже был подчеркнут
Хеглендом и остальными. И все же Ретерер заказал себе именно рейнвейн, -
это обстоятельство, как чувствовал Клайд, делало и его собственный выбор
не столь заметным и смешным.
хочет пить рейнвейн с сельтерской! Давайте что-нибудь предпримем, а то,
видать, наша вечеринка кончится к полдесятому.
по его приятной внешности, повернулся к Ретереру:
Том? Не хочешь повеселиться сегодня?
раз зашли в тот притончик, у меня было сорок долларов, а вышел я оттуда
без единого цента. На этот раз я хочу знать, что со мной творится.