оставив дверь немного приоткрытой. Перед ним па трапе лежала огромная собака
с раскрытой пастью. Водитель автофургона мастерски сделал свое дело. На
обратном пути мужчина удалит стрелу, и к утру следы от действия наркотика
исчезнут. Свой пистолет с такой же стрелой он положил обратно в карман.
отсчитывал секунду за секундой. Он увидел, как в доме начали волнообразно
потухать и снова зажигаться огни. Потом он вставил ключ в дверь, ведущую в
дом.
вращал ключ. Четыре секунды, три...
время быстро манипулировали в дверной скважине зазубренным металлическим
приспособлением. Он действовал им так, будто это был скальпель.
эту дверь немного приоткрытой.
доносился звук телевизора. Тот же звук, более слабый, но довольно
отчетливый, слышался и наверху. Передавали одиннадцатичасовые новости.
Мужчина подумал, что завтра в этой программе сообщат известие, к которому он
будет иметь самое прямое отношение. И ему вдруг захотелось задержаться в
Вашингтоне, чтобы послушать их.
у двери, расположенной посередине лестничной площадки. Дверь вела в комнату,
где находился человек, встречи с которым он ждал больше двадцати лет. Ждал,
преисполненный ненависти. Такой глубочайшей ненависти, которая никогда не
проходит.
дремал, лежа в постели. Его огромная голова упала на грудь, отвисшая челюсть
покоилась на толстой шее. По-бабьи пухлые руки сжимали очки, которые он из
тщеславия почти никогда не надевал на людях.
приблизился к кровати и стал пристально смотреть на человека, к которому все
эти годы питал жгучую ненависть.
исказилось.
телевизор.
руками Гувер стал напяливать очки. Едва проглядывающие из-за складок жира
глазки сузились от изумления еще больше. То, что он увидел перед собой,
заставило его открыть от изумления рот:
доносившийся из телевизора. Потом засунул руку в карман и вынул шприц с
иглой. - Теперь у меня другое имя. Я работаю в Париже. Мои пациенты знают о
моем прошлом, но относятся ко мне без всякого предубеждения. Le medecin
americain считается лучшим врачом больницы.
перехватить его дряблую руку и прижать к матрацу. Тогда Гувер закричал. Но
мужчина сжал его челюсти, и крик оборвался. Доктор поднял голую руку Гувера,
взял шприц, зубами сдернул с иглы резиновый наконечник и всадил ее в
дрожащую плоть:
на втором этаже на пять секунд погас свет, потом снова зажегся.
электронное устройство, контролирующее размыкание механизмов, запирающих
сейф, и включил его.
нажал клавишу и произнес:
В самом конце его на незначительном возвышении стоял большой стол красного
дерева. Перед ним - мягкие кожаные кресла, такие низкие, что посетителям
невольно приходилось смотреть на хозяина снизу вверх. Позади стола вдоль
всей стены были выставлены флаги. В центре рядом с государственным флагом
США гордо красовалось знамя Федерального бюро расследований.
аппарата. С одного из них трубка была снята. Этот аппарат напрямую соединял
кабинет с подвальным помещением, где находился пульт управления внутренней
сигнализацией ФБР. В эту минуту за пультом сидел один из людей Варака.
Другой аппарат - городской телефон, не подключенный к коммутатору ФБР, -
оставался в рабочем положении. На круглой табличке посередине диска номер
абонента отсутствовал.
крышке стола выключателе.
произнес в нее только одно слово:
наблюдал за квадратными экранами сигнальной системы, расположенными на
встроенном в стену пульте. Рядом с ним на стальном столике, на расстоянии
протянутой руки, лежала телефонная трубка. Внезапно из нее раздался свист, и
тут же тишину взорвал резкий сигнал сирены. Расположенный в центре панели
квадратный экран зажегся красным светом. Наблюдавший за экраном человек
моментально нажал находившуюся под этим экраном клавишу.
трубку на место. - Я предупреждал тебя.
ползучий, доведешь меня до инфаркта своими штучками.
телефонные трубки теперь лежали на месте. Предстояло позвонить еще в одно
место - Браво. Да-да, не Генезису, а Браво, потому что Генезис уже умер. Его
место занял Браво. Ему-то и надо было сообщить о результатах операции.
колесиках. Ежедневно в них из одного кабинета в другой перевозили горы
бумаг, и в коридорах бюро они давно всем примелькались. Через несколько
минут в них положат сотни, может быть, тысячи досье, свезут вниз мимо
старшего агента по фамилии Парк и погрузят в автомашину. Затем архив Джона
Эдгара Гувера бросят в печь. Планам создания четвертого рейха будет нанесен
сокрушительный удар.
шкафа.
выдвинуты. Два левых были битком набиты бумагами: досье на лиц с фамилиями
от A до L стояли в полном порядке. Но два правых ящика оказались пустыми
Металлические разделители лежали друг на друге, им нечего было разделять:
досье от М до Z исчезли. А вместе с ними и половина всей содержащейся в
сейфе Гувера мерзости.
Глава 4
тайме". Газетные заголовки казались почти фантастическими, как будто
события, о которых они сообщали, в реальной жизни были абсолютно невозможны.
смертью, в постели, как умирают миллионы стариков. И смерть его не повлекла
за собой никаких чрезвычайных последствий, никто не воспринял ее как
какую-то всеобщую трагедию. Просто годы взяли свое, и сердце пожилого
человека не выдержало. Но по тому, в каких выражениях газеты сообщали об
этой смерти, чувствовалось, что в стране она вызвала вздох облегчения.
подобострастно восхваляли усопшего, выражали ханжескую скорбь по поводу его
кончины, но это были крокодиловы слезы.
дальше ему не хотелось. Однако хуже было то, что ему не хотелось и работать.
О господи! Когда же он снова сядет за письменный стол? И сможет ли вообще
когда-нибудь взяться за перо? Ему невыносимо надоело это сибаритство. Он
чувствовал, что не живет, а прозябает.
киностудия своевременно сделала очередной взнос на его текущий счет. Питер
получил немалые деньги абсолютно ни за что. После той вечеринки у Шеффилда
он ни разу не снизошел до того, чтобы съездить или хотя бы позвонить на
студию и поговорить с кем-нибудь о делах, о сценарии по его роману
"Контрудар!".
пусть так.
Малибу вступало в свои права быстро. Ярко светило солнце, песок уже успел
Земляной Андрей
Панов Вадим
Акунин Борис
Перумов Ник
Сертаков Виталий
Бажанов Олег