Чтение 13–й страницы книги ~Заказ~

"С личным транспортом кого-то встречают?" - невольно улыбнулся Сергей. И тут заметил картонку, висевшую на шее у пони. Любопытство взяло верх: он запер машину и пошел посмотреть.

"Люди добрые! Помогите голодному Абрикосу на клочок сена. Скоро зима, а у меня нет теплой попоны", - гласила надпись на картонке, когда-то почти каллиграфически выведенная фломастером, но с тех пор изрядно затертая и полинявшая. Ниже корявым детским почерком была сделана приписка: "Могу прокатить. Ц. 5р."

Кататься желающих не было. Родители детишек, в восторге кричавших: "Мама, мама, лошадка!" - старались побыстрее оттащить своих чад подальше от грязного, нечесаного и несчастного пони...

Сергей лишь горестно покачал головой. Хотелось что-то немедленно предпринять, но что?.. В нашем государстве лошадь по закону считают имуществом. С которым, как со всяким имуществом, хозяин творит что ему только заблагорассудится...

Сзади ему на плечо тихо легла знакомая рука.

- Пойдем. - Аня потянула его обратно к машине. - Это у них бизнес такой. Слезы одни... Держат лошадей якобы из сострадания... А то еще приюты устраивают для кошечек и собачек... так называемые. Ты бы видел, как зимой эти "сердобольные" вытаскивают на мороз щенков и котят, и те мерзнут часами... асфальт-то льдом весь... лежат, дрожат... а жалостливые граждане в баночку деньги суют... Хозяину на выпивку... На Невском пьянчуга один, нос аж фиолетовый... в морозы за двадцать... И при нем дог огромный-преогромный... Безропотно на голом асфальте... трясется, как в судорогах... Люди мимо проходят, каждый деньги... сволочи этой. Я бы стреляла, честное слово... его, гада, самого бы голой жопой да на этот асфальт! Часика на три-четыре! Может, протрезвел бы...

Сергей вполне разделял ее чувства.

- Слушай, - поинтересовался он мрачно. - А куда ваш веткомитет смотрит? Федерация... милиция, блин?..

Ответ на столь наивный вопрос отыскался мгновенно:

- А вон куда. Посмотри...

Из метро, из милицейской дежурки за стеклянными створками, вышел сержант и самым спокойным образом закурил. Он равнодушно покосился на пони, мимолетно взглянул на девиц... Зато с явно коммерческим интересом присмотрелся к мелким торговкам, густо расположившимся перед входом на станцию: вдруг да мелькнет новая, незнакомая физиономия?.. Так называемые лошадницы тоже мельком глянули на сержанта - и остались стоять как ни в чем не бывало...

- Ну? Понял?..

Сергей лишь хмуро кивнул. Ему было лет десять, когда он притащил в дом полуживого котенка, отбитого у соседских мальчишек. Оказалось, помочь котенку было уже нельзя. Они с мамой похоронили sro в палисаднике под кустом, и маленький Сережка горько расплакался: "Как же они могли его так?.." Мама работала учительницей и преподавала младшим школьникам почти все предметы, в том числе историю. "Ты знаешь, - ответила она, поразмыслив, - сто лет назад для людей было совершенно не очевидно, что рабство - это плохо и его не должно быть. Может, пройдет еще сто лет, и про наше время будут с ужасом говорить: они убивали животных..."

- "Ай, обормоты, - посочувствовала заглянувшая с каким-то делом соседка. - Сегодня котенка, а завтра они человека..." Что-то в ее словах показалось Сережке смутно неправильным и очень обидным, и он еще безутешнее разревелся от невозможности высказать свое чувство, и лишь годы спустя сумел сформулировать: значит, только из-за того, что завтра они - человека? А сам беззащитный "брат меньший", котенок или этот вот пони, - его муки и гибель ничего, стало быть, не значат?!.

- Поехали! - Сергей протянул Ане ключи от машины.

"Тойота" вписалась в плотный поток на Московском и быстро покатила дальше. Сенная, канал Грибоедова, Невский проспект... Сережа сидел молча, не глядя по сторонам. "Могу прокатить. Ц. 5р."...

- Сейчас на Дворцовой еще не то тебе покажу. - Аня словно подслушала его невеселые мысли. - Вон они там, направо. Смотри...

Машина двигалась через площадь в самом правом ряду. Аня притормозила, и сзади тотчас принялись возмущенно сигналить.

- Торопишься - обгоняй, - буркнула Аня. - Ну вот... Гаишников только нам еще...

Инспектор, жарившийся на солнце у своих "Жигулей", вскинул жезл, словно грозя им Аниной иномарке, а потом коротким жестом приказал ей остановиться. Аня послушно свернула за линию, ограничивавшую проезжую часть, но выскакивать из машины не стала, лишь опустила стекло. Гаишник подошел, представился и попросил документы.

Сергей смотрел на площадь через лобовое стекло.

Народу было немного, лишь у Александрийского столпа играл в догонялки и верещал на разные голоса целый класс ребятишек, привезенных откуда-то на экскурсию. Два автобуса, замершие у Зимнего дворца, против садика. Спешащие и просто гуляющие прохожие. Фотографы под зонтами и без зонтов, высматривающие иностранцев лоточники с матрешками, значками советских времен и воинскими фуражками. Холодильная тележка с мороженым...

И... опять лошади. Дохлые, тощие, страшные. Такие что даже опытный глаз не мог определить их породу. Оии стояли парами и поодиночке. Стояли, понуро опустив головы, безразличные ко всему. Некоторые клячи были запряжены в жалкое подобие экипажей - карет, пролеток и фаэтонов. Другие, точно беспризорники, медленно бродили по площади. Из-под ветхих седел торчали какие-то драные одеяла, грязные, дырявые, давно потерявшие цвет... Сопровождали лошадей девочки и мальчики. Сплошь несовершеннолетние, и одежда их выглядела подобранной на той же помойке, что и снаряжение лошадей. К тому же некоторые, как показалось Сергею, были изрядно навеселе...

Ему, жокею-международнику, доводилось бывать "на гастролях" в Вене и Мюнхене. Холеные кони в сверкающей упряжи, запряженные в ослепительные по изяществу дорожные экипажи, казались неотъемлемой черточкой древней красоты городов, частицей никуда не ушедшей истории. А Гданьск, Варшава? Да то же Пардубице[23], где он не мог оторвать глаз от ухоженных, сытых коней тамошних извозчиков... И но тебе - главная площадь едва ли не прекраснейшего города мира. С замученными одрами среди архитектурных шедевров...

На сей раз Сергей не стал выходить из машины. Он и так знал, что увидит: сбитые холки, выпирающие мослаки, раздолбанные, потрескавшиеся копыта... Только представить себе Заказа доведенным до подобного состояния... Безразличным имуществом, покорно ждущим конца... И чтобы какой-нибудь негодяй...

Да кто, черти б их драли, вообще сказал, что жизнь вот такого сукиного сына по определению ценнее жизни прекрасного, доброго, благородного существа?! Только потому, что он, видите ли, человек?.. Великая, мать вашу, жизненная заслуга!..

- Ну все. Поехали! - Аня завела мотор, и машина вновь тронулась с места.

- Чего хотел-то хоть? Денег слупить? - пасмурно поинтересовался Сережа.

- Документы проверил, - фыркнула Аня. - Думал, я "чайник", а ты меня ездить учишь без знака "учебный". Спросил, что случилось, почему так тихо еду... даже помощь предложил. Оч-чень, кстати, милый старший сержант. Симпатичный такой. Аж прям жалко, что у меня все в поря...

Сергей отреагировал моментально:

- Это кто симпатичный? А ну, тормозни, я ему покажу сейчас, как при исполнении служебных обязанностей мою девушку охмурять...

- Сиди уж. Тоже мне, Отелло-рассвирепелло...

Сережа оттянул ремень безопасности и попытался обнять ее, чувствуя, как уходит, растворяется горький и беспомощный осадок в душе.

- Серега! - Аня взвизгнула и рассмеялась. - Отстань! А то оба вместо Пятигорска в больницу!.. Я ж машину веду!..

"Тойота" в самом деле вильнула, но выровнялась и, набирая скорость, устремилась на мост. Симпатичный сержант проводил машину глазами и, улыбнувшись, сокрушенно покачал вслед головой. Влюбленная парочка за рулем - тут чего хочешь можно дождаться...

На мосту в машине стало чуточку свежее - в окна ворвался и задышал невский ветерок. И почти одновременно раздалась трель мобильного телефона.

- Да? - Аня нажала маленькую зеленую кнопку, включая громкую связь. - Я слушаю!

- Анютка, привет,- раздался в салоне слегка искаженный голос Любаши. Разговоры по сотовому - дело дорогостоящее, и девушка заспешила: - Ты Сергею своему знаешь что передай...

- Я тут, тоже слушаю, - отозвался Сергей. - Здравствуй, Любаша.

- Ой, привет... А у меня, знаете, новости не самые... Сегодня с утра, еще и семи не было, пошла я в обход. Думаю, сейчас я в зубки ему... а у денника, уже швед крутится. Белобрысый такой дядька лет сорока, в очках... Я ему: как, мол, конь? А он на мой аусвайс ветеринарный косится, как на змею, и чуть ли не коня собой загораживает... "Ньет проблем, ньет проблем", - передразнила Любаша вредного шведа. - Ну и пришлось... не солоно хлебамши. Может, другой раз повезет...

Сергей, если судить по лицу, готов был живьем проглотить Любу за неудачу. Но ответил спокойно:

- Ладно, и на том спасибо. Ну что... бывай. И нажал кнопку отбоя. Телефон замолчал. "Тойота" старательно объезжала рытвины на улице Куйбышева. Когда машина вкатилась на Сампсониевский мост и по правому борту в тусклом от жары, покрытом нефтяной пленкой водном зеркале отразилась "Аврора", Сергей задумчиво произнес:

- Надо бы мне еще раз в денник к нему... Аня только вздохнула:

- Как? Любы там сегодня не будет. А других в это дело... Сам понимаешь...

Сергей хмуро кивнул. Аня свернула на набережную и, отняв руку от руля, легонько тронула его за колено:

- Слушай... ты только, пожалуйста, не зацикливайся. Что-нибудь подвернется... или сами придумаем...

- Ага, - буркнул Сергей. - По принципу "утро вечера мудреней". - И усмехнулся: - У нас с тобой оно весьма-а...

- И вообще, одна голова хорошо...

- ...А полторы лучше. И комар кобылу свалит, бели медведь подсобит...

- А это ты к чему?

- Да так. - Сергей не выдержал, хмыкнул. - Буду ехать обратно, напомни менту твоему симпатичному морду набить...

Наконец машина вырвалась из городской крутоверти на Выборгское шоссе. Здесь не было мутной дымки городских испарений и Финский залив, открывшийся по левую руку, сверкнул слепяще и ясно. "Тойота" без помех проехала лахтинское КПП. Кому нужен пыльный старенький автомобиль, когда вокруг полно лоснящихся навороченных иномарок и грузовиков, набитых всяким аппетитным товаром!.. Трасса за контрольно-пропускным пунктом была, не в пример городским улицам, гладкая, обсаженная зеленью. Машина и та, казалось, вздохнула свободней - и плавно зашуршала колесами по ухоженной трассе.

- Ну и где твой дикий пляж? - поинтересовался Сергей.

- Тут недалеко... сразу за Ольгино. Сегодня буденя... или, как его, будень... в общем, народу быть не должно.

- Я думал, у вас все без работы сидят. Газету как откроешь - волосы дыбом! А что еще безработному в такую погоду...

- Ну...- задумалась Аня.- Можно на яхте поплавать... в гольф поиграть... "Нету хлеба - пускай едят булочки..."

- А у нас коммунизм, - расправил плечи Сергей. - С лицом Деда Цыбули.

Чтобы свернуть к "нудистскому пляжу", требовалось найти разрыв в широкой разделительной полосе. Сколько Аня здесь ездила - не сосчитать, но, поскольку нужное место не было отмечено никаким указателем, его всякий раз приходилось отыскивать заново.

- Веди нас, Сусанин... - пропел Сережа, от которого не укрылась ее нерешительность. - Веди нас, старик!

- От старика слышу! - И "Тойота" вильнула налево так резко, что Сергея мотнуло к дверце: Аня, как всегда, заметила искомый разрыв в самый последний момент. Пропустила несколько встречных машин - и резво покатила в противоположную сторону.

- Неужели домой? - изумился Сергей. - За купальниками никак?

- Кто тут Сусанин, я или ты? Я все-таки?.. Ну так сиди и помалкивай. Жди, куда тебя заведут.

- Ты взойдешь, мо-оя заря-а-а-а... - затянул он неожиданным басом. - Последня-а-а-а-я заря-а-а-а...

Метров через триста с правой стороны показалась широкая просека. Аня свернула с асфальта и направила машину по грунтовой, стихийно накатанной дороге. Низкосидящая "Тойота" ползла медленно и осторожно, время от времени цепляя неровности грунта и заставляя хозяйку досадливо морщиться. Впереди была отчетливо видна даль залива, казавшаяся безграничной - до самого горизонта. Оттуда катились на берег еле заметные, медленные, ленивые волны. Ветра практически не было, но воздух дышал, и кое-где на блестящей поверхности пятнами лежала мелкая рябь.

Море нежилось и вбирало лучи теплого солнца, неподвижно замершего на небе. Но что-то, неощутимым холодком веявшее из-за горизонта - быть может, та самая таинственная бескрайность, - напоминало: перед тобой стихия. Дремлющая, ленивая, ласковая... стихия. Сережа, щурясь из-под козырька, глядел вдаль, туда, где на тающей линии между морем и небом парил, невесомо балансировал силуэт корабля. Море неизменно завораживало его, хотя в приморских городах он бывал весьма от случая к случаю, Да и то в основном у себя на югах. Он попробовал мысленно примерить к Финскому заливу роскошную полуденную синеву Черного моря... Не-ет, здешние места Создатель рисовал акварелью, оставив густые яркие краски и сосредоточившись на полутонах и оттенках. Может, оттого это море, перламутрово-голубое под безветренным небом, казалось намного спокойнее и добрее... "А что,- размечтался Сережа,- в самом-то деле... Лет через двадцать, когда сапоги на гвоздик повешу... По этому бы пляжу, да Между сосенками, да легким галопчиком..."

Просека кончилась, и колея растворилась в песке. "Тойота", машина сугубо "асфальтовая", для форсирования подобных препятствий предназначена не была. Аня остановила ее на травянистой полянке и заглушила мотор.

- Вода как, теплая? - вылезая наружу, деловито поинтересовался Сергей.

- Ну... то есть, конечно, не Крым...- Аня мучительно решала проблему: поднимать или не поднимать стекла в машине. Поднимешь, и через час внутри крематорий. А не поднимешь... - У нас тут, - пояснила она, - лет уже десять, по-моему, критерий другой. Главное, чтобы чистая... А то, как дамбу построили, она до Лисьего Носа только и делает, что цветет...

В конце концов Аня решила не рисковать целостью приемника и иного автомобильного оборудования и оставила приоткрытым только стеклянный люк в потолке. Сергей сразу скинул футболку, оставшись голым по пояс:

- Благолепие-то какое... Нет, нельзя все-таки людям в большом городе жить...

И дышалось здесь тоже совершенно не так, как на берегу Черного моря с его мощным, редко утихающим бризом. Сережа принюхался и даже закрыл глаза: запахи водорослей, сухих камышей и разогретой смолы мигом пробудили в душе нечто мальчишеское, нечто такое, что у людей, читавших в детстве Майн Рида и Жюля Верна, никогда накрепко не засыпает. Моря, парусные корабли, дальние неведомые страны...

- Налево мотель, - вернул его к реальности голос подруги. - Там всегда много народа. А направо... ага!

Направо от просеки вела узкая тропинка, терявшаяся в могучих, выше человеческого роста, зарослях тростника. Анна вытащила из багажника "Тойоты" перевязанный веревкой пакет и побежала догонять Сергея, уже скрывавшегося в "неизведанной сельве".

Метров через триста Сергей был вынужден согласиться, что насчет "будни" Аня оказалась-таки права: народу действительно не было ни души. Зато обнаружился очень симпатичный песчаный мысок, закрытый по бокам разросшимися кустами и высокой травой. Уединенный, не загаженный, с красивым и чистым выходом к заливу. Анна решительно сбросила босоножки и, с непривычки осторожно ступая босиком по песку и мелким камешкам, отправилась исследовать воду.

- Теплая! - обрадованно доложила она секунду спустя.

- Я раз на кладбище памятник видел утонувшему мужику, - невинно сообщил ей Сергей. - Спереди смотришь - как бы наклоняется морская волна, а из нее, из-под гребня, его плечи и голова. Все так здорово-здорово сделано и красками разными раскрашено... Волна - голубая, сам мужик - золотом... Смотрел, смотрел я на него спереди... а потом взял да с тылу зашел...

Он с трудом сдерживал рвущийся наружу смех. яя поневоле начала улыбаться:

- Ну и?..

Сергей наклонился, выставив тощий зад:

- А там... честное слово, не вру... из волны вот то торчит... И тоже золотом...

У нее от хохота выпал из рук пакет с "жившим" на всякий случай в машине старым одеялом. Аня подобрала его и расстелила на песке:

- Ну что? Стриптизом блеснем?..

Сергея уговаривать не потребовалось. Тут же начал стягивать джинсы, едва дав себе труд отвернуться. Аню же внезапно сковала мысль о том, что на облюбованный ими пляжик теоретически мог заглянуть кто-нибудь посторонний. И притом - знаем, знаем, какие случаи происходят! - совсем не обязательно случайный прохожий, который при виде обнаженного тела смутится еще больше нее. Она быстренько выпуталась из джинсов и уселась на одеяло, оставаясь в трусиках и футболке.

Сергей голяком вытянулся рядом с ней и стал смотреть так, что Аня сперва залилась краской, а потом резкими, решительными движениями довершила избавление от одежды.

- Ты что, никогда голых женщин не видел?.. Ее слегка сердил и его взгляд, полный неподдельного восхищения, и собственная стыдливость. Она перевернулась и быстро улеглась на живот.

- Ну... - задумался Сергей. - Может, пару десятков...

Она яростно фыркнула.

Сережа улыбнулся и медленно, осторожно приподнялся на руках. Склонился над Аней и очень нежно, чуть касаясь, стал целовать ее незагорелую спину, узкие плечи, шею в завитках темных волос... Он почувствовал, как рассеивается ее напускной гнев, как ей становится смешно и щекотно. Вот она дернула плечиком:

- Отстань, я же вся потная... Только с лошади слезла...- но не стала уворачиваться от ласки, а, наоборот, сама обняла Сергея, и они вместе перекатились с одеяла в песок.

- Лю-би-мый...

Каждому слогу соответствовал поцелуй.

И все же события, ожидавшиеся буквально через два часа, на долгую лирику не настраивали. Аня ужом выскользнула из рук Сергея и со всех ног бросилась в воду. И бежала по теплому мелководью, пока вода не дошла до колен. Сергей тоже вскочил и помчался ловить.

Они опрокидывали друг друга в ленивые волны и хохотали, поднимая фонтаны брызг. Затем взялись за руки и медленно пошли к горизонту, осязая босыми ступнями то камни и скользкую тину, то плотные полоски песка. Несколько раз они погружались в воду по грудь и пытались плыть, но тут же начиналась новая отмель. Через полчаса такого "хождения аки посуху" Аня, притомившись, подобралась к Сереже, обняла его, стоящего по горло в воде, и они вновь целовались - долго-долго и нежно. Волны приходили из-за горизонта, мягко подхватывали обоих, отрывая от песка Сережины ноги, и убегали к далекому берегу. Туда, где отливали позолоченной медью старые сосны и можно было разом видеть пляжик на мысу - и просеку с маленькой красной "Тойотой".

Куда-то убрались и растаяли все нынешние и будущие тревоги. Один из тех дней, когда вроде бы ничего яркого и особенного не происходит, но которые вспоминаешь потом до смертного часа. День, когда все было хорошо. Когда только синее небо да солнце над головой...

Потом они снова лежали на одеяле, обсыхая и разговаривая ни о чем.

Загар у обоих действительно был хоть куда. Сереже еще удавалось иной раз посидеть на ипподроме без футболки - мышцы на груди и спине по-южному золотились, и лишь ноги, постоянно упрятанные в бриджи и сапоги, были ослепительно белыми. Аня же почти вся была, как выражаются в Одессе, "брынзовой". Легкий загар покрывал только руки, лицо и ноги до икр, ибо мини-юбок Аня не признавала.

- Сколько времени? - лениво поинтересовалась она.

Сергей посмотрел на часы - японские, непромокаемые, которые он не снимал даже в воде:

- Скоро два. Без четверти.

- Там в четыре начало... Может, собираться начнем? А то я скоро на бифштекс буду похожа. Кажется, и так уже пережарилась с непривычки...

Ее спина в самом деле покрывалась подлым красноватым румянцем.

- Ань, давай еще разочек макнемся. По-быстрому, - запросился в воду Сергей. - А потом... У тебя телефон как, к междугородному подключен? Мне бы в завод позвонить. Кратенько... Я тут вдруг подумал - у нас время от вашего на два часа... Дед небось как раз дома обедает. Вдруг застану... Может, новости какие-нибудь...

Это он договаривал уже по щиколотку в воде. Вновь оказавшись на суше, Аня сразу натянула Футболку (еще не хватало действительно обгореть!) и вытащила свой сотовый, который, как и ключи от машины, за это время никто не украл:

- Говори номер.

Сережа сказал. Девушка быстро набрала цифры, послушала попискивание и гудки и передала телефон Сергею.

Директор "Свободы" отозвался практически сразу. Не иначе, ждал звонка или сам собирался куда-то звонить.

- Василь Никифорыч?..- Слышимость была такая, будто Дед Цыбуля прятался за ближайшим кустом. - Это опять я, Сергей... Да... Да... Хорошо... Нет, точно Заказ! Да, уверен! Голову на отсече... Да, все приметы... Нет, ну мои, личные... Я понимаю... А подковы?.. Это же не... Я сам в руках... Нет, зубы не удалось... Темно было... И охрана серьезная... Хорошо... Хорошо... Правда? Ой, здорово как! А когда он? Ага... А фамилия... Как-как? Пономарев?.. Панаморев? На "о"?.. Да уж... Ладно, лишь бы... Ну, до связи. Обязательно ему передам. Мой? Записывайте...

Сережа продиктовал сначала номер телефона Аниной квартиры. Потом толкнул девушку локтем и вопросительно указал пальцем на трубку. Аня, поняв, кивнула, и он назвал Цыбуле номер мобильного.

- Да. Меня или Аню... Она в курсе, это она ведь и... - Что-то опять послушал, улыбнулся... и вдруг до того хитро и лихо подмигнул девушке, что она тоже заулыбалась неизвестно чему. - Все понял, Василь Никифорыч, непременно... До свидания!

Нажал отбой и протянул Ане трубку:

- Привет тебе от Деда Цыбули. Говорит - тащи "дывчину" под венец, на свадьбе шафером буду...

- Да ну тебя. - Аня отвела глаза, пряча телефон в сумку, и Сергей вдохновленно отметил про себя, что на разговоры о свадьбе впервые не последовало прямого отказа.

- Ну, Дед разошелся. Такую деятельность развил,- продолжал он, всовывая ноги в горячие и жесткие джинсы. - Веревочек у него много, и если подергать... В общем, следователь сюда едет из Сайска. Говорит, головастый, аж жуть! И фамилия... без пол-литры не выговоришь. Панаморев. Антоном Григорьевичем зовут... Короче, живем!..

- А про твою самодеятельность? - поинтересовалась Аня невинно. - Что-то мне не показалось, чтобы он тебя слишком хвалил...

- Ну... - Сергей виновато вздохнул. - Ведено самим на амбразуру не лезть. Только сидеть, пардон, на жопе ровно и наблюдать, что происходит... Иначе, мол, все испортим. Ну, а я что, маленький, не понимаю... - Сергей задумался и добавил: - Только мне все равно к Заказу в денник еще попасть надо бы. Если этому "Сирокко" три года...

- А если швед догадается? Дотумкает, что его конем не случайно всякие разные интересуются? Как бы не сделал с ним чего с перепугу...

- Например?

- А все, что хочешь. Самое простое - возьмет и увезет раньше времени. Больной, скажет, лечение нужно. И что ты с ним поделаешь? Ничего. Хозяин - барин.

Сережа воинственно взъерошил вихры, и без того стоявшие после купания "ирокезом":

- А мы аккуратненько...

Аня лишь безнадежно махнула на него рукой - все вы, мужики, авантюристы! - и вытряхнула из босоножек песок.

Та же тропинка в зарослях тростника вывела их к машине. Уже подходя к просеке, Аня с Сергеем заметили еще одну пару, двигавшуюся навстречу. Мужчина и женщина - оба под пятьдесят - шагали не спеша, в обнимку и явно направлялись на только что покинутый ими пляж. На узкой тропинке было не разойтись, и новоприбывшие помедлили на просеке, пропуская ребят. Когда Сергей и Анна уже удалились на приличное расстояние и не могли слышать, мужчина понимающе оглянулся им вслед:

- Влюбленные...

Спутница подняла на него глаза и, лукаво улыбнувшись, вздохнула с притворной печалью:

- Такое только в молодости бывает. Мужчина крепче притянул ее к себе и зарылся носом в теплые волосы, блестевшие нитями седины.

- Ага, - пробормотал он. - Исключительно в молодости...

В салоне "Тойоты" был действительно крематорий.

- Передвижная мечта жокея, - прокомментировал Сережа. Раскаленное сиденье жгло его снизу сквозь джинсы, добавляя коже, и так зудевшей после солнечной ванны, новые ощущения. - Сауна на колесах. Едешь куда-нибудь, а сам веса гоняешь!

Они опустили все стекла и пошире открыли люк, добиваясь желанного сквозняка.

- Как и не купались! - Сережа обмахивался каким-то журналом, вытащенным из бардачка, и с тоской оглядывался на море, уплывавшее за корму. - Давай сюда еще завтра приедем?

В автомобиле стало попрохладней только на трассе, когда скорость превратила наружный воздух в упругий ровный поток.

Машин было много. Чуть меньше, чем идущих из города, но все равно много. Вот впереди в их ряду замаячила громада рейсового автобуса. Дряхлый "Икарус" чем-то напоминал замордованных жизнью коней, топтавшихся по брусчатке Дворцовой. Тоже плелся из последних сил, транспортируя из Кронштадта в Питер непомерное количество пассажиров. Сквозь заднее стекло на ребят, ехавших в относительном комфорте "Тойоты", смотрели потные раздраженные лица. Надсаженный дизель дымил ядовитыми черными клочьями, и Аня включила сигнал поворота, идя на обгон. Шоссе приближалось к Ольгино и Лахте - впереди везде шестьдесят, так не ползти же за чуть живой кочегаркой?.. Взгляд в боковое зеркало подтвердил - сзади чисто. Перестроившись, Аня спокойно поравнялась с автобусом... И тут - откуда взялся-то, Господи?.. - кто-то сзади принялся нервно сигналить и, чуть не упираясь носом в бампер "Тойоты", замигал дальним светом.

- Ну и шустрила, - удивилась Аня. - Только что никого не было!..

Ее маленькая машина тоже еще была способна "летать", но скоростной рисковой ездой Аня не увлекалась. Даже специально для таких случаев приклеила на багажник нашлепку: улитка высовывается из домика, огрызаясь: "Еду как могу!" Однако ехавший сзади читать, видимо, не умел - знай сигналил и не переставая мигал.

- А иди-ка ты! - сказала Аня. - На вертолете летай!

Не дергаясь завершила обгон и уступила ему полосу. Нечто приземистое, стелющееся, цвета мокрый асфальт, рявкнуло на "Тойоту" двигателем и улетело, как от стоячей. "Линчевать" других водителей, которых черт дернул ехать в левом ряду.

- Да чтоб ты колесо проколол! - не по-христиански проводил нахала Сергей. - Гаишников на него нет. Только лохов вроде нас с тобой останавливают...

- Ты знаешь, - сказала Аня, помолчав, - была я как-то свидетелем одной замечательной сценки. Везла на "чердаке" доски... Ну, и придержали меня посмотреть, не выступают ли за габариты. Стоим, документы заодно проверяем... И тут - вж-ж-ж-ж! - "Блейзер", Да не какой-нибудь подержанный, а с иголочки и весь из-под себя навороченный. У ментов челюсти отвисли - на радаре сто двадцать семь! Они ему палочкой отмахнули... Подруливает, стекло опускает... Спокойный такой, лощеный дядечка, сразу видно, что дешевую колбаску в ларьках не выискивает. Инспектор ему вежливо: "Вы превысили скорость. Ваша машина двигалась со скоростью сто двадцать семь километров в час..." А дядечка в ответ не менее вежливо: "Хорошо. Сколько стоит проезд со скоростью сто двадцать семь километров в час на вашем участке?" Достает "лопатник" поперек себя толще, молча расплачивается, принципиально квитанцию не берет... и на глазах у изумленных гаишников уносится дальше. Примерно с такой же скоростью... Они даже про меня забыли. Просто документы вернули - и: "Счастливой дороги". Вот так, Сереженька. Вот такое, блин, времечко...

Рассуждая, она тем не менее заметила, что позади иномарки, метеором несшейся в левом ряду, образовался своеобразный вакуум, и не преминула занять "жизненное пространство".

- Анекдот есть, - отозвался Сергей. - Грузина кто-то обидел, он ругается, грозит: "Да я его, хачапури![24] Да я ему, хачапури..." Его спрашивают: чего это ты все хачапури упоминаешь? А он в ответ: "Вы, русские, "блин" через слово, а я чем хуже?.."

Дорога плавно повернула налево, вновь открывая взгляду казенное строение лахтинского КПП. И вот тут ребята увидели "пейзаж, достойный кисти Айвазовского": все в том же левом ряду скособочился на дороге "Мерседес-280" цвета мокрый асфальт и в трех шагах - отброшенная ударом отечественная "девятка". Она казалась неестественно сгорбленной. Кто в кого въехал, на беглый взгляд определить было трудно. Хотя, учитывая предыдущие подвиги "Мерседеса"...

Самое же занятное, что оба автомобиля оказались почти одинаковой масти. Смятый бок "девятки" тоже отливал темно-серым. Подле машины, придерживаясь рукой, стоял водитель. Рослый пожилой дядька, отчетливо смахивающий на мудрого академика Лихачева. Свободной рукой он все вытирал рот и поглядывал на тыльную сторону кисти - течет кровь или нет. Прямо против него замер около "Мерседеса" здоровенный амбал с блестящей золотой цепью на шее. Было похоже, он начал безотлагательно "предъявлять" оппоненту, и только вмешательство водителей, выскочивших из проезжавших мимо машин, вынудило его прервать выяснение отношений.

Кто-то из автомобилистов уже спешил к деду, чтобы заботливо поддержать его под руку:

- Как вы?..

"Академик Лихачев" сплюнул (действительно кровью) и невнятно ответил. Быстрый взгляд, брошенный им на верзилу, на самом деле содержал в себе приговор, но это еще надо было суметь разглядеть, а таких знатоков поблизости не нашлось. Взгляд - дело тонкое. Это не пудовые кулаки, сжатые для немедленного удара - "а ну, подойди!", не поза, подразумевающая черный пояс по каратэ...

- Ну и шкаф,- шепотом оценил Сергей габариты амбала. Сам он когда-то в детстве довольно наплакался из-за невысокого роста. Потом, правда, выяснилось, что такое телосложение имеет свои преимущества... но некая глубинная зависть все же осталась.

Аня между тем притормозила и ушла в правый ряд, объезжая участников аварии. Но тут второй пассажир "Мерина", верткий, несильного сложения парень, бросился чуть не под колеса "Тойоты", широко распахивая руки: остановитесь, мол, будьте добры!..

Аня молча съехала на обочину.

Парень схватился за стойку двери, и на пальце ярко блеснул перстень с бриллиантовой крошкой. Его владелец бесцеремонно сунул голову в открытое окно "Тойоты", отчего в машине густо запахло терпким дорогим парфюмом: