Чтение 13–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

- Ух ты! - обрадовался Леха. - Это на глинтвейн похоже.

- А чего это такое?

- Глинтвейн? Ну... бормотуха кипяченая. Буржуи ее очень уважают.

Когда кружка оказалась в руках Окуркина, он понюхал ее содержимое и разочарованно вздохнул.

- Это вроде супа... - сказал он.

- Ну да, - согласился Тютюнин. - По запаху напоминает раков, варенных с укропом. Ну, давай пить да пойдем. А то меня уже и в соломенном пиджаке пробирает...

Они начали пить.

Бульон оказался наваристым и вкусным. Он приятно согревал желудок, и тепло от него расходилось по всему телу.

- Уф! - Довольно отдуваясь, Окуркин посмотрел на Тютюнина. - Неплохо, хотя и не спиртное.

- Ага, - согласился Тютюнин. - А там на дне еще мясо.

Обращаясь к Вуби, Серега сказал:

- Ну-ка, сержант, посвети!

Вуби тотчас выхватил у фонарщика палку с лампой и подал свет.

- Мать честная... Да это ж тараканы... - произнес пораженный Леха.

- И какие здоровые, - заметил Сергей. - Но вообще... Меня от этого пру немного того.

- Прет?

- Вот именно - прет.

- Так это ж хорошо! - радостно воскликнул Леха, который тоже стал ощущать в себе прилив сил и общее поднятие настроения. - От плюща - плющит, а от пру - прет...

- Согласен, - поддержал товарища Сергей. - Ну, ефрейтор, - сказал он Вуби, - командуй поход. Мы уже в норме. Мы в норме, Леха?

- Мы в полном порядке, Серега. И все эти холода мне по... - Леха наморщил лоб. - Слово забыл. Ну ладно. Двинулись.

Отряд бодро шагал под гору. Бобуны войны чувствовали себя превосходно. Носильщики забора из шкур едва за ними поспевали, однако вследствие принятия пру Тютюнин и Окуркин уже совершенно не мерзли.

- Я вот что думаю, Алексей. У нас ведь тоже тараканы есть.

- Есть. И много. - Леха, не подумав, кивнул и едва не упал.

- Вот. Так почему бы нам дома этой пры не сварить?

- Почему? - Леха посмотрел по сторонам. - Боюсь, Серега, ни хрена у нас не получится.

- А почему так?

- Тараканы у нас мелковаты.

- Тут ты прав. Тараканы у нас не того...

Какое-то время они шли молча, думая каждый о своем, а аборигены, позвякивая колокольчиками, шагали на безопасном расстоянии.

- А если нам на развод пару штук прихватить, а? - предложил Тютюнин.

- Мысль хорошая. Тараканы плодятся быстро. Если повезет, мы с тобой торговлю начнем и магазин откроем... Я даже вывеску вижу. - Леха поднял руку и стал выписывать воображаемые буквы. - Тютюнин и Окуркин. Пруевые тараканы.

- Доставка на дом - бесплатная, - добавил Сергей. Внизу показались огни.

- Эй, сержант, это что за воинская часть? - поинтересовался Тютюнин.

- Это столица директоратора Марка Чибиса, этса. Называется - Чаки.

- Мне нравится, - сказал Окуркин. - Пора нам уже куда-то прийти, а то спать хочется.

- Скоро, этса. Скоро, - заверил старшина.

По мере того как вся процессия спускалась в долину, ветер стихал и становился не таким холодным. Вскоре повеяло домашними запахами и дымом очагов.

Сопровождавшие бобунов фонарщики и носильщики заграждения пошли бодрее, а Сергей и Леха, напротив, буквально засыпали на ходу.

- Эх, опоили нас, - пожаловался Окуркин, когда их с Тютюниным заводили в какое-то большое помещение. Немного осмелевшие аборигены поддерживали едва двигавших ногами гостей под руки, а затем, по команде старшины Вуби, со всеми предосторожностями уложили их на мягкие ковры.

Подданные Марка Чибиса поставили возле уснувших бобунов большие кувшины с водой и на цыпочках покинули комнату, тихо притворив за собой дверь. Запирать ее не стали, поскольку грозные гости могли обидеться и разрушить весь дворец директоратора.

Оставив у дверей четверых самых молодых солдат на случай, если бобунам все же потребуется кого-то съесть, старшина Вуби отправился делать доклад.

Почти все придворные находились в зале для торжеств и, изнемогая от любопытства, ожидали известий о бобунах войны.

Когда старшина Вуби наконец появился, в зале воцарилась абсолютная тишина. Все присутствовавшие затаили дыхание, а сам директоратор Марк Чибис оборвал беседу с маршалом Дудукой и, подобрав губы, ровнее сел на троне.

- Бобуны войны в ваших владениях, директоратор, этса! - громко произнес Вуби и поклонился.

- Ха! Этса и ха! - вскинув лягушачьи лапки в знак ликования, воскликнул Марк. - Сколько солдат они съели?

- Нисколько, этса.

- А сколько они съели фонарщиков?

- Тоже, этса, нисколько, директоратор. Только выпили пру, этса. И очень радовались.

- Ну... этса... - Маркс Чибис почесал носом за ухом и облизал синие губы. - Прошлый раз бобуны съели пятнадцать фонарщиков прямо с фонарями. Может, этса, нам прислали больных бобунов?

- Да! Да! - разом загудели придворные и замахали ушами. - Может, нам, этса, подсунули негодных бобунов?

- Не думаю, этса, директоратор, что они больные, - заметил старшина. - Когда мы к ним, этса, подошли, они как раз собирались съесть стадо быковцов.

- А-а, этса. Это другое дело, - сказал директоратор.

- А-а, - тут же откликнулись придворные, зашлепав губами. - Это другое дело! Дело-то другое!

- Как они выглядят, старшина Вуби? Очень противные, этса?

- О, это самые противные бобуны войны, этса, из всех, что мне приходилось видеть, мой директоратор.

- Ну каковы они, Вуби? Каковы, этса? - Директоратор заерзал на троне, затем почесал голову восьмипалой лапой.

- Каковы они? Каковы? - загомонило придворное общество. Кавалеры перестали умащивать свои уши душистым маслом, а дамы всасывать из стаканчиков изысканных личинок треножников.

- У них, этса, белая кожа... - с содроганием вспомнил старшина.

- О, мне уже плохо! - сморщился директоратор.

- И вся кожа ровная, этса, - без складок!

- Ай-яй-яй! - всколыхнулись придворные. Некоторые из них уже махали друг на друга платочками.

- Их уши... вот такусенькие. - Вуби свел вместе два крючковатых ногтя, показывая, какие крохотные уши у бобунов.

- Прошу вас, этса, хватит, старшина, - замахал рукой директоратор. - Это просто невозможно слушать.

- Означает ли это, мой директоратор, что вы, этса, не удостоите бобунов войны своей аудиенцией?

- Да конечно же удостою. У меня, этса, нет выбора. Директоратор состроил страдальческую физиономию, собрав на лице все складки с головы и спины.

- О, этса, как он страдает!

- Он совсем себя не щадит! - запричитали придворные, а Марк Чибис, почувствовав себя героическим монархом, произнес:

- Сегодня, как только вам удастся привести их, старшина, я, этса, готов встретиться с бобунами войны!

Сказав это, директоратор начал сморкаться в шитый золотом платок, а его придворные разразились аплодисментами.

Сергей пробудился от знакомого ощущения, когда сознание отказывается принимать реальность, тщетно лелея надежду, что все происходящее лишь короткий болевой шок.

"Опять напился и опять не помню где", - с трудом ворочая шариками, подумал Тютюнин. После чего он отключил сознание, взяв небольшой тайм-аут. Однако информации от внешних источников не поступало, так что пришлось действовать самому.

Для этого у Сереги была наработана целая методика, и одним из главных ее приемов являлось определение местоположения по виду потолка.

"Потолок побеленный, расписанный синими точками, - сделал наблюдение Тютюнин. Затем пригляделся и внес поправку: - Синие точки не считаются. Они повсюду..."

Невыразительный молочный свет падал из высоко расположенных маленьких окон, заглянуть в которые было невозможно.

Оставался один только белый потолок, но это ничего не объясняло.

Следующим шел способ воспоминаний через обследование одежды. Скажем, если ты в пальто - значит, на улице осень. Или весна.

Приподнять голову было не так легко, поэтому невероятным усилием Тютюнин скосил глаза вниз и выпятил живот, чтобы увидеть, чем он прикрыт.

Вместо привычной одежды на животе оказался какая-то солома.

"Наверное, я в деревне, в хлеву", - выдвинул версию Серега и почувствовал, что очень хочет пить.

- О-о... - простонал кто-то совсем рядом, и этот живой звук обрадовал Тютюнина. Если это корова или, на худой конец, коза, значит, он действительно находится в хлеву. А в хлеву обязательно есть вода - должны же животные что-то пить.

Стон повторился, затем зашуршала солома, и перед затуманенным взором Тютюнина появилось что-то непонятное.

- Корова, это ты? - на всякий случай спросил он.

- О, привет, Серега. Мы живы?

- Леха? А где же корова?

- Не знаю, - вздохнул Окуркин. - Наверное, ушла.

- Леха, здесь где-нибудь вода есть?

- Вода? - Окуркин повертел трясущейся головой, икнул и ответил: - Вижу кувшины - две штуки...

- Поползли к ним, а?

- Поползли, - согласился Окуркин и выдвинулся первым. Через какое-то время он стукнулся головой об один из кувшинов и понял, что дополз.

Поднимаясь вдоль сосуда, Леха достиг горловины и жадно припал к воде.

Рядом с ним судорожно глотал влагу Тютюнин, и несколько минут ни о чем другом друзья думать просто не могли.

Наконец они утолили жажду и только после этого начали осматриваться.

- Серег, а где это мы?

- Я думал, в хлеву...

- А на самом деле? Что за наряды на нас, а? - Окуркин выдернул из обновки несколько травинок и попробовал их на вкус. - Солома какая-то...

- Слушай, а может, уже Новый год, а эта хрень карнавальные костюмы?

- И что же это за костюмы? Мы с тобой, что ли, копнами нарядились? Меня, Серега, сейчас другая тема волнует. Знает ли моя Ленка, что я так напузырился? Это ведь для меня вопрос жизни и смерти.

- Понимаю, - кивнул Тютюнин. При таком раскладе ему дома тоже грозил неласковый прием.

- Ты не думай, Серег, я не трус.

- Я ничего не думаю. Я вот заметил, какие здесь ковры хорошие. - Тютюнин погладил рукой пушистый ворс. - Не ковер, а просто сказка...

- Стоп! - воскликнул Леха и вскочил на ноги. - Стоп, Серега! Кажется, мы опять тово!

- Чего тово?

- Думаю, что мы снова пили бабкину микстуру! Я помню, да - я помню, что собирался фильтровать ее через противогазную коробку!

- Через противогазную коробку? - переспросил Тютюнин. - Хм. Хитро придумано. У тебя, Леха, мозги неплохо работают. Надо же - через противогазную коробку. Знаешь, у меня в армии случай был, мы так тормозуху фильтровали, чтобы... Ты чего такой бледный, Лех?

- Ты мне эту историю уже рассказывал. Точно. Мы ее фильтровали, мы ее пили, и вот мы здесь. И знаешь, что самое страшное?

- Что?

- Я не помню, закрыл ли я гараж...

- Зато я помню - закрыл, - легко соврал Сергей.

- Врешь, не можешь ты помнить. Ты же ничего не помнишь...

- Вот ничего не помню, а это запомнил. Такая уж у меня память особенная.

Они помолчали. Потом Тютюнин предложил:

- Слушай, давай, что ли, посмотрим, чего за этой дверью, а?

- А здесь дверь есть? - удивился Леха. - Я не заметил.

Тютюнин первым приблизился к двустворчатым дверям и, остановившись в полушаге от них, приложился к шершавому дереву ухом.

- Ну чего? - поинтересовался Леха.

- Подожди... - отмахнулся Тютюнин. Поначалу ему послышался какой-тот шум, но затем оказалось, что это бурчит в его собственном животе.

- Тихо, - сказал он. - Надо открыть и посмотреть.

- Ну открывай.

Сергей посмотрел на Окуркина, неуверенно взялся за резную деревянную ручку и осторожно потянул.

Дверная створка подалась легко и открылась без скрипа. Сергей просунул в образовавшуюся щель голову и, повернув ее, встретился взглядом с живым и скорее всего разумным существом.

- Здрасьте... - сказал Тютюнин, быстро втянул голову обратно и захлопнул дверь.

- Что там? - шепотом спросил Окуркин.

- Я не понял. Глюк вроде...

- А может, не глюк? На что похоже?

- Зеленый, как огурец... - начал описывать Тютюнин. - Ухи слонячьи, и губа нижняя свешивается...

- Все сходится, - прервал его Окуркин и вздохнул. - Я вспомнил.

- Чего вспомнил?

- Вчера мы с гаража шли и заблудились.

- Ну.

- Потом оказались в темноте, и ветер дул холодный. Еще мы встретили яйцебыков...

- Не яйца быков, а овцебыков.

- Да-да, яйца овцебыков. Потом выползли эти... - Леха нарисовал себе рукой длинный нос и добавил: - Сержанта помнишь?

- Старшину Вуби. Так тебе это тоже снилось?

- Не снилось, Серега. Не снилось.

- Ага, - начал понимать Тютюнин. Принятое накануне все еще влияло на его умственные способности, хотя выпитая вода значительно облегчила страдания.

За дверью послышались шаги.

Серега и Леха отпрыгнули на середину комнаты и замерли в соломенных мешках, словно два огородных пугала.

Шаги затихли, однако Тютюнину показалось, что кто-то из безобразных чудовищ тоже прислушивается, пытаясь определить, чем заняты гости.