Чтение 13–й страницы книги ~Отражение птицы в лезвии~

- Приветствую вас, Ваше Преосвященство! Я, признаться, не ожидал увидеть вас в такое время и в таком месте...

- Да? Действительно, отвратительное место... Просто ужасное... - Архиепископ прошел к столу и тяжело опустился в кресло, глядя на герцога недобрыми крошечными глазками из-под седых кустистых бровей. - Дороги Бадболя забиты голодной чернью... Паства безумствует, словно сам Джайллар направил к нам свои божественные ступни... К тому же, холодный дождь преследовал нашу миссию от самого Данлона...

Последние слова священника прозвучали как скрытая угроза. Фердинанд сделал вид, что не понял намека и подошел к столу. Он медленно наполнил кубок и протянул архиепископу.

- Выпейте вина, Ваше Преосвященство... Это согреет вас... Не предлагаю вам обильной трапезы, ибо предполагаю, что ваша миссия весьма срочная и судя по тому, что ваши монахи не стали расседлывать лошадей, вы недолго пробудете моим гостем...

- Вы наблюдательны, герцог... - Архиепископ, казалось, намеренно не называл Фердинанда его полным титулом. - Действительно, моя миссия важна и направляюсь я в Баргу... Впрочем... - Священник жестом отстранил предложенное вино и поднял на Фердинанда маленькие злые глаза, - Церковь требует от вас объяснений, герцог...

Фердинанд вежливо улыбнулся и покачал головой:

- Неужели мои скромные потуги на поприще правителя затронули интересы церкви? И с каких это пор Святой Престол стало интересовать что-то, кроме его собственного благополучия? Вы старались не вмешиваться в дела Аведжии ранее, так откуда такой интерес на данном этапе?

- Вы получили отчасти духовное образование, герцог, и потому должны знать до какой поры Церковь не вмешивается в дела светские... К тому же, позволю вам напомнить, герцог, что право престолонаследия за вами так и не было доказано... В глазах Церкви вы по прежнему всего лишь герцог Ганфский, несостоявшийся епископ, узурпатор Аведжийского престола и захватчик земель Прассии и Бадболя...

Фердинанд зло оборвал священника:

- Мне не нужны признания церковников и тем более, их указания... Я стал правителем, потому, что мой отец и брат были не в состоянии контролировать не то, что бы страну, они не могли контролировать даже свои желания...

- Почему же тогда вы не дали Долгорским монахам подтвердить ваше право законно занимать престол?

- Я не доверяю им и не верю в их нечеловеческие способности... Слишком много интриг плелось вокруг Аведжии, слишком много заговоров и предательств... Я отразил все свои мысли и подозрения в тайном меморандуме, отправленном на имя главы церкви...

- Читал-читал, герцог... Набор ругательств и ереси... Фальшивка, способная обмануть только архиепископа Вальтера... А что касается другого вашего послания... Что именно вы хотите преподнести церкви, в оправдание ваших завоеваний?

Фердинанд на мгновенье задумался. Потом осторожно начал:

- Ваше Преосвященство... Я никогда не был противником Святого Престола... И сейчас, как никогда нуждаюсь в помощи церкви... Но, Глава Святого Престола почтенный архиепископ Дрирский Вальтер, потерял, как мне кажется, авторитет среди населения Лаоры... Люди не боятся Истребителей Зла, многие правители отказываются платить полагающиеся подати и побуждают чернь и мещанство на противостояние Церкви. Святому Престолу нужен новый правитель...

- И вы полагаете, герцог, что лучшая кандидатура на этот пост - это я? Несмотря на то, что Новерган издревле поддерживает правителей Атегатта?

- Молодой Император демонстрирует замечательные успехи в деле ведения внешней политики, даже, не имея за спиной великого старца Россенброка... Правители Атегатта - давние враги Аведжии, но со временем, мы можем изменить эту историческую несправедливость... И вы, Ваше Преосвященство, могли бы сыграть немаловажную роль в этом процессе...

- Лукавите, герцог, лукавите... Пока вам нет особой нужды договариваться с правителями Атегатта... В случае смерти короля Венцеля вы становитесь реальным правителем половины земель Лаоры, даже, если церковь и не признает это... Но король еще жив, и потому вы идете войной на королевство... Необъявленной войной, герцог... Что есть нарушением подписанной вами Маэннской конвенции... Если вы рассчитываете на мою помощь в случае поражения - тогда вы встали на неверный путь... И если слово Вальтера - это слово малой части темного духовенства, по странному недоразумению ставшего инквизицией, то мое слово - это слово истинной Церкви... А я не поддержу узурпатора и захватчика... Но... Теперь, вернемся к второй части вашего послания... Весьма и весьма интересная точка зрения на события, происходящие в Лаоре... Более, чем оригинальная, я бы сказал... И тем не менее, заслуживающая внимания... Я не стал воспринимать написанное вами, как шантаж... С другой стороны, почему бы Церкви не извлечь определенной выгоды, при удачном раскладе? И я так понимаю, что у вас есть доказательства, позволяющие вам вести экспансию, пренебрегая всякими правилами... Где они, герцог? Где доказательства, способные пошатнуть этот мир?

- Тридцать дней, Ваше Преосвященство, тридцать дней и эти доказательства будут у вас... Вы могли посодействовать, удержав Императора от необдуманных действий, а в дальнейшем, наше сотрудничество на этой ниве может дать обильные плоды и превознести авторитет церкви на недосягаемую прежде высоту!

Архиепископ неуклюже поднялся и махнув рукой, направился к выходу.

- Я надеюсь, что ваши солдаты не станут препятствовать отъезду нашей миссии?

Фердинанд остался стоять, задумчиво поглаживая ухоженную бородку. Его темные глаза смотрели в спину удаляющемуся священнику с презрением и неприкрытой ненавистью. В дверях архиепископ Гумбольт остановился, накинул на голову капюшон и, не поворачиваясь, произнес:

- Все это слишком похоже на блеф, герцог... Я не доверяю вам и не верю в древние легенды... Тридцать дней - это слишком долго, по нынешним временам... Император не станет ждать... Даже если вы сбросите короля и захватите Баргу, вам не дадут спокойно править... Вы затронули слишком могучие силы, герцог, и пожалеете об этом...

- Мы не можем больше ждать, Ваше Высочество... Армия короля движется на запад, как вы того и хотели... Император подтягивает войска к Норку. На рейдах Канцы и Урта замечены бантуйские шхуны-разведчики. Нам нужно атаковать... - Седой маршал Эрих Нойя стоял рядом с Фердинандом, и водил темным пальцем по карте Лаоры.

- Вы правы, маршал... Мы не можем больше ждать... Дорога на Тарр чиста?

- Да, Ваше Высочество! Регулярной армии в Тарре нет. Городская стража, несколько небольших отрядов, которые привели дворяне, пренебрегшие вашими благородными предложениями... Да ополчение...

- Распорядитесь отправить в Тарр бригаду Единорога... Город взять, но не грабить... Блокировать все дороги в Рифдол и Рифлер. Укрепиться и ждать помощи. Первой, второй и третьей бригаде сигнал готовности. По готовности выдвинуться в сторону Барги. Высылать вперед отряды разведки. Бригаде Смертоносных захватать и удерживать все переправы через реку Тойль-Динна, и все дороги, ведущие в Дрир и Данлон. Готовность моей гвардии...

- Ваше Высочество, прикажите выдвинуть по направлению к Барге осадные машины?

- Нет, маршал... Осадные машины и молниеносная война не совместимы ... Осада Барги не входит в мои планы... Распорядитесь по отправке войск, и направляйтесь на юг... Я хочу, что бы вы лично возглавили разгром пиратов.

- Да, Ваше Высочество...

- Во главе наступления встану я ... Выполняйте, маршал, или отправляйтесь в старческий приют Канцы, где вам и место!

Маршал развернулся, и с каменным выражением лица, покинул зал. Маршал просто кипел от переполняющей его злости. Его, героя последней Марцинской войны, отстранили от командования. Его, водившего свои сотни против железных пант Империи... Он, маршал Эрих Нойя, отправлен в вонючие, пропахшие тухлой рыбой, гавани, для того, чтобы сражаться с кучкой оборванцев!

Маршал сбежал по ступеням башни вниз. Во дворе замка стояли адъютанты и курьеры. Один из лейтенантов, совсем сопливый, сынок какого-нибудь вельможи, сделал шаг вперед на встречу маршалу, и обратился с льстивой улыбкой на смазливом лице:

- Наконец-то мы наступаем, господин маршал! Прикажите собрать ваши вещи?

Эрих Нойя резко повернулся и со всей силы врезал льстецы маршальским жезлом по зубам.

Аттон, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, смотрел на стеклянные глаза мумии.

- Зачем они сделали это, монах? Зачем? - он пнул огромный, похожий на медвежий, череп, лежащий в ногах у мумии. - Не проще было бы сжигать их в ямах с известью?

Мерриз вытащил меч и, подсвечивая себе факелом, подошел к мертвецу. Факел, многократно отражаясь в хрустальных стенах усыпальницы, высветил гладкую, желтоватую кожу мумии, подкрашенные красным веки и стеклянные глаза. Лицо, с застывшим на века выражением тупого упрямства. Мерриз обернулся и посмотрел на Аттона большими зелеными глазами. Потом размахнулся и обрушил клинок на хрустальную стену усыпальницы. Стена отозвалась мелодичным звоном, и вдруг, рухнула тысячью искрящихся огнем, осколков.

- Воск...

- Что? - Аттон подошел ближе, и заглянул монаху через плечо.

- Мне кажется, что она сделаны из воска...

Аттон протянул руку к древнему мертвецу. Пальцы его слегка подрагивали. Темная сталь доспеха при прикосновении рассыпалась в прах. Показалась кожа цвета старого сала. На ощупь она была гладкой и холодной, как стекло. Аттон вытащил нож и одним движением отсек мертвецу руку. Мерриз подхватил обрубок и посветил факелом на ровный срез.

- Великий Иллар! Это действительно воск...

- Герцог был прав. - Аттон тихо засмеялся. - Он был прав. Они чудовища... Они лгут нам даже после смерти... - Он протянул Мерризу мешок. - Положи сюда, монах, мы должны отнести это Фердинанду.

- Подожди... - Мерриз осмотрел аккуратно разложенные вдоль усыпальниц черепа животных. - Фердинанд тоже не сказал нам всей правды. Он говорил, что правители-оборотни пришли с севера, во времена Великого Завоевания. Но это не так. Я точно знаю. Люди начали сжигать тела своих королей намного позже, после изгнания нелюдей. Вспомни, Птица-Лезвие, что говорил тебе Отец Семьи?

Аттон посмотрел на обрубок в руках монаха.

- Он говорил мне о Проклятии, преследующем людей. О том, что мой бывший хозяин знает об этом. Но я уверен, что слепой, если что-то и знал то не все.

- Зачем твой отец приносил в подземелья Норка кости?

- Не знаю, монах, он никогда не говорил об этом... Он свято верил Торку и бросался на край света выполнять любую его прихоть... Мой отец встречался с ограми, он был в развалинах замка, у подножия Колл-Мей-Нарата, и в гробницах Предела Пустынь. Он дважды проникал в Циче, и даже нырял к затопленной Гинтейссе... Там он нашел что-то, что погубило весь его отряд и стоило жизни ему. Что он нашел там, монах? Ведь это святые братья ста ли у него на пути...

- Я не знаю, что нашел твой отец. Я знаю лишь, что после кражи костей из крипты Императора Юриха, за твоим отцом тщательно следили. А началось все с бунта в Эркулане, много лег назад. Этот бунт возглавил твой дядя Степ Кузнец Сорлей. Восстание длилось всего одну ночь, и закончилось смертью барона Джупры, и его семьи. Монахов заинтересовало, как малочисленная и плохо вооруженная группа ремесленников смогла захватить мощный замок, в одну ночь. При этом, было удачно организованно нападение банд разбойников и мародеров на Джассу, и когда войска герцога ворвались в город началась такая кровавая резня, что у переживших это, до сих пор, при воспоминаниях, встают на голове остатки волос. Герцог, вначале, рьяно взялся за наведение порядка в городе и выяснение причин бунта. Но ни пытки, ни казни, не привели к успеху. Никто не мог сказать, что послужило причиной восстания, и кто его поднял. Было похоже на то, что целый город вдруг сошел с ума... Вот тогда-то этим и заинтересовались монахи Обители. И лишь, спустя много лет, они выяснили, что восстание поднял твой дядя, после убийства одним из членов баронской семьи, его матери. И матери твоего отца. Ардо всегда находился в тени своего брата, и монахов он не интересовал. Но за похитителями костей из крипты Юриха, последовала имперская разведка. Тогда столкнулись интересы канцлера и Отца-Настоятеля. И в центре событий оказался твой отец. Благодаря вмешательству торговых кругов Норка ему удалось уйти, но монахи прочно сели ему на хвост. И выяснили, что за всеми этими, и другими событиями, стоит некая тайная личность, в определенных кругах, именуемая Великим Торком. Спустя несколько лет, святые братья вплотную приблизились к разгадке тайны Торка, продолжая следить за твоим отцом. Но хозяин подземелий просто подставил твоего отца. Ардо, как раз возвратился с берегов Сельдяного моря. Он привез что-то очень важное, я знаю лишь, что это были древние каменные таблички, которыми пользовались ученые гномов, для длительного хранения записей. Что было на этих таблицах, я не знаю...

- Каменные таблички... Я был за Пределом Холода, монах. - Аттон задумчиво взял у Мерриза восковую руку и сунул ее в мешок. - Там, в развалинах ХортДинна, я видел гранитные плиты, с надписями на Древнем Языке. Многие из них почти стерлись, но некоторые, мне удалось прочитать...

- Ты знаешь Древний Язык? Это многое объясняет...

Аттон, глядя на кусок воска в мешке, рассеяно махнул рукой.

- Я много чего знаю, монах... Я, как ни как, сын Ардо Могильщика... Так вот, эти надписи предназначались молодым мастерам гномов, как посвящение, что ли... Речь в них шла о создании каких-то предметов, позволяющих управлять живыми существами...

- Час от часу не легче, воин... Древнее Искусство... Святые братья столетиями изучали мастерство гномов и гремлинов, но ничего не добились... Более того, они пришли к выводу, что Древнее Искусство, всего лишь, один из мифов...

- Магии не существует... Но ведь есть оборотни... Или нет? Или это тоже ложь? Кто правит этим миром, монах? Должно быть какое-то объяснение... Ты начал говорить о том, что Фердинанд... Подожди! - Глаза Атгона вспыхнули, он встал, закинул за плечо мешок и поправил за спиной меч. - Пошли, монах! Нам нужно найти Великого Герцога, отдать ему это, и выполнить своё обещание...

Мерриз покачал головой. Факел вспыхнул, разбрасывая искры, и потух. Они остались в полной темноте, в окружении жутких восковых фигур, под хрустальными колпаками.

- Я не пойду, Птица-Лезвие... Я не верю Фердинанду. Он правит заброшенным замком, населенном чудовищами, которые ему подчиняются... Он, словно, в обычные двери, ходит в порталы Баньши... Он, используя свои знания, желает завладеть миром. Он, возможно, убил своего отца и брата, для того чтобы прийти к власти... Я не верю ни единому его слову...

- Пойдем со мною, Мерриз... - устало проговорил Аттон. - Пойдем со мной... Мы прошли вместе длинный путь, так пройдем его до конца... Быть может, мы узнаем правду...

- И что ты будешь с ней делать, Птица-Лезвие? Убивать правителей, как это делал твой хозяин? Объявишь Императора Конрада чудовищем? Будешь добиваться власти? Что ты будешь с ней делать, воин?

- Не знаю, Мерриз... Но, я не смогу спать ночами, я буду думать о том, что в моих руках была величайшая тайна этого мира и я отступил... Я хочу знать, ради чего погиб мой отец... Я хочу знать о чем говорил Отец Огров... Разве тебе не знакомо подобное чувство, монах? Я всю свою жизнь прожил, как дрессированный скорпион. Я всегда не задумываясь делал то, что мне поручали... А теперь я хочу, что бы что-то изменилось, и для этого я пойду к Фердинанду. А потом... Потом... Уйду на большак. В этом мире всегда найдутся люди, готовые платить за быстрый меч.

- Ты можешь сделать это и сейчас, разве нет?

- Нет, монах... Я не отступлю. Пойдем со мной...

- Нет, Птица-Лезвие... Это не мой путь...

- Куда пойдешь ты? Обратно в Долгор? В Барагму?

- Не знаю... Может в Норк...

- Тогда мне с тобой не по пути... Пока жив слепой, в Норке мне делать нечего...

- Ты не хочешь отомстить?

- Мстить? При всей своей власти этот человек стар и убог. Он кажется чудовищем только тем, кто не знает его близко... Он сдохнет сам, в своих вонючих подземельях...

- И унесет с собой многие тайны ...

- Я устал ото лжи, монах... Устал... Я узнаю правду, и уйду на большак, даже если этим миром правят земляные черви... Мне уже все равно...

- Наши дороги вновь расходятся, воин. Ты хороший человек, храбрый и честный... Но герцог был прав, этому миру не нужны храбрые и честные люди. Прощай...

- Ты спас мне жизнь, Мерриз... - Аттон улыбнулся, глядя на горящие зеленые глаза, - Но, все равно, ты - хитрый и изворотливый монах... Спасибо, за твои мечи, за то, что ты был рядом... Прощай...

Фердинанд, упираясь обеими руками в стол, смотрел на карту и слушал, как собирая войска, заливаются походные горны.

Времени на ожидание практически не оставалось. Архиепископ предложенную приманку не заглотил, но Фердинанд на это не сильно и рассчитывал. Но зато теперь церковь напугана, иначе Гумбольт не примчался бы сюда, в Боравию...

Фердинанд посмотрел вниз, где происходила обычная, перед наступлением суета. Огромный лагерь перед замком Твисса бурлил. Рыцари выводили лошадей и строились в походные порядки. Между рядами мечников и копейщиков проносились курьеры с флагами, походный обоз выдвигался изломанной линией в сторону востока. Выкрики командиров, звон оружия и ржание лошадей сливались в один сплошной гул. Глядя на свою армию, Фердинанд почувствовал необычный душевный подъем. Все сомнения и мелкие заботы уходили прочь, перед этим чувством могущества и осознания своей, почти вселенской, власти.

Фердинанд вгляделся в желтую дымку, скрадывающую горизонт и представил себе как там, с трудом разворачиваясь и мешая друг другу, торопятся королевские войска. Жадные бароны выводят свои дружины, бросая правителя на произвол судьбы, а продажные интенданты сжигают обозы и фураж. Подкупленные вельможи готовят ключи от фортов и крепостей, а сельские старшины угоняют скот в леса.

Фердинанд глубоко вздохнул и сжав руку в кулак провел горящим красным камнем перечеркивая карту Лаоры. Он не нуждается в услугах сестры. Он не нуждался в помощи церкви. Он не станет ждать наемников. Он сам завоюет себе вечную славу и землю для своих Владений. Он, Фердинанд Восьмой, наследник древних Правителей, истинный Император этого мира. И никто не устоит перед его могуществом...

Сзади послышалось тихое покашливание. Фердинанд резко повернулся. Перед ним стоял адъютант, со свитком в руке. На свитке виднелась сургучная печать, с гербом Атегатта - меч, рассекающий камень.

- Ваше Высочество... Из Вивлена прибыл господин Долла... - Лейтенант замешкался... Фердинанд вырвал у него из рук свиток, пробежал глазами и вдруг почувствовал, как часто и сильно бьется его сердце.

Империя объявила ему войну.

- Сколько стрел ты сможешь отбить сейчас, армельтинец? - Темнолицый, мощного телосложения аведжиец в потертом кожаном доспехе поднял руку и по-волчьи оскалился. Аттон замер, придерживая рукоять меча. Пятеро головорезов с готовыми к стрельбе тяжелыми арбалетами быстро окружили его. За ними, раздвигая ветки, появились другие, с копьями и булавами.

- Неплохо для здешних мест... Далековато от моря забрались... - Аттон убрал руку с меча.

Корсар развел руками.

- Ну так дела... А монах-то где? Неужели ушел? Да... Ну, да Иллар с ним... - он подошел поближе. По правую руку громила носил короткий и широкий данлонский меч, а с левого бока свисала длинная бантуйская абордажная сабля. На широком, вышитом мелкими жемчужинами поясе болтался маленький кривой нож в ножнах.

Аттон оценил слаженность действий морских разбойников, да жесткие лица их, иссеченные шрамами многих сражений, говорили о многом.

- Судя по всему, вы ищете меня? И на кого работаете?

- Такое дело вот... Работодателя нашего укоротили в Циче... Щуколовом звали... Уж не твоих ли рук дело, Птица-Лезвие? А знатный был боец... Не чете, тебе, конечно... Уж наслышаны... Потому и арбалеты в упор...Имя Дибо тебе что-нибудь говорит?

Аттон промолчал, вглядываясь в сосредоточенные лица арбалетчиков. Корсар заметил его взгляд и предупредил.

- Только дернись, и эти ребята сделают из тебя анбирского ежа...

- Угу... Ну и чего медлите?

- Вот так сразу? Может и не мешало бы, с твоей-то репутацией... Но мы не палачи, а вольные рыцари! - Громила засмеялся. - Там, в ущелье - это вы их всех порешили?

- Нет... - Аттон, сообразив, что сейчас его убивать не станут, скинул заплечный мешок и уселся на траву. - Сами управились, без нас... Видимо что-то важное понадобилось от меня господину Дибо, раз уж за мной погнали в такую даль уртских корсаров...

Арбалетчики продолжали держать его под прицелом. Громила подошел ближе и, усевшись напротив, достал флягу из складок широкого пояса.

- Водки хочешь? Наша, аведжийская, на тертых орехах химмы...

Аттон отрицательно покачал головой, вытащил из мешка кусок лепешки, сушеное мясо и принялся жевать, равнодушно поглядывая вокруг.

- Да уж... Кровищи, как в праздник Лун, на жертвенной площади Зиффа... Ты нашел, то, о чем тебя просил герцог?

Аттон вытер рот ладонью и утвердительно кивнул.

- Это хорошо... Теперь отдай нам, мы отнесем это в Циче...

- Я и сам дорогу знаю...

Громила отхлебнул из фляги и поморщился.

- Как же, знаешь, кто бы сомневался... Вот коня у тебя нет... И оленя тоже - нет... Даже мула какого завалящего, и то нет... А до ближайшего городка, где можно животину объезженную купить ногами дней восемь топать... А Первая Луна на исходе...

- Вот и дайте мне коня, коль уж вы такие добрые тут собрались...

- Коня? Конь, Птица-Лезвие, в этих краях больших денег стоит... Да и не в коне дело... Отдай нам то, зачем пришел, и иди с миром. Господин Дибо сам управиться перед герцогом. И все будут довольны. И тебе хорошо - и живой, и не надо в Аведжию топать, и нам в радость - денег заработаем дитям малым на прокорм...

- Так катакомбы рядом... И охраны никакой нет... Спуститесь и возьмите, что нужно... - Аттон доел, запил водой из бурдюка и зевнул. Бережно складывая остатки еды, он незаметно освободил крепления лезвий в потайных карманах и чуть поправил перевязь с мечом за спиной.

Громила прищурившись смотрел на него.

- Э-э-э, нет... Чего это нам в пещеры лезть? А вдруг там монах твой притаился, тот, который с двумя клинками... Или, упаси Иллар, нелюдь какой оттуда выскочит?

- Ну, тогда проводите меня к вашему герцогу, да и все... И мне хорошо, и вам, опять-таки выгода...

- А нам Фердинанд не указ, армельтинец... Герцог про нас может и знать не знает, ведать не ведает... И вообще, воюет Его Высочество с королевством... Заняты они, понимаешь ли... А нам господин Дибо хозяин, ему мы и ответ держать будем. Но без тебя, Птица-Лезвие...

- В странные игры играет ваш хозяин... Гнева Великого Герцога не страшитесь? Я, вроде как, добровольно вызвался, и слово свое держу... А монах Дибо мне, господа корсары, и не хозяин вовсе... Мне надо к Фердинанду явиться, воюет он где, или раков в пруду ловит. - Аттон улыбнулся вожаку.

- Ну-у, так дело не пойдет, армельтинец... - Громила легко вскочил на ноги и сделал пару шагов назад, зайдя за спины головорезов.

Ближайший к Аттону стрелок уже истекал потом, стараясь удержать тяжелый арбалет, направленный на цель. Аттон, все это время прислушивавшийся к далеким странным звукам, приблизительно установил, где наемники оставили своих лошадей. Он напрягся, собирая все силы для мгновенного броска, внутренне представил траектории полета стрел и сосредоточился на низкорослом черноусом аведжийце, ниже всех опустившем арбалет.

Краснолицый громила поднял руку для команды. По его лицу пробежала легкая тень сожаления.

- Я не могу отступить. Мы уже послали весточку о твоей находке. И к тому же... Наверное, я все равно приказал бы убить тебя, армельтинец. Отомстил бы за Щуколова, да и шлюхам было бы что рассказать в таверне... Вот и все, Птица-Лезвие! Твой черед отправляться к Джайллару! Передавай привет Гайсеру, если встретишь...

Аттон рванулся в сторону, брошенное им лезвие глухо чавкнуло, войдя в переносицу усатому стрелку. Арбалет его дернулся, толстый зазубренный болт пробил горло стоявшему напротив корсару. В мгновенье вся поляна пришла в движение. Аттон, бросив все четыре лезвия в разные стороны, метнулся обратно к мешку, арбалеты взвизгнули почти одновременно с предсмертными криками. Пока ошеломленные корсары оторопело таращились по сторонам, Аттон уже бежал, что было силы продираясь сквозь колючий кустарник.

Алан Сивый плевал себе под ноги и с мольбой в глазах поглядывал на капрала.

- Господин капрал, ну что... Ну, хоча бы чарку одну... Как за Норк выйдем, тама ведь только воду пьют, безбожники...

Остальные мечники зашумели, с тоской глядя на корчму. Рыжий как огонь, без единого седого волоска, пожилой капрал, по прозвищу Людоед, потряс перед носом у Сивого огромным мозолистым кукишем.

- Во, видал! Это тебе чарка! рыбий глаз... А вот это... - Людоед показал остальным мечникам многохвостую плеть из жил мантикоры, - А это вам девки гулящие... Никак на войну идем... Лейтенант придет, толку, что молодой... Как начнет вам, пьяным, кулачищем зубы считать, да и мне за одно, что не углядел...

- Так это, господин капрал, воевать-то рыцари будут... - Сивый махнул рукой на железную панту, стоящую в стороне, на пригорке. - А мы что? Мы и пить то не будем, чуток, только... И травки пожуем сразу...

- Все ты не уймешься. Рыбий глаз... Сказал нет, значить нет... - Людоед повернул голову и заметил сигнальщика с зеленым флагом, объезжающего на олене ряды войск. - Становись... Заразы... Сейчас выход трубить будут.

Сивый, посмотрев в сторону сигнальщика, подпрыгнул от досады...

- Эй, господин капрал, это что... Жалованье получили ведь... Это, как же так, в бой с полными карманами идтить?

- Эх, рыбий глаз... Какой ты прямо змей степной... Ну бери баклагу и бегом... В корчму и обратно... Не помирать же, при таких деньгах...

Восседая на огромном белом олене, король Могемии и Боравии осматривал поле, выбранное им для решающей битвы. За спиной короля зеленела свежей листвой дубрава, а впереди расстилалась ровная степь, покрытая жесткой колючей травой,. Армия Фердинанда из четырех конных бригад и бесчисленных отрядов пехотинцев приближалась с юга, неотвратимо, как осенняя буря. Король посмотрел на свои войска, расположившиеся на кромке леса, и покачал большой седой головой.

Его собственная армия насчитывала до пяти тысяч человек, из них едва ли не половину составляли ремесленники, крестьяне и прочий сброд. Вся Боравия присягнула на верность Фердинанду, а маркизы Суолларра и Готтолаора предали его, беспрепятственно пропустив аведжийцев. Да что там говорить, его бароны позорно бежали со своими дружинами... Но у короля еще остались верные люди, и теперь головы предателей, насаженные на колья, украшают вход в его шатер.

Проезжая мимо своих солдат, король напялил на голову шлем в виде медвежьей головы. Мечники и копейщики, рыцари и простолюдины, смотрели на него одинаковыми взглядами, в которых король видел преданность. Простые люди всегда любили его. Король Венцель Добрый... Король-сумасшедший... Король-пьяница... Он разбрасывал во время праздников горсти монет вокруг себя, и выпив лишнего, а по-другому он и не пил, выходил под бурю оваций бороться с любым желающим, и всегда щедро вознаграждал победившего его. Он миловал преступников, и даровал свободу каторжникам. Люди, ненавидевшие своих лордов, жили, подчас, одной лишь надеждой, что где-то в замке Барга, живет добрый и справедливый король... Теперь они, оставив свои дома, пришли и встали под его знамена.

Венцель неторопливо проезжал, вглядываясь в лица всех встречных. Знать, вовсю трубившая о своей ненависти к аведжийцам, и не простившая ему брака с княгиней Нестской, первая бросилась к ногам Великого Герцога. А этим людям было все равно. Они пришли воевать за свого короля.

Венцеля нагнал генерал Итен, молодой рифлерец. Итен привел тысячу лучших в Лаоре пехотинцев, дань королю от Великого Герцога Рифлерского Вильгельма Третьего, в честь многолетней дружбы.

- Ваше Величество! Разведка сообщает, что аведжийцы приближаются... Завтра утром они будут здесь...

- Хорошо, генерал! - Венцель остановил оленя.

Итен остановил своего коня рядом. Король окинул взглядом молодого генерала и усмехнулся в усы...

- Я знаю, генерал, что вам нашептывают члены военного совета... Что король совсем тронулся умом, и что, мол надо немедленно отводить войска к Барге и укрепиться в городе.. Так, генерал?

На красивом тонком лице рифлерца появился румянец смущения.

- Посмотрите, генерал, вокруг... И скажите, что вы видите? Скажите, вы видите регулярную королевскую армию? Нет? И я не вижу... - король стянул перчатку и вытер высокий лоб ладонью. Он не пил пятый день, и поэтому губы его слегка дрожали. - Моя армия уже делит те крошечные земельные наделы, что швырнул им Фердинанд... Швырнул - и они бросились, как стая голодных псов, рвать и давить друг друга. В Барге нас задушат, генерал, задушат спящими, и смерть наша станет позором. Укройся я в Барге - и Фердинанд продолжит жечь деревни и уничтожать мой народ... Вы слышали донесения разведки? Вы, солдат в двадцатом поколении, вы представляете себе сад, где на каждом дереве висит по ребенку? Огры, генерал, убивали только воинов и только в бою... Они не травили колодцев и не насиловали женщин... Мы примем этот бой, даже, если нас останется только двое...

- Да, Ваше Величество! - Молодой рифлерец вытянулся в седле и замер с выражением отчаянной отваги на лице...

Венцель улыбнулся.

- Укройте своих мечников в лесу. Командир рифдольцев атаман Кнут обеспечит вам прикрытие от аведжийской разведки. Я поведу в бой войска лично. Если атака будет удачна - постарайтесь прикрыть мне фланги. Аведжийская конница способна перемещаться удивительно быстро. Они обязательно постараются зайти с флангов и с тыла. В тылу будут стоять сельские дружины. Воины они не ахти, конечно, но продержатся смогут. - Король увидел, что невдалеке солдаты разливают по кружкам пенящуюся жидкость... - Вперед, генерал! Ведите свои войска... А я пойду, побеседую с солдатами, перед боем...

Король пришпорил оленя. Завидев его, солдаты смущенно опустили головы и прикрыли кружки ладонями. Король, как в молодости, спрыгнул с оленя на землю и швырнул поводья подскочившему адъютанту. Потом с легкой улыбкой сдернул с седла огромный, изукрашенный резьбой, серебряный рог.

- Эх... Пейте, пейте, солдатики! И мне налейте... На том свете точно не нальют!

Со всех сторон к ним начали сходится воины. Кто-то затянул песню. Венцель хлопал солдат по плечам и сыпал шутку за шуткой. Солдаты радостно хохотали и гордо поднимали головы.

Их добрый король был рядом, он был с ними. И на его медвежьем шлеме блестел девиз древних могемских правителей:

"Первые среди равных!"