лучшая часть так и осталась в том рваном презервативе, вот что случилось!
его лице их не было видно. Он наверняка знал, что именно это и должно было в
итоге произойти, догадался я. Бен отлично знал, что если его отец
отправлялся куда-нибудь с Донни Блэйлоком, он всегда приходил домой
измененным, но отнюдь не марсианами, а каким-нибудь самодельным пойлом.
сделал попытку завинтить крышку фляги, но ему не удалось даже приложить ее к
нужному месту. - Стоите там, открыв ваши дерзкие рты. И ты находишь это
забавным, мой мальчик, а?
посмеяться надо мной и рассказать всем об этом, разве не так? Где этот
парень Мэкинсонов? Э-э-эй! - он заметил меня, стоявшего сзади в коридоре, и
я вздрогнул. - Ты можешь сказать этому проклятому молочнику, твоему отцу,
пусть отправляется прямиком в ад, к чертям собачьим. Слышишь меня?
было вовсе не тем, что в действительности хотел говорить мистер Сирс. Грубым
и кровожадным сделала его фляга, которая выкручивала и давила изнутри его
душу до тех пор, пока голос его не начал кричать об освобождении.
набухли и отяжелели. - Что ты сейчас говоришь?
назад, но он схватил ее одной рукой за полы халата, отведя другую руку, с
флягой, назад, словно собирался ударить ее по лицу.
зубы!!
повис на них всем своим весом. Так все и застыло, момент растянулся: мистер
Сирс, собирающийся ударить свою жену; я, стоящий в шоке в коридоре; Бен,
схвативший отца за ноги. Впечатляющая немая сцены.
стукнуть ее по лицу, она проговорила:
счастлив. Вот и все, - слезы тонкими струйками потекли у нее из глаз. - Вот
и все. Просто счастлив...
открыл их.
бедро отца, костяшки пальцев побелели от напряжения. Мистер Сирс опустил
руку и отпустил халат жены. - Счастлив. Вот видишь, я счастлив. Посмотри,
как я улыбаюсь...
повисла вдоль бока. Сначала он повернулся в одну сторону, потом в другую,
но, казалось, так и не смог решить, какой путь избрать.
вытерла мокрый нос. - Хочешь, я помогу тебе, а?
плюхнулся на него, словно был не человеком, а огромным ворохом грязного
белья. Затем посмотрел на противоположную стену, и рот его приоткрылся. Она
пододвинула другой стул и села рядом с мужем. В комнате витало ощущение,
будто только что прошла гроза. Она могла, конечно, еще вернуться, может
быть, несколькими ночами позже, но сейчас она ушла.
собирался сказать, и несколько раз моргнул, отыскивая нужные слова. - Мне
кажется, я веду себя не очень хорошо, - наконец проговорил он.
зажмурил глаза, грудь его приподнялась, а потом он начал плакать, и я вышел
из их дома прямо в ночь, одетый в одну пижаму, потому что это было для меня
слишком тяжело - продолжать оставаться, чужаку, в такую минуту в доме при
виде их личной боли. Я уселся на ступеньках веранды. Тампер обежал вокруг
меня и уселся рядом, а потом лизнул мою руку. Я почувствовал, что оказался
очень далеко от своего дома, хотя наши улицы располагались почти рядом.
притворяясь в постели спящим. Он знал об этом, когда далеко заполночь
хлопнула входная дверь, когда захватчик, находившийся прежде внутри фляги,
смог попасть в дом. Знание этого и безысходное ожидание наверняка приносили
Бену невероятные мучения и страдания.
ступеньках. Он спросил, все ли у меня в порядке, и я ответил, что да. Я
спросил его, все ли у него в порядке, и он ответил мне то же самое. Я
поверил ему. Он научился жить со всем этим, и хотя все это было ужасно, он
справлялся с этим так, как только мог.
очень плохие вещи, но ничего не может с собой поделать...
его, слышишь?
плечо, потом обнял меня.
смотрели, как звезды медленно изменяли свое положение на небе, и совсем
скоро начали щебетать первые предвестники утра - птицы.
Миссис Сирс сказала, что мистер Сирс еще спит и, вероятно, проспит большую
часть дня, и не буду ли я так любезен, чтобы попросить свою маму позвонить
ей, чтобы они могли побеседовать. Одевшись и упаковав в ранец все свои вещи,
я поблагодарил миссис Сирс за радушный прием и за великолепное угощение, а
Бен сказал, что встретится со мной в школе завтра. Он проводил меня до моего
велосипеда, и мы поговорили немного о нашей бейсбольной команде младшей
лиги, которая скоро должна была начать выступать. Бейсбольные соревнования
начинались как раз в это время года.
замышляющих покорить Землю город за городом, семью за семьей. Потому что оба
мы уже сталкивались с захватчиком лицом к лицу.
тупика, которым оканчивалась Дирман-стрит, мой друг все еще стоял там и
махал мне рукой...
пространства должен был сгореть почти без остатка. Сосны занялись огнем там,
куда он упал, но к вечеру в воскресенье пошел дождь, который и расправился с
огнем. В понедельник утром, когда в школе прозвенел звонок на уроки, дождь
все еще шел, и шел потом в течение всего серого дня. На следующее
воскресенье была Пасха, и мама говорила, что надеется, вопреки предсказаниям
синоптиков, что дождь не испортит праздничного пасхального шествия, которое
обычно устраивалось на Мерчантс-стрит.
обычно начинался парад несколько иного свойства. Он начинался в Братоне
возле маленького каркасного дома, окрашенного бордовой, а также
всевозможными оттенками оранжевой, красной и золотистой красок. Процессия,
состоящая обычно из негров-мужчин в черных костюмах и в белых рубашках, с
галстуками, начинала свой путь от того дома, сопровождаемая некоторым
количеством женщин и детей в траурных одеяниях, шедших в хвосте колонны.
Двое мужчин несли барабаны и отбивали на них медленный мерный ритм в такт
своим шагам. Процессия держала путь через железнодорожные пути, затем к
центру города по Мерчантс-стрит, но во время этого хода никто между собой не
разговаривал. С тех пор как это стало регулярным событием, проводившимся в
Страстную Пятницу каждый год, многие жители Зефира торопились покинуть свои
дома, чтобы постоять на тротуаре и понаблюдать за происходящим, причем
именно среди белых представителей человеческой популяции наблюдался
повышенный интерес ко всем событиям такого рода. Моя мама была одним из
таких любопытствующих наблюдателей, а папа как правило в такое время был на
работе. Я обычно тоже ходил с ней, потому что меня захватывало происходящее
там, как и любого другого человека, стоявшего в этой толпе.
Вокруг их шей, свисая поверх галстуков, болтались ожерелья из янтарных
бусин, костей цыплят и раковин речных мидий. На этот раз в Страстную Пятницу
улицы были мокрыми и моросил противный дождь, однако участники этого шествия
шли без зонтиков. Они не разговаривали друг с другом, а также не
заговаривали во время хода ни с кем из зрителей, теми из них, кто набирался
нахальства заговорить с ними. Где-то в центре этого шествия я увидел мистера
Лайтфута, но он, хотя знал в нашем городе все белые лица, не смотрел ни
направо, ни налево, уставив взгляд строго перед собой в затылок мужчины,
который шел в процессии перед ним. Маркус Лайтфут, внесший неоценимый вклад
в дело сближения общин Братона и Зефира, был мастером на все руки, способным
починить любую вещь, которую когда-либо изобретал мозг человека, и обладал
умением заниматься вообще любой работой не покладая рук. Я узнал мистера
Денниса, работавшего сторожем в начальной школе. Узнал миссис Велведайн, что
работала в столовой при нашей церкви, и узнал миссис Перл из пекарни на
Мерчантс-стрит, которая всегда была смешливой и веселой. Впрочем, сегодня
она была воплощением серьезности и строгости, и ее голову прикрывала от
дождя прозрачная шапочка.
высокий и худой, одетый в смокинг и с цилиндром на голове. Он нес маленький
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Круз Андрей