ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТОКИО
1
из кабинета, управляющий делами, словно что-то вспомнив, окликнул его:
зубам, задумчиво смотрел в пустоту. Бумаги лежали на столе нетронутыми.
прерванный отпуск. С послезавтра.
взял с вешалки первозданной свежести панаму.
машинке со шрифтом "хирагана". - Бумаги из конструкторского отдела я
подписал, так что передайте их в подводный отдел.
подадимся на Гиндзу?
кофе...
лифт. - Знаешь бар "Мирт" на западной Гиндзе?
промыслы Юдзима" приглашали меня туда, но я не пошел.
Может, так прямо и сказать?
костюмам и галстукам, торговой, громко разговаривали на протяжении всех
двадцати этажей.
катастрофически упали.
когда-нибудь кончится...
подпочвенное основание превратилось в сплошное крошево. Говорят, что может
произойти извержение вдоль всего берега реки Тикума.
тоже... Но люди там еще остались, не уходят, держатся.
Впрочем, землетрясение в Мацусиро на самом деле слишком затянулось. Одно
время там вроде бы стало потише, но в этом году все возобновилось, а в
последние несколько месяцев волна землетрясений начала распространяться на
юг и север по Дзэнкодзидайра. Трясет, трясет... Кстати, интересно, что
поделывает Го, как он там? Продолжается ли строительство? И что делается в
Тона, где провалился мост?
был скован тяжелой усталостью. Она не проходила с той самой минуты, когда
он поднялся с восьмитысячеметровой глубины. Происшедшее там потребовало от
него предельного напряжения. Неизгладимое воспоминание о необъятной водной
стихии, унылая будничность Токио, убийственная жара при высокой влажности,
тягучий, как патока, нечистый воздух, замкнутость городского ландшафта,
умопомрачительное количество людей, бесчисленные формальности - все это
вызывало в нем нечто похожее на аллергию и мучило, как назревающий где-то
глубоко внутри чирий. Он жаждал только отдыха. Причем физическая усталость
давным-давно прошла, но душа требовала покоя, чтобы застрявший где-то
внутри твердый комок постепенно размяк и рассосался. А на это нужно было
время.
лифта. Включить музыку, тихую, тихую... Франка, Дебюсси... Или... напиться
вдрызг что-ли?
настоящее стихийное бедствие. Онодэра мгновенно покрылся потом. Рубашка,
еще минуту назад приятно холодившая тело, стала мокрой и горячей.
Казалось, его обхватили чьи-то влажные, липкие руки, словно он попал в
объятия чудовищно жирной потной бабы. Его даже передернуло.
Кошмар. Давай возьмем машину!
весь напрягся и замер. Потом посмотрел на небо, оглянулся кругом. На
улицах все та же толчея. Измученные лица, тусклые взгляды изнуренных
убийственной жарой людей. Но никаких признаков тревоги.
дверцу открытой - ведь тут кондиционер работает.
Сколько лет в Токио живешь, а все не привыкнешь.
пошаливают. А может, все оттого, что я недавно сам видел?
спросил Есимура у шофера. - Кошмар!
мощность: не хватает воды и электроэнергии. Служащий из мэрии говорил, что
всю систему будут переоборудовать. Да и из охладительных башен Харуми три
вышли из строя, - повторил он недавно услышанную по радио новость. - Там
используется морская вода, а это, само собой, привело к коррозии.
расслабил шнурок у ворота. - Я думаю, это будет не раньше, чем завершится
строительство сверхнебоскребов в Центральном районе.
назад улицу. Высоко в небо поднималось новое здание объединенного
Яэсу-Токийского центрального вокзала, а вокруг, в Маруноути и на Гиндзе,
выстроились, словно поставленные торчком огромные книги, высокие громады
из стекла и алюминия. Эти плоские здания примерно на высоте двадцатого
этажа соединялись воздушными коридорами, висящими над улицей, скоростные
магистрали протянулись между ними на уровне десятого этажа, а с крыши
вокзала как раз в эту минуту поднимался стоместный вертобус с двумя парами
лопастей, отправлявшийся во Второй аэропорт.
ущелья, куда никогда не заглядывает солнце, а то и еще ниже - под землю...
В сырых, вечно влажных, затененных местах _что-то_ постоянно гниет. Не
только то, что устарело, отстало, застряло, отброшенное потоком, но и те,
кто провалившись, не в состоянии выкарабкаться... Бледная, уродливая
жизнь, черпающая соки в том, что в процессе превращения в неорганическую
материю распространяет душное тепло и миазмы...
Онодэра.
еще ребенком. Ломали старые дома и прокладывали дороги, выравнивали холмы,
вырубали леса и строили большие здания. Когда Онодэре было десять лет,
Токио готовился ко Всемирным Олимпийским играм. Он изменился тогда до
неузнаваемости. Но и после Олимпиады работы по переустройству
продолжались: перекапывались дороги, всюду грохотали бульдозеры,
повсеместно вздымались стальные и бетонные конструкции, небо подпирали
гигантские краны. Придет ли такое время, когда этот город обретет хотя бы
относительно стабильную красоту?..
была стоянка для машин, а слева - за бледно-зелеными стеклами витражей
тянулись тротуары и магазины. Здесь торговали только дорогими вещами и
предметами роскоши. Было тихо и малолюдно. Синтетическое покрытие
поглощало звук шагов. Стены и потолок тоже были облицованы
звукопоглощающими материалами.
магазинами. Кажется, мелькнула вывеска "Мирт", но Онодэра не обратил на
нее внимания. Он заметил другое: ковровая дорожка под ногами медленно
двигалась. Освещение становилось все более тусклым, за поворотом сделалось
совсем темно, и только в дальнем конце янтарно светилась дверь.
смокинге.
пушистому винного цвета ковру между слабо мерцавшими стенами, они уселись
в удобные кресла. Рядом с их столиком в горшке росла веерная пальма. Тихий
ненавязчивый музыкальный фон. Абстрактная скульптура, за ней - освещенная
голубым светом сцена.
из материала под акулью кожу.
Шилова Юлия
Акунин Борис
Каменистый Артем
Аникина Наталья
Якубенко Николай
Маккэфри Энн