выдающегося друга.
выдающийся! Господин президент - самый выдающийся человек, которого мы
знаем!
Дан, если он смотрел передачу, мог быть доволен. Спектакль начинался весьма
удачно.
апартаменты...
избранника, и тут сквозь цепь охранников вдруг прорвался репортер с
небольшой камерой в руках. По красным буквам, нарисованным на комбинезоне
репортера, Блим-Блям мгновенно опознал конкурента - сейчас неожиданной
выходкой он попытается сорвать торжественную встречу. Но было уже поздно
что-либо предпринять. Парень с камерой в два прыжка очутился перед
избранником, поднял над головой свой аппарат и закричал:
Желтые? Белые? А может быть, даже черные?
он начал возводить, может дать трещину. Если этот парикмахер не сумеет
отбросить глупый неуместный вопрос, если стушуется, начнет мямлить...
Клетчатый организатор рванулся на выручку, но его опередила Джета. Она ловко
и как-то непринужденно возникла между репортером и Рэмом и, смеясь, заявила:
из "Коломбины".
девушке руку. - Зовите меня, пожалуйста, просто Рэмом.
растерявшегося налетчика. - А ведь и в самом деле отличная пара: Рэм и
Джета! Слушайте, ребята, вам очень повезло, что вы сейчас познакомились!
Ей-богу, вас ждет большое будущее!..
высокопоставленных гангстеров, Корт сразу же предпринял обычные
профилактические меры.
Элия.
всего он выбросил из стенных шкафов свои костюмы и сорочки. На ковре сразу
образовалась солидная куча. Мужчина присел возле нее на кожаный пуф,
поставил рядом небольшую шкатулку, из которой торчал витой шнур,
оканчивающийся маленьким шариком, и принялся водить этим шариком по одежде.
Особенно тщательно он проверял воротнички, пуговицы и лацканы. Осмотрев,
босс откладывал в сторону одну вещь за другой.
удержалась женщина. Она собирала вещи и водворяла их на место. - Не прошло и
трех дней, как ты снова устроил этот хаос.
шариком.
тихо, потом все громче и громче - это Корт передвигал искатель прибора.
серого фланелевого комбинезона едва заметную тонкую булавочку. Он осторожно
положил ее в пепельницу-раковину.
булавка, чуть толще первой.
микрофон налогового управления. У бюро расследования они с синей меткой.
валявшимися на полу, глава семьи разделся и самым внимательным образом
исследовал вещи, в которых был на тайной конференции.
крючочка, отдаленно напоминавших рыболовные. - А еще такие приличные люди! И
каждый, представляешь, нацепил!
страсть как любит пихать микрофоны и магнитофоны во всякую бижутерию.
зажигалки. Подменят - и не заметишь.
раковину, наполненную до краев тайной аппаратурой, и выбросил весь этот хлам
в мусоропровод.
вернувшись в спальню. - Детка, утром я опять кое-куда слетаю. Вернусь к
ужину...
Национальный синдикат, таила последствия, серьезно беспокоившие главу фирмы
"505". Это был не страх. Это было ощущение человека, сидевшего за рулем и
мчавшегося по незнакомому шоссе: он гнал и не знал, туда ли ведет дорога. А
на обочинах, как назло, не было ни единого указателя. "Вот свинство, -
раздраженно думал босс, - если бы заранее знать, из-за какого угла в тебя
пальнут..."
который бы подходил для этой цели лучше, чем Селвин, трудно было сыскать...
другу детства Селвину, которого к старости угораздило стать
писателем-фантастом. Лет тридцать назад они провели вместе немало времени.
Но после колледжа их пути, естественно, разошлись. Ген Корт-Старший
располагал солидным делом и искренне возрадовался, когда убедился, что сын,
закончив образование, твердо усвоил, насколько лучше быть богатым и
здоровым, чем бедным и больным. Что касается Селвина, то его отец был
обычным школьным учителем и, понятно, не мог оставить своему наследнику
ничего, кроме добрых советов и нескольких десятков книг. Впрочем, этого
оказалось вполне достаточно, чтобы сын учителя со временем превратился в
совершенно никчемную фигуру, начиненную всякими умопомрачительными идеями.
Перепробовав с десяток профессий, чудом уцелев в этом грохочущем мире,
Селвин в конце концов бросил якорь в недорогом портовом ресторанчике
"Капитан Флинт". Хозяин довольно быстро приметил, что новый работник
обладает исключительно редкостными качествами - он терпеть не мог спиртного
и был потрясающе вежлив. Не прошло и месяца, как Селвин был произведен в
старшие официанты, в обязанности которого входили расчеты с клиентами.
Владелец ресторана окончательно решил, что ему сильно повезло, когда
обнаружил, что этот странный тип отдавал все чаевые, даже крупные...
вздумается бумажных фирменных салфеток, тоже понял, что и ему наконец
улыбнулось счастье. Свободное время теперь он проводил в своей комнатушке у
раскрытого окна, из которого открывался чудесный вид на грязную бурую
полоску океана, проглядывавшую, если не было слишком дымно, сквозь щели
между нагромождением портовых сооружений. Здесь Селвин был не одинок - по
его зову клетушка наполнялась видениями странных миров. Старший официант
трудолюбиво склонялся над белыми салфетками и писал. Он писал о невиданных
островах. О людях со светлыми лицами, которые презирали деньги и славу.
Писал о сказочной любви, когда влюбленным было легче расстаться с жизнью,
чем расстаться друг с другом. Разумеется, чудак и не помышлял, что его
произведения когда-либо увидят свет. Телевидение, сжевав кино и театр,
всерьез взялось за художественную литературу. Книги выходили из моды.
Продолжали писать одиночки - либо беспросветные идиоты, либо всякие темные
личности. Об этом знал даже такой простак, каким был неудачливый сын
школьного учителя...
стопку исписанных салфеток. Этот малый предвкушал, какой поднимется хохот,
когда на кухне он вслух начнет читать эту писанину. Но все произошло иначе.
Первыми побросали работу девчонки, стоявшие у посудомоечных машин, затем
забыли о плитах повара, в дверях кухни столпились официанты, покинувшие зал.
Через несколько минут метрдотель почуял неладное. Он быстро навел порядок.
Лоботряс, похитивший рукопись, тотчас лишился работы. Хозяин, узнав о
случившемся, перелистал из любопытства сочинение Селвина и, не найдя в нем
ничего подозрительного, разрешил персоналу задержаться после работы. И
поздно ночью, когда швейцар закрыл дверь за последней подвыпившей компанией,
в темном и гулком зале со сдвинутыми столиками автор, обливаясь от волнения
потом, дочитал сослуживцам свою повесть. Она называлась "Отзовись,
любимая!". Когда старший официант перевернул последнюю салфетку и смолк, еще
долго было совсем тихо. Потом какая-то незаметная девчонка, которую толком
никто и не знал - то ли она была по части салатов, то ли прислуживала в
дамской комнате, - вдруг разрыдалась.
Женщины откровенно вытирали глаза.