Чтение 13–й страницы книги ~Отель "Империал": выход в WINDOWS~

казалось, что ее ведут подземными ходами в Кремль. Но, выйдя на поверхность,
по ее подсчетам, на четвертый этаж, Серафимова проследовала за не задающим
вопросы секретарем по стеклянному переходу, соединявшему старое и новое
здания, потом еще три раза повернула и оказалась в просторном холле, с
картинами на стенах и мягкими креслами вдоль окон. У нее закружилась голова,
а в глазах замелькали двери кабинетов.

АРИФМОМЕТР

Секретарь первого, некто Людмила Петровна, недовольно посмотрела на
Серафимову. Она была немолода, опрятна, в современном модном костюме с
золотой брошью на лацкане, очки выгодно подчеркивали ее слегка раскосые
глаза.

-- Вообще-то, у Адольфа Зиновьевича свой секретарь есть, -- произнесла
женщина, слегка запыхавшись, -- не знаю, где она ходит, подождите здесь в
кресле.

Женщина повернулась было на своих высоченных тонких каблучках, чтобы
уйти. Но Серафимова задержала ее.

-- Постойте, как вас зовут?

-- Я уже сказала! Вы что-то хотели? -- презрительно спросила та.

-- Послушайте, вы собираетесь меня здесь бросить? А если секретарь
Финка не придет? Я же не только не выберусь отсюда, но и задачу свою не
смогу выполнить. Мне нужен кто-нибудь из руководства, мне нужны ключи, у
меня постановление на обыск, понятые из числа...

-- Извините, мне некогда, подождите, пожалуйста, Галину Тимофеевну, она
вами займется. У меня очень много работы.

-- У вас начальнику управления топором раскроили надвое череп, ровно на
два полушария, -- вскипела следователь. -- Или вам дали указание чинить
препятствия следствию?

Людмила Петровна смерила Серафимову долгим тяжелым взглядом,
снисходительно скривила уголок рта, потом подошла к боковой двери и открыла
ее.

-- Галочка! Ты тут?

Из дверей высунулась приветливо улыбающаяся секретарша Финка с печеньем
в руке.

-- Ой, а мы с девчонками чай пьем, пока моего нет.

-- Это к тебе. Содействуй. Приедет Альберт Вольдемарович, я сообщу.

Каменная леди, столь своеобразно изображающая из себя личность в этом
обезличенном мире, прокалывая насквозь своими шпильками серый ворсяной
покров пола, удалилась за поворотом коридора.

-- Здравствуйте, -- открыто улыбаясь, сказала Галочка, направившись не
к Серафимовой, а сразу же открывать дверь приемной, на которой висела
табличка: "ФИНК Адольф Зиновьевич. Начальник Управления". -- Проходите,
пожалуйста. Вы от кого?

-- От... прокуратуры, наверное, -- ответила Нонна Богдановна. Не
решаясь заявить о себе в полный голос, присматривалась к секретарше.

Галочка сразу показалась ей очень домашней женщиной. Она была непуганой
и доброжелательной, на вид лет тридцати пяти -- тридцати семи. Небогатая
блузка, юбочка чуть ниже колен, движения женственные. Все в приемной было
устроено, как в жилой комнатке одинокой интеллигентной бабули. На окнах
низенькие, в пол-окна белые занавеси, в серванте посуда, сок, пачки чая и
банка кофе, возле стола на тумбочке -- чайник "Тефаль", кофеварка, термос и
салфетки. На столе -- арифмометр. Шутка. Калькулятор на солнечных
батареях.

-- Давайте ваш плащ, -- предложила Галочка. -- Вы к Адольфу
Зиновьевичу? А он будет попозже. Когда точно, не знаю. Хотите подождать?

Серафимова пожала плечами. Галочка показала ей на диван а сама щелкнула
включателем чайника.

-- Вы, наверное, по поводу столовой?

-- Какой столовой? -- удивилась Серафимова.

-- Да у нас сейчас все ведомства ринулись свои столовые
приватизировать, прямо наплыв.

-- А вы давно здесь работаете? Наверное, трудно сюда попасть на службу?

-- Да, наверное. Я здесь второй год, а вообще-то меня Адольф Зиновьевич
за собой уже в третью организацию переводит. Хотите чаю?

-- Галя, -- решилась-таки Серафимова, -- я знаю, что подчас секретари
как матери для своих начальников... Вот, такая профессия...

-- Да-да, -- перебила Галочка, -- пылинки сдувать, это как раз мой
случай. Он же, в сущности, ребенок, только страной правит, а жить ему
секретарь помогает... Хотите, я ему домой позвоню? Правда, там никто не
отвечает...

Галочка явно была растерянна. Ей хотелось сделать доброе дело, и она
переживала, что ничем не может помочь.

-- Не надо, Галочка, его там нет, он... Я, собственно, к вам... Прошлым
вечером случилось непредвиденное, не хочу вас пугать, но вашего начальника
больше нет. Убийство... Вы меня понимаете?

Галочка оцепенела. Только губы ее дрожали в улыбке, будто ее
разыгрывают, и она готовится, что розыгрыш сейчас раскроют. Она не знала,
как ей реагировать, но известие все глубже вгрызалось в ее мозг, и
постепенно носик ее покраснел, глаза наполнились слезами, она упала в кресло
и, поставив локти на стол, уронила лицо в ладони.

-- Ну-ну, девонька, давай соберись. Мне нужна твоя помощь. Понимаешь?
Убийцу не нашли по горячим следам, я веду следствие, нам с тобой необходимо
поговорить, потом осмотреть кабинет, с людьми пообщаться...

-- Я не могу, -- прошептала, захлебываясь в слезах, Галочка, -- нет,
нет... Почему я вчера не поинтересовалась? Мы же в соседних подъездах
живем...

Серафимова закурила, давая секретарше время прийти в себя. "Уж не эта
ли сиротка звонила вчера в милицию, спутав следствию все карты этим своим
звонком?" Та, не обращая внимания на следователя, заходилась плачем все пуще
и пуще. Серафимовой показалось странным, что в приемной не раздавалось
телефонных звонков и никто не заглядывал туда в течение вот уже получаса:
неужели никто не знает о случившемся?

Нонна Богдановна впервые в своей жизни произнесла эту прибереженную на
крайний случай, киношную, пластмассовую фразу, вдруг неимоверно
пригодившуюся в эту секунду:

-- Примите мои соболезнования. Будьте сильной, -- добавила она.

И тут ей показалось, что эти слова прошибли сознание секретарши. Галя
сначала закатилась беззвучно, страшно скривив лицо с открытым ртом, потом
выдохнула раскатисто, закивала, сильно закусила губу, руки и губы ее
тряслись, она попросила сигарету.

-- А вы когда вернулись вчера домой? -- почти шепотом спросила
Серафимова. -- Я понимаю, но вы не обижайтесь на мои вопросы, их еще много
разных будет.

-- В десять. Он не позвонил. Только уезжая, сказал, что его не будет.
Но обычно он звонит и говорит, что я могу идти домой, а тут не отпустил.

-- Да, в десять там еще шум стоял, -- задумчиво произнесла Серафимова.

-- А когда, как? -- спросила Галочка, вытирая платком совершенно мокрое
лицо, ее рыдания еще не прекращались, но она уже обрела способность
соображать.

-- Я все вам расскажу, только позже, а сейчас давайте откроем кабинет.
Вот у меня постановление. А вы держитесь, держитесь. Выпейте воды.

Галочка покосилась на следователя: холодный тон заставил секретаршу
взять себя в руки. Она встала и открыла дверь кабинета Финка.

-- Позовите кого-нибудь. Двух человек, у кого есть время.

-- Кого?

-- Прежде чем входить в кабинет, нужны понятые, -- учительским тоном
пояснила Нонна Богдановна.

Галочка вышла. Ее шатало. Минут через пять возле дверей в приемную
толпилось человек десять, другие подбегали, протискивались, подымались на
мыски. Галочка еле преодолела заслон, вошла в свою приемную и сказала, что
народ в понятые идти отказывается. Серафимова столкнулась со сложностями,
которых не предвидела. Какие-то странные были эти приватизаторы.

-- Товарищи, может быть, кто-нибудь соизволит пройти в кабинет и
посидеть в качестве понятых? -- обратилась она к уставившимся на нее
сотрудникам.

Тут же добрая половина оказалась на своих рабочих местах. Кто-то из
них, убегая, даже крикнул: "Мы малограмотные". Серафимова разозлилась, резко
встала с дивана и подошла к народу. Схватила за пуговицу плюгавенького
мужичка, втащила в комнату со словами: "Я освобождаю вас от работы для
выполнения гражданского долга". Мужичок бормотал, что он хотел бы выполнять
свой долг на рабочем месте, но Серафимова перебила его:

-- Ничего, проходите, так безопаснее будет для общества, меньше вреда.
-- И добавила: -- Правильно вас Иисус из храма изгонял, сволочи равнодушные.

Эти ее слова напугали сотрудников еще больше.

Потом Галочка все-таки сумела уговорить круглую дамочку из соседнего
отдела, заманив ее чаем и пряниками. Та пыталась объяснить общественности,
что у нее очень много работы, просто завал. Общественность оправданий не
приняла, жертву подтолкнули в приемную.

Следователь закрыла перед дюжиной носов дверь приемной, повернула ключ
в замке.

-- Проходите, -- сказала Серафимова секретарше и понятым. -- Садитесь,
вы здесь в уголке, -- указала даме, -- а вы ко мне поближе.

Она надеялась, что первичный осмотр кабинета ей удастся провести одной,
но, увидев размеры кабинета, вызвонила Братченко. Просила подъ-ехать,
объяснила, как и что делать, оказавшись в проходной. Потом разложила перед
собой бланки, выбрала бланк протокола допроса и задала секретарше главный
вопрос. Та уже не плакала, но платок еще был наготове.

-- Вчера был вторник. Расскажите мне, Галочка, как проходил ваш рабочий
день, и все от начала до конца: что делал Финк со времени прихода в эти
стены до окончания рабочего дня. Звонки, визиты, отъезды, совещания. Я