Чтение 13–й страницы книги ~Медный страж~

- Ты видел еще где такое чудо? Коли таких в ладью нагрузить, не сам пять, сам пятьдесят расторговаться можно.

- Можно... - Олег спустился до пола, остановился неподалеку от печи.

Мастера, как и все в этом городе, на гостей только покосились, и больше никаких чувств не проявили. Прямо зомби одни кругом!

- Вы кто такие, что вам нужно? - окликнул их с лестницы какой-то усач, одетый в кожаные, грубо выделанные штаны и такую же куртку.

- Ну наконец, хоть кто-то разговаривать умеет! - обрадовался Любовод. - Торговую площадь мы ищем, базар, лавки, купцов.

- У нас нет торговых площадей, лавок и купцов, - сурово отрезал усач.

- Как же вы так живете-то? - опешил Любовод.

- А правитель какой-нибудь есть в вашем селении? - спросил Олег.

- Есть, но не здесь. Поднимайтесь за мной. Усач вывел их обратно на вершину холма, отвел с тропы на поросший неприхотливым подорожником пятачок, указал в центр:

- Перило видите? Люк за ним. Там все правители наши и сидят... - При этом усач криво, с некоторым презрением, усмехнулся и полез вниз.

- Зело странное место сие, - перекрестился Ксандр и поправил меч на боку. - Не иначе, в преисподнюю заплыли. Костями бесов подземных кормят, сами в норах, ако кроты, обитают, взгляд у всех нечеловеческий. Слова не скажут, не остановятся. Зачарованы словом диаволовым, не иначе.

- Торгов в городе нет, лавок нет, купцов нет, - добавил Любовод. - Как же живут они здесь? Пойдемте к правителям здешним - может, у них чего узнать получится.

Гости двинулись дальше, в указанном направлении. Олег же крутил головой, не в силах отделаться от ощущения, что все это он уже где-то видел. Город, в котором люди, как заколдованные, от своих тачек и печей не отрываются, где нет детей, лавок, магазинов, рынка. Город, в котором жилища без окон и удобств, но с печами или бункерами в каждом строении, город, в котором десятки труб дымят сырым черным дымом, и ни одна - легким древесным дымком, перемешанным со сладким запахом свежего хлеба... В нескольких шагах от перил крестик на запястье вдруг начал быстро наливаться жаром, и Олег остановился:

- Табань, Любовод, здесь нам делать нечего. - Отчего, друг?

- Ни с кем ты тут ни о чем не договоришься, никому ничего не продашь. Это вообще не город. Это фабрика, завод. Тут, наверное, рудник какой-нибудь рядом, вот и перерабатывают на месте. А поскольку много вони и грязи, живут мастера не здесь. Их жены, дети и дома в стороне. Там и торг должен быть.

Олег усмехнулся - но уже своей недогадливости. "Зомби", "колдовство", "преисподняя". Тут несколько сот человек трудятся, у каждого своя работа. На конвейере у какого-нибудь Форда тоже особо от станка не отойдешь, пусть хоть инопланетяне на крышу цеха опустятся.

- Это вроде как кузнец или кожевенник из города в слободу трудиться идут, чтобы пожара али вони у дома не допустить? - зачесал в затылке купец.

- Вот именно, - кивнул Олег. - У кузнеца в слободе ты еще можешь нож какой купить, но только не продать. Отрезы, мясо, хлеб у него жена на базаре покупает.

Любовод потоптался на месте, огляделся еще раз, махнул рукой:

- А и верно! В таком месте люди никак жить не могут. Больно темное оно. А ты, - поворотился он к кормчему, - "преисподняя, преисподняя". Слобода это здешняя, выселки.

- Дык, кости всякие тележками возят...

- А костяные накладки у варягов на ремнях тебя не смущают? - поинтересовался ведун.

Ксандр Коршунов, внезапно оказавшийся крайним в случившихся непонятках, неожиданно густо покраснел, что красна девица, и буркнул себе под нос:

- Ну и не пойду больше.

Путники развернулись, двинулись в обратную сторону. По тропе навстречу, толкая телегу с блестящими черными комьями, торопился мужичок в тонко выделанной кожаной рубахе, покрытой разноцветными пятнами.

- Постой, мил человек, - вскинул руку Олег. - Не подскажешь, как до торга ближнего нам добраться? А то нездешние мы.

- А пешие вы, али конные? - Мужик опустил тележку, отер пот со лба.

- На лодках.

- Ну так вверх по реке до уступа парного. - Мужик вскинул руку, растопырив пальцы в виде буквы "V". - За ним, у Покровителя, торг и дозволен. Токмо он лишь через три дня начнется, как дни отдыха придут.

Работник подхватил ручки телеги и бодро побежал дальше. Теперь, когда пелена непонимания спала, он казался самым обычным человечным трудягой. Да и все остальное вокруг не представлялось таинственным и колдовским.

- Интересно, что за дни отдыха у них начнутся? - заинтересовался Любовод. - Коли праздники, то торг богатым должен случиться.

- Когда Бог создавал Землю, - нравоучительно сообщил Ксандр, - то он потратил на сие семь дней, из которых шесть трудился, а седьмой отдыхал. Оттого людям обычай остался в седмицу день последний молитве предаваться, от работы любой устранясь.

- Землю шестьдесят пять веков тому назад создал великий Сварог, смешав небо и воду, - отмахнулся купец.

- Или Кронос, отец богов, отпустив Ариев с горы мира, - добавил от себя Олег и повернулся к опыт ному моряку, на помощь которого так часто полагался кормчий: - А ты как считаешь, Малюта?
*

Я смотрю, людей тут сотни три, - ответил чернобородый широкоплечий муж, - а стражи никакой нет вовсе. Ни у берега, ни при городе. Ни копейщиков, ни мечников, ни еще кого. Совсем беззащитный город-то...
*

Видать, нечего тут местным беречь, - пожал плечами Любовод. - Слобода - она и есть слобода. Как ворог подходит, жгут ее просто, да за стенами запираются. Аида на ладьи. К торгу поплывем. Там наше место.

Еще почти полный день ладьи поднимались вверх против течения, изредка обгоняемые юркими плос кодонками, прежде чем на левом берегу встретился
втрое возвышающийся над соснами, раздвоенный скальный уступ, словно расколотый пополам гигантским топором. А спустя версту, уже по правую руку, путники увидели обширное ноле, поросшее только клевером и низкой осокой. В сотне саженей от берега стояла уже знакомая торговым гостям женщина из желтого металла, левой рукой опираясь на меч, а в правой держа перед собой чашу из темно-красной меди.

- Пусто как, покачал головой Любовод. - Однако трава вытоптана. Немало людей сюда временами наведывается. Коршун, к косе песчаной правь, там нам выгружаться проще будет. Надобно зараз место на берегу занять, лагерь разбить. Знаю я, как в диких местах все решается. Кто первым прибыл, тот и прав.

Ведун, выбравшись на берег, направился к статуе, внимательно осмотрел, несмотря на боль от раскалившегося крестика. Черты лица женщины почти в точности повторяли те, что были у первой встреченной бронзовой красотки. Тот же меч - но совсем другая чаша. Эта не составляла со скульптурой единое целое и, похоже, просто лежала на металлических пальцах.

- Оставь хитрость, всяк сюда входящий, ибо по воле великого Раджафа стражи покарают каждого, кто несет обман детям каимовским, - прочитал руны на постаменте подошедший купец. - Похожая баба, верно? Непонятно токмо, отчего ее именем мужским называют, Покровителем. Глянь, там далее еще холм стоит. И плоский из себя, и люди вокруг крутятся. Как считаешь, слобода это али селение такое? Может, возьмешь десяток варягов да разведать сходишь?

- Схожу, - согласился Олег. - Только варягов брать не стану. Они видом своим туземцев только распугают. Урсулу возьму. Человек с девочкой доверие вызывает. Может, и вправду чего интересного узнаю.

- Ничего себе - девочка! Рожать ей давно пора да малых деток нянчить... То есть коли что, мы зараз с помощью прибежим, не сумлевайся.

Невольница, измаявшаяся в четырех стенах, с радостью отправилась с Серединым, по дороге рвала ромашки, крутилась в траве и излучала такую предельную безмятежность, что ведун и сам расслабился, забыл про саблю на поясе и постоянно колющий запястье крест. Шел себе, подставляя лицо ветру и солнцу, не глядя по сторонам, - и сам не заметил, как очутился возле поросшего одуванчиками крутого вала города.

Жители, что в большинстве своем несли к городу тяжелые корзинки или охапки зеленой травы, а то и просто, казалось, прогуливались, на пришельца особого внимания не обратили. На этот раз Олег облачился в простецкую полотняную косоворотку, похожую на рубахи горожан, и Урсула - в венке, в вышитой серебром короткой войлочной курточке и ярко-синих шароварах - привлекала к себе куда больше взглядов.

Пользуясь всеобщим покоем, ведун вышел на тропинку, поднялся на то ли холм, то ли город и замер, пораженный невиданным зрелищем: по обе стороны от тропинки полыхали яркими красками цветочные клумбы. Слева покачивалась ярко-синяя живокость, справа - усыпанный мелкими бутонами низкорослый шиповник. Еще дальше колыхались гладиолусы, крупные декоративные колокольчики, малиновые маки. Клумбы шли по всему верху холма ровными прямоугольниками, прерываемые то полосками высокого ковыля, то меркантильными грядочками редиса.

- Что это, господин? - испуганно прижавшись к Олегу, прошептала невольница. - Зачем?

- Чего ты испугалась, малышка? - усмехнулся ведун. - Это просто красота. Красота нужна просто потому, что... В общем, нужна.

Он пошел между клумбами, иногда касаясь цветов руками, над некоторыми наклоняясь и нюхая бутоны. На какой-то миг ему вовсе почудилось, что он в выходной день гуляет по ботаническому саду, восхищаясь многообразию природы и мастерству цветоводов...

- Дяденька, ты страж? - Вопрос задала девочка лет пяти, ростом не выше бело-сизых флоксов, среди которых она стояла.

- Нет, милая, я просто прохожий, - старательно улыбнулся ей Олег.

- Тогда зачем тебе это? - Она указала на саблю.

- Это такой ножик для дальних странствий, милая. Иногда нужно порезать о-очень большие куски.

- Не приставай к дяденьке, Даринка. - Откуда-то из-под цветов, словно волшебница на театральной сцене, появилась женщина лет двадцати пяти в длинном коричневом платье, опушенным понизу белкой, обняла девочку. - Дяденька иноземец. Им очень страшно жить, и они всегда ходят с мечами, как стражи.

- Не всегда, - возразил Олег. - Просто в дальнем пути без них бывает... тяжеловато. Не дадите воды напиться уставшему путнику? А то до реки далеко, а знакомых у нас тут нет.

Женщина немного поколебалась, потом кивнула и - погрузилась в цветы.

- Как ты относишься к подземельям, Урсула? - передернул плечами ведун и шагнул мимо девочки в цветы, к откинутой дощатой крышке.

Машинально он отметил тщательно промазанные чем-то желтым щели, железные петли и то, что слой земли и дерна, судя по окантовке люка, составляет в толщину не меньше полуметра, после чего начал спускаться по лестнице в прохладную глубину. На глубине метров трех находилась комната с полом из плотно пригнанных досок. Без изысков: узкий, ничем не прикрытый топчан в локоть шириной, на стене - однотонная ткань, похожая на люш, кувшин с цветами на столике, под которым валялось несколько пар обуви: сапоги, низкие сапожки, сандалии с деревянной подошвой, шерстяные мягкие тапочки. Правда, на обе стороны уводили двери куда-то еще. От стены ярко светило наклоненное вниз зеркало.

- А откуда здесь свет? - поинтересовался Олег. - Я наверху никаких окон не видел.

- Милостью Раджафа, - кратко и непонятно пояснила хозяйка.

- А крыша, - указал на бревна над головой ведун. - Крыша не течет? В дождь, например.

- Цветы все выпивают. А лишнее в стены уходит. Они ведь из земли. - И женщина стала спускаться в следующий люк.

Здесь было уже совсем холодно, как в погребе, стоял мягкий полумрак. У дальней стены, метрах в трех, завидев людей, заблеяли в загончике козы, рядом с ними лежали кучей клубни свеклы. Судя по земляному полу, они спустились на самый низ, однако в центре имелся еще люк. Наверное, колодец[Желающие разобраться со строением древних сибирских городов подробнее могут обратиться к материалам раскопок городищ возле горы Арка-им в Челябинской области.].

- Тут холодно, господин, - пожаловалась сверху невольница. - Я дальше не пойду.

- Кто она? - моментально насторожилась женщина.

- Непослушная девчонка, - ответил Олег.

- Кем она тебе приходится, путник? Попытка уклониться от ответа не удалась.

- Не жена и не сестра, если тебя интересует именно это, - менее дружелюбным тоном ответил ведун. - Мы прибыли издалека, пришли с миром и отели бы встретиться с кем-нибудь из здешних правителей. У вас в селении кто за старшего? С ним можно встретиться?

- Вы добрались вдвоем?

- Нет, наши корабли стоят за полем, на реке. Остальные путники остались там.

- В центре есть туктон Раджафа, к нему можно обратиться самому и услышать волю. Либо к каимов-ским знакам, что в домах старого Йымкона или По-веста.

Женщина спохватилась, открыла бочонок, зачерпнула из него ковшом, подала корец гостю. Олег отпил несколько глотков, закашлялся. Напиток напоминал чайный гриб - чуть сладковатый, чуть газированный, чуть кислый, но'был таким холодным, что зубы заныли. Сделав небольшую передышку, угощение он все-таки допил - из вежливости. Как положено по русскому обычаю, перевернул, стряхивая последнюю каплю в жертву богам и одновременно показывая, что ничего не осталось.

- Спасибо за угощение, хозяйка, - вернул он ковш.

- Теперь идем к туктону, - решительно заявила женщина. - Идем!

- Пошли. - Ведун не счал протестовать против возможности узнать еще что-то о селении.

Они поднялись на самый верх, па цветочную крышу города, прошли по узким тропкам между клумбами в самый центр, спустились в люк под позолоченную крышку. Не станут же туземцы делать люк из настоящего золота! Здесь помещение больше походило на колодец диаметром в пять шагов с кирпичной стеной, в которую и были вмурованы тупени спиралевидной лестницы. Никаких зеркал тут не имелось, но снизу шел мягкий аквамариновый свет. Откуда - ведун так и не понял. Казалось, его рождал сам воздух. По накалу креста было понятно, что тут все пропитано магией с невероятной плотностью, поэтому удивляться не стоило.

- Вот он, туктон, - указала женщина на гранитный шар в половину человеческого роста, что лежал внизу колодца. - Говори, что ты хотел получить от Раджафа и каимовского народа?

- Мы... - Глядя на камень, попытался сказать что-нибудь толковое Олег. - Мы пришли издалека. Мы пришли с миром. Мы хотим торговать с этими землями, чтобы оба наших народа получали от этого выгоду... В общем, купцы мы из Руси. Ладно, завтра, говорят, торг большой будет. Там и разберемся подробнее.

Он повернулся было к лестнице, но женщина внезапно перекрыла ему дорогу:

- По законам Раджафа, все люди равны пред землей и небом. Тому зароком слово его и стража медная. Девочка, отныне ты не обязана слушать этого дикаря. Ты свободна, можешь идти, куда хочешь!

- Законы Раджафа нам не указ! - звонким голосом крикнула в ответ Урсула. - Это мой господин! Я останусь с ним.

- Да не бойся же ты, - попыталась перейти на ласковый тон туземка. - Он больше не сможет ничего тебе сделать. Если он попытается тебя удержать, его покарают стражи великого Раджафа.

- Смотри, как бы тебя не покарали! - Невольница вцепилась Олегу в руку. - Идем, господин. Они тут все злые, злые!

* * *

- Чего выведал? - встретил Любовод своего друга на границе лагеря: торговые гости ограничили пространство перед ладьями, натянув под углом два куска парусины, получив одновременно и стены от ветра, и навес от солнца или дождя, выкатили на берег несколько бочонков, развели костер - над огнем грелись многоведерные казаны.

- Селение семей на пятьдесят-шестьдесят. Так что человек триста-четыреста там обитает. Живут в землянках. Скотину мелкую держат, огородничеством занимаются. Ткани я видел, зеркала, обувь, хорошо выделанную. Мужчин мало. Наверное, на работах. Охраны тоже никакой, ни одного человека с оружием. Поклоняются какому-то Раджафу, молятся каменному шару с его именем, обращаются к нему с просьбами, пугают друг друга его стражами. Вроде все.

- Ладно, завтра торг все покажет. Отдыхайте... О боги, что это?

Олег оглянулся и увидел, как в сгущающихся сумерках нал медной чашей богини заплясал аквамариновый огонек. Постепенно разгораясь, он превратился в яркий шар, свет которого вырывал из ночной темноты лицо медной женщины и ее сжимающую рукоять меча руку.

* * *

Торг начал просыпаться еще в темноте, задолго до утренней зари. С поляны, слабо освещенной квамариновым шаром статуи, слышалось пофыркивание скота, деревянный скрип, стуки и негромкие препирательства. Крест ведуна то и дело наливался огнем, отмечая проплывающие лодки. Шорох вытаскиваемых на берег плоскодонок слышался каждую минуту, и если никто не налетел впотьмах на борт ладьи, так только благодаря небольшому костерку, что поддерживали выставленные купцом дозорные.

Слабые лучи рассвета показали уже порядком заполненное поле. Местами телеги и степняцкие арбы стояли вплотную, забросив оглобли друг на друга и выставляя на всеобщее обозрение груды корнеплодов, тюки тканей, россыпи кувшинов, горшков и крынок, косы, седла, разукрашенные бубенцами уздечки, груды шкур, разноцветные бусы и платки.

Между тем с разных сторон все прибывали и прибывали повозки, подходили путники с заплечными мешками. Да что там возки и путники! Олег собственными глазами увидел три промчавшиеся колесницы с шипами на осях, что были распряжены и втиснуты в торговый ряд между меховым прилавком и гладкими, безворсыми коврами, больше напоминающими раскрашенную кошму.

- Коршун, Малюта, - встрепенулся Любовод. - Ступайте, место ищите! Не то останемся на отшибе, никто и не найдет опосля. По паре бочонков с вином возьмите да по тюку полотна. Пусть ратники судовые отнести подсобят. Ныне главное - место забить, а там посмотрим, чтоуперед выставлять. Так, ведун... Ты приглядывай, а я по рядам пробегусь, гляну, чем богаты торговцы местные.

- Ясно... Ксандр, давай-ка выставим бочонки, что на палубах принайтованы, вот сюда, между навесами парусиновыми. И на ладьях свободнее станет, и место огородим, и как прилавки использовать потом можно будет.

- Прости, хозяин, но по торговой части я не мастак. Коли на воде, то я командую, а так...

- Понял, - кивнул Олег, окинул взглядом стоянку: - Твердята! Вот ты мне и нужен. Будешь пока за старшего. Разгрузку начинайте.

Вернулся купец через час, когда солнце начало заметно пригревать, а прибытие новых продавцов почти прекратилось. Настроение у него было бодрое, кончики пальцев мелко подрагивали:

- Верно ты сказывал, ведун, мехов здесь в избытке. Прицениться я пробовал, да все в кольцах цену называют, а что за кольцо - непонятно. Ткани разные есть. Полотно без прибытка сдавать придется - тут и льняных, и конопляных тканей изрядно. Сало тоже видел, хоть и не много, мед свой у многих стоит и хмельной, и бортнический. Однако вина не видел ни разу, может и уйти. Клинков на торгу нет никаких - от на них, я мыслю, и оторвемся. Клинки суздальские хороши, никто спорить не рискнет. И прихватил я их изрядно. А каменная посуда у здешних мастеров хороша, ой хороша. Взять надобно поболе. К стеклу князья и бояре привычны уж, а такого я и сам не видывал. Ты уж опустошил, вижу, трюмы. Это хорошо, надобно к Малюте и Коршуну товары отнесть.

- Я пойду, тоже осмотрюсь? - спросился Олег.

- Конечно, друг. Может, и ты чего интересного приглядишь, ведун.

- Будута, ты куда?

- Тюки на торг отнести велено... - опустил на траву увязанное полотно холоп. - А. че, боярин?

- Со мной пойдешь, - приказал Середин. - Извини, Любовод, но есть тут один нюанс... Не хочу на этих землях его одного оставлять. Как бы князю Муромскому урона не нанести.

- Ладно, пусть идет... - не стал спорить купец. - Легостай, прихвати тюк, за мной понесешь.

Разумеется, на обход торговых рядов Урсула увязалась с Олегом. То ее из каюты днями не выманить было, а тут - как чувствовала, спозаранку выбралась воздухом подышать. Будута семенил сзади, с хрустом уминая подгоревшую корку леща, из-за которой кусок жареной рыбы остался вечером недоеденным.

Торг, как и положено, равномерно гудел из-за споров сотен людей по всему полю. Как известно, продать каждый желал подороже, купить - подешевле. Зазывалы расхваливали свои товары, потерявшиеся друзья выкрикивали друг друга, оглушительно орали козы и гуси, хрюкали молочные поросята, степенно гудели пожилые быки. Олег, крепко взяв за руку девчонку, шагал по рядам, не видя пока ничего интересного. Груды конских и коровьих шкур выше человека высотой, жужжащие в деревянных коробах ульи да бочонки с кедровыми орешками его как-то не интересовали. В одном месте Середин остановился перед сундуками, на которых стояли вырезанные из камня поделки: бокалы из яшмы и оникса, малахитовые кубки и шкатулки, золотистые розы, отлитые из бронзы и насаженные на выгнутый каменный стебель. Это было красиво - но пока что покупать

добро Олегу было не на что, все свое серебро он вложил в общее с Любоводом дело.

Ведун двинулся дальше, вдоль груды покрытых квадратиками и прямоугольниками горшков, как руку его вдруг кольнуло жаром. Он остановился, глядя на повозку с приподнятым полотняным верхом. Внутри, поджав ноги, сидела тетка в темном платке и темно-коричневом платье, связанном из грубо спряденной шерсти. Перед ней на полу лежали каменные, из серого гранита, шарики размером с кулак, стояли небольшие бронзовые изображения все той же женщины с мечом и чашей, на натянутой бечеве висели ремешки с волчьими и рысьими зубами, керамическими безделушками в виде колец, шариков, крестиков, птичек, собак, небольших окольцованных решеточек. Серебряные диски и крестики разного размера со вписанной в середину свастикой - символом вечности.

Привязанный к запястью, освященный в Князь-Владимирском соборе крест запульсировал, словно крича: "Берегись, колдовство!", - и ведун сделал шаг ближе.

- А вот амулеты! - оживилась тетка. - От гнуса, от мух, от потравы, от дикого зверя.

- Помогает? - недоверчиво спросил Олег, и тетка обидчиво отпрянула:

- А как же! Не на вечность, конечно. Но коли три клыка таких по краям огорода воткнешь, до новой весны ни един дикий зверь черты перейти не сможет. От гнуса и мух токмо у меня все в земле каимовской закупаются. Никто ни разу не жаловался. А вот защитный оберег... - Она взяла круг с решеточкой. - Для отвода глаз хорош, коли в порубежье отправляешься. Наденешь - и не видит тебя никто цельный час. Потом, однако, другой надобно надевать, кончается.

- А камни зачем?

- Это не камни, это туктоны, освященные прикосновением самого великого Раджафа. Ими можно говорить с ним, ими он может слышать... - Тетка понизила голос: - А еще они в темноте светятся, вышивать рядом можно. Покровитель вот есть. Удачу в дом привлекает.

- Почему ты ее мужским именем называешь? Это же явно женщина!

- Великого Раджафа нельзя изображать, - опять понизила голос торговка. - Его взгляд даже в камне жгет простых смертных насквозь. Посему высекать положено его дочь старшую, плоть от плоти, кровь от крови.

- Какое же он покровительство дает? От недругов спасает, от беды бережет али еще как?

- Коли от пустого семени спастись желаешь - оберег небесный брать надобно. Плотью великого Раджафа освящен. У меня сестрица в городе его убирается, она вот носит - увечье отводит, смерть водную, божью жертву, потерю денежную, поломки в вещах всяких. Проверено не раз людьми многими. Вот эти, малые, пятьдесят четыре беды отводят, те, что с крестом - семьдесят две, а большие, с кругом, сто сорок четыре. Бери, мил человек, бери. Себе не хочешь, жене возьми. У нее, вон, глаза разные, ей нужно.

- С чего ты взяла, будто это моя жена?

- Ну, мил человек, - как на шутку, отмахнулась рукой торговка. - То же каждому видно, что линии жизни у вас, что нити в веревочке, вместе сплетены. Отсель и до самой кончины общей.

- Купи... - моментально вцепилась Урсула ему в руку тонкими острыми пальчиками. - Хоть одну купи.

- Сколько же оберег твой стоит, чародейка?

- Да за пять колечек любой малый отдам. А те, что беды отводят, в десять, одиннадцать и пятнадцать колец ценятся.

Олег, у которого если что и завалялось, то разве пара монет, пожал плечами:

- Какие такие колечки?

- А вот такие... - Торговка чуть приподнялась, сунула руку под юбку и вытащила нитку с нанизанными на нее разноцветными бисеринками. - Ты, никак, чужеземец из краев зело дальних, коли не знаешь?

- Эти? - удивился Середин. - Ну, этого добра у нас на ладье должно быть изрядно. Сейчас вернемся.

Любовод, как он помнил, мешочки бисера с собой для торга брал. Олег быстрым шагом добрался до кораблей, где под прикрытием навесов отсыпалась большая часть судовой рати - без поясов с оружием, но подложив под спины добрые крепкие щиты. Кособокий приказчик стоял за прилавком, и ведун подманил его к себе:

- Бисер есть?

- Как же не быть, - кивнул он. - Девки это баловство любят.

- Отсыпь мне горсть.

- Дык, хозяин, - не понял тот. - Коли берешь - мешочек брать надобно.

- Мешок не надо. Надо десятка два.

- Как скажешь, хозяин, - покачал головой приказчик, полез куда-то вниз, потом поднялся с полотняным мешком, развязал, запустил туда пальцы и отсыпал Олегу в ладонь несколько щепоток.

- Спасибо. Ну пойдем, малышка, посмотрим, на сколько этого для тебя хватит.

Увидев бисер, торговка оживилась, отсчитала себе десять штук, потом одну из стекляшек лизнула языком, набрала полную грудь воздуха и на долгом протяжном выдохе завопила:

- Рятуй-й-йте-е-е-е!!!

Будута, подпрыгнув, кинулся наутек - но кто-то подставил ему подножку, добрые люди кинулись на упавшего паренька и быстро его скрутили. Олег с

Урсулой, вины за собой не чувствуя, никуда не побежали, и потому их никто не тронул. - Ратуйте!!! - продолжала вопить тетка. - Кольца поддельные суют. Помогите!

Но Вскоре через собравшихся зевак вперед протиснулся гладко выбритый мужчина, кудри которого перехватывал кожаный ремешок с височными кольцами - небольшими, из обожженной глазурованной глины. На кольцах была выдавлена свастика, и, видимо, поэтому страж порядка считал возможным обходиться без оружия. На перехватывающей рубаху с алой вышивкой пеньковой веревке не болталось даже привычной ложки - в чехольчике или без.

- Случилось чего? - поинтересовался мужчина.

- Вот, кольца поддельные суют! - Тетка протянула ему бисерину. - Утопить их надобно, дабы другим неповадно было.

Олег от подобной угрозы не ощутил почему-то даже беспокойства. С саблей среди безоружной толпы он чувствовал себя, как волк в крольчатнике.

Страж порядка попробовал бисерину языком, сплюнул:

- Не каимовское кольцо. Кто сбывал? Этот? Будута отчаянно замотал головой, тетка тоже

начала тыкать пальцем па Олега.