Теперь я сам был как стреноженная лошадь, не в силах освободиться от
ненавистной веревки, вынужденный довольствоваться выжженным лугом.
усилилась и стала заметней.
парой ломовых лошадей. Бородач, шагавший рядом, вез дрова на продажу в
город. Он, наверное, долго валил в горах сухие деревья, пилил их и колол.
Топор в кожаном чехле был привязан к возу. Так тщательно оберегать свой
топор станет только человек, который дорожит им.
заплаты украшали штаны из грубой холщовой ткани. "Работа прилежной жены", -
подумал я. Дровосек остановил лошадей у гостиницы, положил подпорки под
колеса и зашел в бар выпить.
розовом халате поспешно открыла дверь бара. Она встретила его улыбкой и
веселым замечанием о погоде.
Интересно, подумал я, что предпримет Фло, чтобы задержать дровосека в баре,
пока появятся другие посетители и начнется общий разговор.
сухие губы, беспокойно слонялся по комнате, часто подходил к двери и
заглядывал в коридор, который вел в бар. В нетерпении он сжимал и разжимал
пальцы.
красные от недосыпу. - У меня у самого с утра язык как суконный был.
работу, когда Фло Бронсон заскочила в кухню и сунула Шепу несколько монет.
вслед за ней.
все еще о чем-то говорили, когда я уходил в контору. Шеп играл свою роль
умело, не грубо: после дружеской беседы, естественно, труднее отказаться от
приглашения выпить. Кроме того, за это время у клиента должно было появиться
чувство, что он недопил.
мужчин и громко о чем-то разглагольствовал. Время от времени он замолкал и
кивал с довольным видом, соглашаясь с собеседниками, которые, конечно,
сочувствовали его невзгодам и во всем поддакивали. Шеп, выполнивший свою
предательскую работу, чистил конюшню с обиженным видом человека,
незаслуженно попавшего в опалу. Он кидал отчаянные взгляды на дверь бара, в
надежде, что кто-нибудь позовет его выпить.
под горячим солнцем целое утро, и передняя в упряжке была неспокойна. Я
вышел взглянуть на них. В оглоблях стояла могучая клайдесдельская кобыла с
широким крупом. Воз был без тормозов, и удерживать его, когда дорога шла под
гору, было делом нелегким. Нагружен был воз тяжело, и изрядную долю этой
тяжести лошадь принимала все утро на свою спину. Я задумал опустить лежавшие
вдоль оглобель и продетые в кольца подпорки, чтобы переложить на них груз,
приходившийся на спину лошади, но у меня не хватало сил сделать это.
плечо под оглоблю и поднял ее, затем освободил подпорки, опустил их и упер в
землю. Кобыла переступила с ноги на ногу и заняла более удобное положение.
Придя в кухню, я сказал Стрелку про этих лошадей:
достаю, стану я еще каких-то лошадей поить.
Вайолет, возвращаясь из столовой в кухню. Монотонно звучали слова, возвещая
появление Вайолет с пустым подносом.
столом, раздумывая, что бы такое съесть.
в столовой, да и вообще я почему-то считал, что место мое здесь.
сдержаться. Я встал и положил себе сосиски с картофелем прямо из кастрюли на
плите. "Когда-нибудь, - подумал я, - мы со Стрелком обязательно сцепимся", -
но тут же отогнал от себя эту мысль. "Уж не трус ли я?" - мелькнуло в
голове.
как-то, считая, что это оправдывает его воровские повадки. А когда я стал
возражать, он рассвирепел, и я ушел, осыпаемый градом ругательств. "Но не
всегда же я буду так уходить", - твердо решил я тогда.
со своим подносом.
препинания произнесла она.
кого-нибудь или проверяя, как ведут себя стукачи из числа воров и жуликов.
Обычно легавых узнавали сразу. Если этого не случалось, они сами раскрывали
свое инкогнито Фло Бронсон, никогда не бравшей с них денег за угощение и
щедро оплачивавшей их услуги.
Фло, наливая мне стакан имбирного пива и взимая за него цену стакана виски с
заезжего горожанина, который угощал в баре всех и меня в том числе.
собираешься их надуть - можно откупиться от них несколькими шиллингами, в
случае если тебя накроют.
мгновение застыл, потом подошел к холодильнику и вытащил бифштекс, с
неожиданной злостью плюнул на мясо и бросил его на сковородку.
темное и скверное подымается во мне и душит. И в то же время я понимал
Стрелка и в глубине души сочувствовал ему. Это сочувствие тут же испугало
меня, так как по своей наивности я решил, что скоро буду смотреть на мир
глазами Стрелка.
там поживает дровосек. Фло Бронсон принесла ему тарелку мяса с овощами, он
ел прямо у, стойки, рядом стоял стакан пива.
лошади все еще стояли на старом месте. Я поспешил в бар, твердо решив, что
заставлю хозяина напоить их. Дровосек сидел уже на скамье у стены, голова
его свешивалась на грудь, он что-то бормотал себе под нос, покачиваясь из
стороны в сторону, - казалось, что он вот-вот упадет. Усилием воли он резко
выпрямлялся и вызывающе поднимал голову, как человек, готовящийся предстать
перед судом. Но через минуту снова обмякал, и глаза его начинали
закрываться.
снова и снова.
деньги. Я положил ему руку на плечо.
голос может скорее проникнуть в остаток сознания и затронуть в нем какие-то
чувства, еще оставшиеся трезвыми.
проблеск мысли.
ноги.
бара, я последовал за ним. На полдороге он вдруг пошатнулся и его понесло в
сторону, но он совладал с собой, остановился и стал оглядываться, ища свой
воз.
добрался до воза. Он постоял с минуту около него, держась за полено, потом
быстро вскарабкался на дрова, схватил вожжи, привязанные к борту, и крикнул:
"Но-о, Панч! Но-о, Бетти!"
тормоза из-под колес. Передняя лошадь двинулась и стала заворачивать воз с
поклажей; лошадь, шедшая в оглоблях, навалившись плечом, помогала ей
развернуться.
пошли по старой колее, глубоко вдавливая копыта в почву, а на шаткой груде
бревен мешком сидел бородатый дровосек, похожий на кучу рваного тряпья.
ГЛАВА 8
Столовая, даже когда в огромном камине пылал огонь, производила впечатление
безликой; комната давала кров, но не отражала вкусов и наклонностей своих
обитателей.
огорчал женщину, купившую его в свое время. Деньги на него не были накоплены
упорным трудом. Ее муж и дети не ходили по нему. Он просто лежал на полу.
Никитин Юрий
Орловский Гай Юлий
Акунин Борис
Мороз Александра
Журавлев Владимир
Ибсен Генрик