- Верю. На улицу выходить очень не хочется. Все, Серега, - обернулся он
снова к Царенко, - пошел я назад в роту. Балду увидишь, - привет передавай.
- Балду мы вместе увидим, - утешил его Царенко, - не мешай спать.
Ночь Антон досидел в компании Ираклия, под боком у Сойкина.
- Старшина! - орал по телефону дежурный по части, - садись на метро и
приезжай в часть... Значит, на такси садись... Значит, пешком иди, твою
мать... Дневальным стоять будешь. На тумбочке... Случилось... Приедешь,
расскажу... Самоход в роте... Милиция... Любимец твой... Да... Все. Чтоб
через час был здесь.
Когда Сойкин закончил обзванивать командиров взводов и доложил ротному, под
окнами штаба уже грохотали сапогами роты, выведенные на зарядку.
XI
Машина пришла за ними в полдень. Часа за полтора до этого в камеру зашел
Мухин и предупредил: "Вылизывайтесь как можете, сегодня Сойкин везет вас к
Луженкову".
То, что вез их именно Сойкин, было случайностью - не оказалось в роте
свободных офицеров, - но случайность эта скалила зубы в ядовитой ухмылке.
- С Сойкой начали, с ним и заканчиваем, - проворчал Царенко, когда
начальник караула вышел.
- Хорошо, если заканчиваем. А если новый круг начинаем?
- Рот закрой! - взорвался Царенко. - Накаркаешь. Балда не самоубийца. Зачем
ему суд в части?!
- Слабая надежда, - подумал Антон, - но единственная.
Сойкин молчал всю дорогу, подняв усы над воротником шинели. Молчали и Антон
с Серегой. Антон, застыв, глядел в окно на засыпанную снегом Москву. Машина
миновала Матвеевское и в Кунцево свернула к Филям.
Он мало знал район Кунцева, да, собственно, и интересного в этих кварталах,
построенных за два последних десятилетия, было немного. Только вид станции
метро "Пионерской", близняшки киевской "Комсомольской", вывел вдруг его из
оцепенения. Он понял так же ясно, как ясно видел перед собой в морозном
воздухе декабря с детства знакомые очертания двух застекленных павильонов
станции, что складывается все очень плохо, что шансы отделаться беседой с
прокурором, если и остаются у них, то ничтожны, а всего вернее, нет у
Байкалова с Царенко этих шансов.
Совершенно точно знал в эту минуту Антон, что Балда - командир части
полковник Ушатников - переоценил свои дружеские банные отношения с
Луженковым. Хотел он разом припугнуть всех сержантов учебки, - все, что
положено, дескать, получите за каждый прокол и даже сверх того. Вот как эти
двое. Их судьбу уже не мне решать, тут будет все, как прокурор скажет.
Смотрите на них и учитесь. При этом рассчитывал Ушатников, что дальше
разговоров прокурор не пойдет.
Вот в этот-то расчет и не верилось Антону. Баня по четвергам баней, а
прокурорского хлеба не трожь, товарищ полковник.
Антон хорошо помнил недавний суд, проходивший в клубе части, когда для
бойца из соседнего стройбата, укравшего пару сапог, затребовал Семен
Петрович ни много ни мало - два с половиной года. Видимо, рассчитывал он
полгода уступить судье, а двумя оставшимися наградить парня. Но что-то не
сработало в судейском механизме. Не сложилось в тот момент, когда защитник
зачитал акт о состоянии сапог рядового N. на момент кражи. Три роты рыдали
от хохота, слушая этот акт. Пять отверстий неправильной формы насчитал
адвокат на голенище правого сапога солдата и одно круглое диаметром в два
сантиметра. Левый ни в чем не уступал правому. В итоге обязали парня
выплатить сорок пять целковых в армейскую казну к легкому неудовольствию
полковника Луженкова.
Неудовольствие это облеклось в десяток жалоб на судью, отправленных Димкой
Ступаком, по приказу Луженкова, всем судейским начальникам. Мертвой хваткой
держал свою добычу прокурор Филевского гарнизона, а потому не было веры у
Антона в крепость банной дружбы Ушатникова и Луженкова. Ну, разве что очень
старательно потрет Балда прокурорскую спину.
- Как там настроение у Ушатникова, товарищ капитан? - поинтересовался у
Сойкина Царенко, когда машина въезжала во двор прокуратуры. Тоже, видно,
шансы взвешивал всю дорогу, хоть и не подавал вида.
- Пусть тебя настроение Луженкова беспокоит, а Ушатников теперь ничего
изменить не может. Что вам сейчас Луженков скажет, к тому и готовьтесь.
Антона прокурор затребовал к себе первым.
- Товарищ полковник, младший сержант Байкалов по вашему приказанию прибыл,
- доложил Антон и только после этого посмотрел на Луженкова. Полковник
сидел у стены за большим столом, составленным из нескольких буквой "Т".
Лицо его огромным недожаренным блином выделялось на фоне грязно-синей
стены. Антону показалось, что красные прокурорские щеки лежат на погонах.
"Ну и ряшка", - поразился он. В углу кабинета, на краю стула, пристроился
Сойкин, держа в руках папку с бумагами. За спиной Антона хлопнула дверь,
вошел Ступак.
- Ты теперь арестованный, вот так и докладывай. А то, что младший сержант,
так это до поры. Садись, - прокурор кивнул на стул. Напротив Антона за
печатной машинкой устроился Димка. Прокурор, не глядя на них, чуть
обозначил шеей поворот в сторону Сойкина.
- Давай, капитан, что у тебя там? - Тот торопливо передал целую стопку
бумаг, в которых узнал Антон объяснительные записки, писаные им и Царенко
всем без разбора начальникам в части. Первой лежала самая короткая - в
комитет комсомола батальона.
- Это что? - чуть откинувшись на стуле, негромко спросил Луженков.
- Это, товарищ полковник... - начал объяснять Сойкин.
- Я спрашиваю, почему он позволяет себе издеваться над вышестоящими
организациями?! Написано не по форме! Даты не стоят! - Луженков, не читая,
перелистал остальные объяснительные и раздраженно бросил их на стол. Он
завелся сразу. Видно было, что не привык прокурор работать в спокойном
состоянии, потому Антон решил помалкивать и не давать хотя бы свежей пищи
для прокурорского гнева. Впрочем, тот в его помощи и не нуждался.
- Это серьезное преступление, и мы расследуем его по всем правилам. -
Прокурор взял со стола уголовный кодекс - Статья двести пятьдесят...
у-у-гу... нарушение уставных правил несения внутренней службы м-м-м... до
шести меся... вот! пункт "в". Если нарушение повлекло вредные последствия,
предупреждение которых входило в обязанности данного лица, - лишением
свободы до двух лет. Вредные последствия были - сержант ушел в самовольную
отлучку. Вот так! Это твоя статья, младший сержант. - Луженков бросил
уголовный кодекс на стол. - На этом мы с тобой расстанемся. Ненадолго.
Расследование не затянется. Кто там следующий, капитан?
"Интересно, - думал Антон, сидя у окна в коридоре прокуратуры, - чем он
будет пугать Царенко? О самоходе ни один уголовный кодекс не заикается,
следовательно, наши пять суток - это все. Для Сереги - все. А для меня?"
То, что картина в итоге получалась вполне абсурдная, утешало его мало - и
не такое могут выдумать эти рыла, что Луженков, что Ушатников. Для них
здравый смысл - понятие абстрактное и к повседневной жизни применимое слабо.
Однако в этой оценке Антон ошибся. Прокурор предложил Царенко примерить на
себя пятилетний срок. Кража одежды, предназначенной солдатами к отправке
домой. Каптер - соучастник.
- Он фантастику не пробовал писать? - спросил Антон Ступака, когда перед
отъездом они курили на улице.
- Он ее сначала пишет, а потом воплощает.
- Ну, хоть формально доказательства они тут собирают?
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Прозоров Александр
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий