колени, должна была присесть на стул.
лужайке к дому. Френсис встала и покинула комнату. Он поднялся по ступенькам
террасы и только коснулся входной двери, как она уже распахнулась перед ним.
жертву тогдашней моде свою природную красоту. Ее роскошные золотистые волосы
не были истерзаны щипцами парикмахера: они падали на плечи естественными,
как у детей, локонами и обрамляли лицо, сиявшее очарованием молодости,
здоровья и простодушия. Глаза ее говорили красноречивее всяких слов, но губы
молчали; она протянула вперед свои сложенные руки, и ее склоненная в
ожидании фигурка была так прелестна, что Данвуди на миг безмолвно застыл на
месте.
ее родные, живо обернулась к нему и, вложив обе свои руки в его руку,
доверчиво промолвила:
Я привела вас сюда, чтобы предупредить, что в соседней комнате друг,
которого вы не ожидаете здесь встретить.
- я очень рад, что мы с вами наедине, Френсис! Испытание, которому вы
подвергли меня, жестоко; война и жизнь вдалеке друг от друга могут вскоре
разлучить нас навеки.
время для разговоров о любви; я хочу сказать вам о другом, более важном
деле.
женой! Френсис, вы холодны ко мне.., к тому, кто в дни суровой службы и в
тревожные ночи ни на миг не забывал ваш образ.
руку, и ее щеки снова загорелись ярким румянцем, - вы знаете мои чувства...
Кончится война, и ничто не помешает вам взять эту руку навеки... Но, пока в
этой войне вы противник моего единственного брата, я никогда не соглашусь
связать себя с вами узами более тесными, чем узы нашего родства. Вот и
сейчас мой брат ждет вашего решения: вернете ли вы ему свободу или пошлете
на верную смерть.
что за страшный смысл кроется в ваших словах?
Генри? - еле слышно продолжала Френсис, устремив на жениха взгляд, полный
тревоги.
не сказав, где и когда, - так же тихо ответил майор и, опустив голову,
закрыл лицо руками, пытаясь скрыть свои чувства.
вдруг охваченная мрачным предчувствием. - Что означает ваше волнение?
продолжала:
мой брат.., ваш брат.., умер позорной смертью.
сделать?
Неужели майор Данвуди отдаст в руки врагов своего друга.., брата своей
будущей жены?
Я готов отдать жизнь за вас.., за Генри.., но я не могу нарушить свой долг,
не могу забыть о своей чести. Вы первая презирали бы меня, если бы я так
поступил.
бледностью, - вы говорили мне.., вы клялись, что любите меня..
остановила его и продолжала дрожащим от негодования голосом:
моего единственного брата!
совладать с собою; потом, силясь улыбнуться, добавил:
Возможно, что, когда я узнаю все обстоятельства, окажется, что Генри
военнопленный, и только; тогда я смогу отпустить его на честное слово.
принадлежит счастливое преимущество наслаждаться всеми радостями, какие она
может принести. А чем больше мы сами достойны доверия, тем белее склонны
доверять другим и всегда готовы думать, что произойдет то, на что мы
уповаем.
словами, но кровь снова прилила к щекам подавленной горем девушки, и она
промолвила:
никогда не оставите нас в нашей страшной беде!
слезами.
кого мы любим; и, хотя проблеск надежды, мелькнувший перед ним, не очень
успокоил майора Данвуди, он не стал разочаровывать милую девушку,
прильнувшую к его плечу. Он вытирал слезы на ее лице, и к ней вернулась вера
в безопасность брата и в покровительство жениха.
Данвуди в гостиную и сообщить родным приятную новость, которую уже считала
достоверной.
мгновений он был уже в кругу родственников и старался собрать все свое
мужество, чтобы с твердостью встретить предстоящее испытание.
держался так, точно не случилось ничего, что могло бы поколебать его
самообладание.
капитана Уортона, смертельная опасность, грозившая его другу и надрывавшие
сердце слова Френсис породили в душе майора Данвуди тревогу, которую,
несмотря на все своп старания, он но мог скрыть. Остальные члены семейства
Уортон приняли его тепло и по-дружески - они были к нему привязаны и не
забыли об услуге, которую он недавно им оказал; к тому же выразительные
глаза и зардевшееся лицо девушки, вошедшей вместе с ним, красноречиво
говорили, что они не обманутся в своих ожиданиях. Поздоровавшись с каждым в
отдельности, Данвуди кивком головы приказал уйти солдату, которого
осторожный капитан Лоутон приставил к арестованному молодому Уортону, потом
повернулся к нему и приветливо спросил:
сердце!
достоинством, но ее бледность и дрожащие губы говорили о том, какая сильная
борьба происходит в ней.
Разве оно не венец всех моих желаний на земле? Но жениться на вас при таких
обстоятельствах было бы бесчестием для нас обоих. Будем надеяться, что
наступят лучшие времена. Генри должны оправдать, быть может, его даже не
станут судить. Я буду для него самым преданным заступником, не сомневайтесь
в этом и верьте мне, Френсис, Вашингтон благоволит ко мне.
ожесточат Вашингтона против моего брата. Если бы мольбы и угрозы могли
поколебать его суровое представление о справедливости, разве погиб бы Андре?
- С этими словами Френсис в отчаянии выбежала из комнаты.
себя в глазах девушки и успокоить ее. В передней, разделявшей обе гостиные,
он натолкнулся на оборванного ребенка, который, быстро оглядев его, сунул
ему в руку клочок бумаги и тут же исчез. Все это произошло мгновенно, и
взволнованный майор успел лишь заметить, что посыльный был бедно одетым
деревенским мальчуганом; в руке он держал городскую игрушку и смотрел на нее
с такой радостью, словно сознавал, что честно заработал награду за
выполненное поручение. Данвуди опустил глаза на записку. Она была написана
на обрывке грязной бумаги, малоразборчивым почерком, однако ему удалось
прочитать следующее: "Регулярные подходят - кавалерия и пехота".
поспешно покинул дом Уортонов. Быстро направившись к своему эскадрону, он
увидел на одном из отдаленных холмов мчавшегося галопом конного часового;
прогрохотало несколько выстрелов, и в следующее мгновение раздался призывный
трубный звук: "К оружию!" Когда майор достиг своего эскадрона, там все было
в движении. Капитан Лоутон верхом на лошади, пристально глядя на
противоположный край долины, отдавал приказания музыкантам, и его могучий
голос гремел так же сильно, как и медные трубы.
виргинская кавалерия не пропустит их дальше!
быстро рапортовали командиру, и он отдавал четкие приказания с уверенностью,
исключающей и мысль о неповиновении. Только раз, повернув коня в сторону
луга, раскинувшегося против "Белых акаций", Данвуди решился бросить взгляд
на дом, и его сердце сильно забилось, когда он увидел фигуру женщины: она
стояла заломив руки у окна той комнаты, где он виделся с Френсис. Расстояние
было слишком велико, чтобы разглядеть ее черты, но майор не сомневался, что
это была его невеста. Бледность скоро сошла с его лица, и взгляд утратил
выражение печали. Когда Данвуди подъезжал к месту, где, как он думал, должна
Акунин Борис
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман