Чтение 13–й страницы книги ~Крылья огненных драконов~

Стараясь вспомнить, как рисуется водный знак, Каспар попытался воспроизвести его.

- Не на меня! - напомнила Генриетта. Каспар спешно повернулся к стене и старательно вывел знак, стоя в одном сапоге.

- Ну вот, уже забыл, - покачала головой Генриетта и, взяв руку Каспара в свою, принялась выписывать водные руны, произнося низким голосом: - Вот так... Вот так...

Когда-то Каспар спрашивал у Генриетты, кто научил ее таким премудростям, однако она не стала вдаваться в подробности, сообщив лишь, что узнала водный знак от матери, а та - от бабушки.

- Может, ты еще каким знакам обучена? - спросил Каспар.

- Нет, больше никаким не обучена, - ответила Генриетта и ушла, поскольку услышала плач Хуберта.

С трудом стянув упрямый сапог, Каспар, не надевая домашних туфель, прошел в спальню и, присев возле окна, стал смотреть через витражное стекло на дом своего соседа, старшины городской стражи Виршмунда. В свете заходящего солнца дом старшины казался залитым кровью, а преломление в витражах добавляло картине достоверности: казалось, что кровь струится по крыше дома и стекает с нее на мостовую.

Во всех витражах Каспарова дома теперь красовался золотой единорог, который охранял жилище и его обитателей. Раньше были просто цветы, но их выбили полтора года назад, когда горстка воров и неизвестный маг хотели извести Каспара и пытались взять его дом штурмом.

Воров удалось перебить из лука, а защититься от мага, как позже разобрался Каспар, помогло изображение золотого единорога, который был нарисован на керамических плитках, опоясывавших дом по периметру. Маг словно тараном ударял заклинаниями в угол дома, да так, что стены ходили ходуном, однако каким-то чудом жилище Каспара устояло. Когда магия разрушения не сработала, в доме материализовался демон. Ростом он был под самый потолок, при этом источал ужасный запах и жуткий холод, а еще он мог говорить и сказал что-то вроде: прощайтесь с жизнью.

Генриетта тогда упала в обморок и позже уверила саму себя, что это был кошмарный сон, а вот Каспар помнил все, включая и то, как не понравились демону золотые единороги, которыми были расписаны под самым потолком стены. Уже позднее в памяти Каспара всплыло и другое: на медальоне, который он привез из страны кочевников, тоже имелось изображение золотого единорога, а, стало быть, медальон мог оказаться оберегающим талисманом.

Каспар вздохнул. Прежде он всегда полагался на острый меч и верный лук, а этих магических штучек всячески сторонился, но времена менялись. Нечисть выползала из Синих лесов и черных ям, уходивших к самым нижним мирам.

Надо было снова набирать бойцов, и Каспар решил походить завтра по кабакам, где за кружкой дешевого пойла проводили время безработные наемники.

В "Бешеном осле" все было вперемешку - ветераны и новички, в "Вазе" водилась публика почище, толковые исполнители, которые брали только золотом. Впрочем, экономить Каспар не собирался, предложенных герцогом денег с избытком хватило бы на самых дорогих наемников, но в Ливене таких не было. Сто дукатов - самое большее, на что мог замахнуться самый жадный из них.

В прошлый раз для похода к Южному морю Каспару пришлось взять пришлых исполнителей, поскольку тогда все наемники Ливена были убеждены, что Проныра- так Каспара величали за глаза - намеренно избавляется от команды, чтобы присвоить себе все деньги. А сам, дескать, знает верное слово, чтобы от смерти спастись.

Теперь давние трудности остались позади, и профессиональные солдаты встречали Каспара взглядами, полными надежды. Они сами присаживались к нему за стол, чтобы узнать, нет ли никакой работенки. Однако работы не находилось, поскольку в герцогстве было неспокойно и никаких экспедиций за новыми артефактами герцог не намечал. Наемники вздыхали, вздыхал и Каспар, начиная скучать от спокойной и сытой жизни. Зато теперь ему было что сказать безработным солдатам.

Впрочем, один боец у Каспар уже был - Бертран фон Марингер. Этот готов был взяться за любую работу-безделье тяготило его. Но помимо того, чтобы предложить Бертрану работу, была у Каспара и неприятная обязанность - он должен был сообщить о гибели всего семейства фон Марингеров.

Раньше Каспару куда чаще приходилось приносить горькие вести, ведь он лично посещал родственников тех, кто уходил с ним в поход и больше не возвращался в Ливен. И хотя деньги своим наемникам Каспар выплачивал вперед, он не мог оставить семьи погибших без разовых прибавок. То серебро, что он вручал несчастным беднякам, не могло заменить сына или единственного кормильца, однако часто деньги существенно облегчали участь этих людей.

Утром Каспар проснулся чуть раньше обычного. Разбудил его шум драки, происходившей прямо под окнами. Звон оружия, звуки ударов и ругательства... Но почему в такой час?

В спальню вбежала Генриетта, которая к этому времени уже вовсю хлопотала на кухне.

- Каспар! Там на улице происходит какая-то битва, и в ней участвует наш сосед - старшина Виршмунд!

Каспар вскочил с кровати, распахнул окно, и его глазам предстала следующая картина. На брусчатке валялись человек семь-восемь сбитых с ног городских стражников и рядом с ними - алебарды, шлемы и щиты. Стражники поднимались по одному и, подобрав оружие, снова вступали в бой, но на смену очухавшимся на мостовую тотчас валились другие.

Вокруг этой заварухи, но на безопасном расстоянии, крутился старшина городской стражи Виршмунд, который всячески поносил своих растолстевших стражников и орал им: "бей!", "круши!", "нападай!". Правда, его указания мало влияли на ход битвы, и сколько ни нападали стражники на двух противников, им неизменно. Доставалось то обухом топора по коленям, то мечом плашмя по гулким шлемам. У стражников не было на победу никаких шансов, поскольку им противостояли гном Фундинул и орк Углук.

- Да что же ты, Жорж, жирная твоя задница! Поддень его алебардой, поддень! Пинкид, не топчись на месте, осел безухий! Руби! Руби, тебе говорят!

Отплясывающий Виршмунд и его неумелые подчиненные выглядели так комично, что Каспар, не сдержавшись, громко расхохотался и смеялся так целую минуту, не в состоянии успокоиться. В конце концов его смех привлек внимание участников великого побоища. Сначала Виршмунд, а затем и его подчиненные прекратили свои тщетные потуги и уставились на торчащего в окне Каспара.

- Позвольте вас просить, господин Фрай, чему это вы так радуетесь? - уперев руки в бока и краснея от ярости, спросил старшина Виршмунд.

- Я уже не смеюсь, старшина, я почти плачу. Ваши лежебоки ни на что не годятся, пьянство сделало их не опаснее кодлы старых баб.

- Пьянство здесь ни при чем! Просто жулики нам попались слишком шустрые, но я послал за подмогой, и скоро здесь будет вся городская стража. Вот тогда посмотрим, чья возьмет!

- А в чем же состоит вина этих несчастных?

- Они не дали поколотить себя! А это уже большое преступление!

- В таком случаю я поручаюсь за них, старшина. Отпустите их, они пришли ко мне.

- Да, ваша милость, мы к вам! - подтвердил Фундинул.

- Вот видите, старшина. Это мои гости.

- Поручительство стоит денег, - тут же сориентировался Виршмунд, решив получить компенсацию за позор на поле брани. - Вы только посмотрите, что это за чудовища! Во-первых, они не человеческого роду, во-вторых, посмотрите, какой у этого гнома топор! У нашего ливенского палача и то нет такого топора!

- Ладно, договорились, - сказал Каспар. - Отзывайте своих храбрецов, старшина Виршмунд.

Прекратив драку, Каспар наскоро оделся и, спустившись во двор, отпер тяжелый засов, впуская Фундинула и Углука.

- Ой, ваша милость! Да у вас здесь лошадь! - воскликнул гном, осторожно приближаясь к мардиганцу.

- Он здесь временно, просто я вчера ездил к герцогу и вернулся поздно. Сегодня же отправлю его обратно к Табрицию, местному торговцу лошадьми.

- А мы у него уже были рано утром, как только рассвело.

- Да? И что же вы у него делали? - удивился Каспар.

- Мы ему продали наши трофеи, - гордо сообщил Углук.

- Но поначалу на нас хотели собак спустить... - напомнил Фундинул.

- Хотели, но когда мы сказали, что знакомы с вашей милостью, да еще и Табриция знаем, нас впустили, а господин Табриций вышел к нам и лично принял лошадей.

- Почем же продали?

- По два дуката и шесть серебряных рилли за голову, - сообщил гном.

- Кошелек при себе таскает, мне не доверяет, - пожаловался на него Углук.

- Да как ему можно доверять, ваша милость, он же сразу все проест или того хуже - проиграет!

- А еще мы оставили у Табриция собственных скакунов, - ушел от скользкой темы Углук. - Я - мардиганца, а гном сдал на постой своего ушастого друга.

- И вовсе он не ушастый! - вскинулся Фундинул. - Нормальный мул - Шустриком зовут.

- А мой мардиганец не простой, а очень почетный трофей, - не удержался, чтобы не похвастаться, Углук.

- Да, ваша милость, - подтвердил Фундинул, - этот громила ухитрился увести коня у самого де Гиссара. Слышали о таком?

- Слышал, но, боюсь, только плохое.

- Немудрено, - согласился Углук, сдвигая на затылок свой помятый шлем. - Таких мерзавцев поискать надо.

- А где же ты с ним повстречался?

- В Коттоне, ваша милость. Я там в долговой яме застрял, а когда де Гиссар город захватил, меня прямо из тюрьмы к нему для потехи привели - орки там редкость. Потом, слово за слово, стал он меня к себе переманивать, а я отказался: говорю, женщин и детей грабить не умею. В общем, повздорили мы, и я сбежал... - подвел итог Углук.

- Так вы в Коттоне встретились? - уточнил Каспар. Он помнил, что гном уезжал обосновываться именно в Коттон.

- Нет, не в Коттоне, - покачал головой орк.

- Но ведь Фундинул жил именно в этом городе. Разве ты его там не видел?

- Я его там не видел, ваша милость, я в тюрьме сидел. Но о нем кое-что слышал, вы не поверите - тоже от де Гиссара! Он когда со мной беседу-то вел, спросил, не знаю ли я гнома Фундинул а. Я сказал - знаю. А не носит ли этот гном, спрашивает, с собой топор. Я отвечаю - носит. Позже этот... - Углук кивнул в сторону Фундинула, - признался мне, что за порчу своей мастерской порубил солдат де Гиссара и даже полковнику его голову смахнул ненароком.

- Ну хорошо! - громко произнес Каспар и хлопнул в ладоши. Он уже понял, что Фундинул и Углук буквально напичканы ценными сведениями. - Отправляйтесь-ка вы сейчас в серную баню, поскольку вид у вас, как у добрых путешественников. В общий зал вас, конечно, не пустят, но за серебряный рилли проведут в отдельный кабинет. А потом возвращайтесь - есть серьезный разговор.

- Ваша милость, а если к нам снова эти привяжутся? - спросил Фундинул, махнув рукой в сторону дома старшины Виршмунда.

- Если оружие спрячете, не привяжутся. Ты, Фундинул, убери топор в чехол и забрось его за спину, как будто у тебя там лопата, а тебе, Углук, давно пора было ножны купить. С таким тесаком от тебя люди будут шарахаться.

- Они и шарахаются, - ухмыльнулся Фундинул.

- Веревка у вас найдется? - спросил Каспар.

- Веревка у меня с собой, - сказал Углук, указывая на свой тощий мешок с пожитками. - А чего с ней делать?

- Замотай ею клинок, чтобы не было похоже, что ты на битву собрался.

- Хорошая мысль, ваша милость! - обрадовался Углук.

- А если кто привяжется, скажите, что вы гости Каспара Фрая, а поручительство за вас уже лежит у старшины Виршмунда.

- Но ведь оно еще не лежит.

- Не беспокойся, Фундинул, я сейчас же ему занесу.

Отправив гнома и орка в баню, Каспар перешел улицу и, вызвав старшину Виршмунда, вручил ему кошелек с двадцатью серебряными рилли.

- О-о! - протянул довольный старшина. - Ты, Фрай, становишься настоящим зажиточным горожанином, а не тем бродягой, каким выглядел, когда переехал на эту улицу. Я тогда думал, что ты в этом доме не задержишься, а сейчас вижу, что ошибался... Ну, - Виршмунд откашлялся и сунул кошелек за пояс, - твоих друзей теперь никто не тронет, вот только непонятно мне, что за нужда тебе с такими уродами водиться? Орки - воры и убийцы. Ты на рожу его посмотри, это ж харя каторжная. А гномы! Всегда возле золота и серебра пристраиваются - брошки колоть, пуговицы штамповать. Моя бы воля - всех бы из города повыгонял.

- А кто нам тогда сапоги шить будет, доброе оружие ковать, те же пуговицы, пряжки на башмаки - всего и не пересчитаешь.

- Так-то оно так, но очень уж много их тут развелось.

Каспар вернулся к себе и во дворе дождался Углука и Фундинула, которые оказались не только чисто вымыты, но и принаряжены. Фундинул купил ношеный гномий костюм подмастерья, а Углук - грубые крестьянские штаны. Обувь на нем осталась та же - крепкие солдатские башмаки, которым не было сносу.

- Ваша милость, - сказал Фундинул, - орк опять мылся прямо в этой железной шапке.

- А тебе чего, недомерок? В чем хочу, в том и моюсь. Зато я башмаки снимал, и штаны, и жилетку.

- Ладно уж, идемте я познакомлю вас со своей семьей, заодно и пообедаем.

- Пообедать - это хорошо! - обрадовался орк, хотя по дороге к дому Каспара съел полтора десятка черствых пирогов с кашей.

Генриетта так и ахнула, когда Каспар привел друзей в дом. Гномов в Ливене она видела предостаточно, но высоченный орк с глупой улыбкой ее немного напугал.

- Познакомься, дорогая, это мои боевые друзья - Фундинул и Углук.

- Добрый день, имдресс Фрай! Рад видеть вас в добром здравии! - пропел Углук, расплываясь в улыбке.

- Что он сказал? - спросила Генриетта, испуганно отодвигаясь от орка.

- Он сказал "госпожа Фрай".

- А-а... и вам добрый день, - ответила Генриетта, коротко поклонившись.

- Мои друзья с дороги, и их нужно покормить, - сказал Каспар.

- Да, было бы неплохо, - согласился Фундинул и погладил себя по животу. - А еще, ваша милость, не мешало бы взглянуть на вашего наследника.

- Да, мы по дороге все гадали, какой он будет масти - белой или черной, - добавил Углук.

- Ну идемте, - сказал Каспар и повел их в детскую. Когда Углук заглянул в комнату, ничего не подозревавшая нянька закричала дурным голосом.

- Каролина, не кричи! Это наши гости! - пояснил Каспар, протискиваясь мимо Углука. - Они пришли посмотреть на Хуберта.

Слова Каспара ничуть не успокоили Каролину, поскольку из-за ног орка появилась улыбающаяся физиономия Фундинула, который сказал:

- Здрасьте вам!

- Проходите, - пригласил отец младенца, и гном первым подошел к кроватке. За ним, очень осторожно, приблизился орк.

- Ну вот, гном, я же говорил, что он белой масти! - сказал Углук.

- Это ничего не значит. У людей масть может поменяться. Надо же, какой он маленький, меньше, чем гном! - умилился Фундинул.

- Подрастет, будет больше, - сказал орк. - Как его зовут, ваша милость?

- Хуберт.

- Хуберт, агу! - тотчас позвал гном.

- Это ты по-гномьи, что ли, говоришь? - тут же осведомился Углук.

- Чего "по-гномьи"? - не понял Фундинул.

- Ну вот это - "агу".

- Ничего не по-гномьи. Это все так маленьким детям говорят - "агу".

- Что-то я не помню, чтобы мне в детстве так говорили.

- Разумеется, - сказал гном, не отводя взгляда от Хуберта. - Тебе говорили не "агу", а "иди малыш, скушай еще один котел каши"!

Углук, проглотив обиду, заметил:

- Ишь, как он за тобой следит... Улыбается...

- Понятное дело - я ему нравлюсь.

- Это потому, что он принял тебя за собаку.

- О чем ты говоришь, дурак зеленый! Такие маленькие дети не знают, что такое собака.

- А вот и знают! А вот и знают! - начал дразниться Углук и, обращаясь к Хуберту, пропел: - Не бойся, малыш, если она залает - мы ее удавим!

- Ну, знаете что - хватит! - остановил их Каспар. - Я думал, вы изменились, поумнели, а вы опять склочничаете, как раньше.

- Это орк виноват, ваша милость. Гномы - существа мирные.

- Ничего себе мирные! Да вас...

- Обед готов! - перебил Углука звонкий голос Генриетты.

- Обед? - На лице орка появилась блаженная улыбка. - Обед - это хорошо.

И в сопровождении Каспара они прошли в столовую.

На обеденном столе чего только не было. Похлебка бобовая со свининой, говяжий слоп, оладушки картофельные со сливочным маслом, карп, тушенный в молоке, яйца, фаршированные зеленью, и пирожки с куриной печенкой - целая гора. Каспар даже головой покачал от удивления. Он не представлял, как это Генриетте удается готовить не только вкусно, но и так быстро.

- А пудинг-то! А пудинг! - воскликнул Углук, начиная трапезу с десерта. - Такой пудинг готовила моя бабушка Ординела!

- Ну конечно. А дедушка пек точно такие пирожки, - проворчал Фундинул, пододвигая тарелку с бобовой похлебкой.

Каспар, которому поначалу не хотелось есть, тоже решил подзакусить, глядя, с каким аппетитом гости поедают угощение. Фундинул почти не отставал от Углука, который отдавал должное каждому блюду.

Наконец гонка закончилась. Углук сыто рыгнул "и, отодвинувшись от стола, ослабил пояс.

- Ну, имдресс Фрай, вы просто волшебница! Так Углука еще никто не кормил с тех пор, как он ушел из дома!

- На здоровье, - ответила Генриетта, которая была покорена аппетитом Углука.

После обеда гостям подали пшенное пиво с медом.

Напиток был холодный, прямо из подвала, где даже летом не таял лед.

По знаку Каспара Генриетта удалилась, и он, откашлявшись, спросил:

- Вы зачем в Ливен пришли? Полагаю, не для того, чтобы на Хуберта посмотреть?

- Нам больше податься некуда, ваша милость, - со вздохом произнес Фундинул. - Мастерскую мою разорили, а того серебра, что я спрятал под фундамент, на новую мастерскую уже не хватит. Вот я и решил податься в Ливен, чтобы у вас совета спросить - как жить дальше.

- Да откуда же я знаю, как тебе жить, Фундинул?

- Вы знаете, ваша милость, вы точно знаете.

- Я вам могу только работу предложить...-развел руками Каспар.

- Так это оно и есть - добрый совет, - подняв к потолку испачканный жиром палец, произнес Углук. Он доедал остатки обеда, сложенные Генриеттой на одно блюдо. - Если есть работа, значит, есть цель, а без цели я быстро дряхлею. Вот хотел жениться, а потом передумал: дай, думаю, еще погуляю, а детишек настрогать всегда успею.

- Значит, вы готовы ехать со мной?

- А куда? - спросил Фундинул. - Снова на юг?

- Нет, на этот раз - на север. В гости к вашему старому знакомому, графу де Гиссару.

- Это как же? Прямо на войну, что ли?

- Нет, в наши обязанности входит разведка. Будем идти следом за армией де Гиссара, выяснять, что он задумал, и сообщать об этом войскам герцога.

- Только и всего? - оживился гном.

- Да, только и всего.

- А сколько за это заплатят?

- Пятьсот дукатов.

- Пятьсот? А почему не тысячу?