read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Тут совсем рядом, над ухом, грохнули пушечные залпы, поднялся истошный вой, зазвенело железо. Друзья, не задавая глупых вопросов, тут же похватали свои шлемы, щиты, выскочили наружу. Здесь воеводу Большого полка ожидала его немногочисленная свита.
– Башню сжечь не дайте! – кратко приказал князь Воротынский и первым ринулся вперед.
У правого переднего колеса, рядом с распластанным стрельцом, трое ногайцев уже пытались набить под грохочущую пушками осадную машину охапки хвороста. Бревенчатый левиафан, легко сметающий врагов на далеких казанских улицах, защитить собственные ноги оказался неспособен.
Увидев бояр, татары обнажили сабли, грозно ухнули:
– Ул-ла!
Но заменить банальный щит не способен и самый странный воинственный клич. Зверев выбросил свой деревянный диск вперед плашмя, просто закрывая противнику обзор, тут же рубанул его по слишком далеко выставленной голени, чуть отступил, ударил окантовкой в сведенное от боли лицо, прикрылся от клинка другого наемника, уколол сбоку от щита, метясь в бок. Противник упал, убитый то ли Андреем, то ли Михаилом Ивановичем, так же быстро успевшим истребить своего врага.
– Иван Григорьевич! – громко окликнул друга Воротынский.
– Тут никого! – отозвался боярин, обходивший башню с другой стороны.
Еще с десяток ногайцев, что бежали с хворостом к башне, увидели почти полста витязей, одетых все как один в дорогие доспехи: в наведенные серебром и золотом бахтерцы, панцири с зерцалами, колонтари, – побросали свое добро и попятились обратно ко рву. Почти над всеми новенькими турами поднимался дым, часть кольев в тынах оказались повалены, из укреплений напротив Арских ворот османские наемники тяжело волокли к крепости два тяжеленных ствола осадных пищалей.
«Как хорошо, что колеса ставить еще не придумали!» – мелькнуло у Зверева в голове. Он громко закричал:
– Сто-ой! – и кинулся к разбойникам.
Бросив добычу, воины повернули навстречу. Многие перебрасывали из-за спины в руки щиты, сбивались плечом к плечу в единый строй. Похоже, османский султан знал, кому платить золотом за ратную работу. Но на всякий случай Андрей крикнул:
– Ложись!
Ногайцы на уловку не поддались, замерли, готовые принять удар. Бояре налетели со всей скорости, надеясь разбить единство строя, наугад коля саблями поверх щитов. Татары не дрогнули, отвечая такими же уколами. По паре человек с обеих сторон упали, но вражья стена сомкнулась, выстояла. Андрей вскинул свой щит наполовину выше прочих, закрывая противнику обзор, ударил его «капельку» понизу левой ногой, надеясь, что верх откачнется вперед, попытался уколоть – но никуда не попал.
Тут стена справа чуть разошлась, в образовавшейся щели сверкнул клинок. Сталь скользнула по броне на животе Андрея и жестко впилась в бок князю Воротынскому, пробив несколько кольчужных колец. Зверев резко опустил саблю и успел срубить кисть руки, всем весом толкнул край «капли», снизу вверх уколол безрукого ногайца в грудь и откинулся назад, повисая на щите рядом. Тот пошел вниз, кто-то из своих тут же рубанул открывшегося наемника. Зверев, вытянув руку как можно дальше, пырнул третьего. Его резанули поперек груди – но бахтерец выдержал. А вот стеганный проволокой халат от ответного удара расползся, белая вата тут же начала напитываться кровью.
Строй раскололся, и бояре споро добили слабых в одиночных схватках степняков. Однако битва еще только начиналась.
– Та-ата-ары! – громко предупредил боярин Выродков.
От ворот к русской пешей полусотне неслась полусотня конная, с опущенными пиками. Все ногайцы – в железных нагрудниках и плоских мисюрках с бармицами. Теперь уже боярские дети сбились в плотный бронированный кулак. Будь у них в руках копья – конница только зубы о такой обломает. Но свита воеводы прогуливалась за князем с одними саблями.
– Кажется, сегодня Господь решил прибрать меня к себе, – пробормотал Андрей. – Видать, у него накопилась масса вопросов.
Конница налетела. Князь Сакульский принял удар копья на щит, дернул его вверх и нижним краем вперед, чтобы пика прошла над ним, чикнул снизу клинком проносящуюся конскую голову. От страшного удара лошадиной груди в лицо он на миг потерял сознание. Очнулся уже падая, но успел восстановить равновесие и каким-то наитием догадался перекинуть щит на спину. Тут же ощутил новый страшный удар, от которого несколько шагов скользил вперед, сперва по конской туше, потом по залитой кровью траве. Торопливо поддернул ноги: копыто встанет – и ты калека. Поднялся на корточки, рубанул конские конечности слева, справа, снова слева, вогнал саблю под полу стеганого халата падающему ногайцу, забрал его щит, выпрямился – и тут же схлопотал удар по голове. Остроконечный шлем отвел саблю на край щита – она так и засела в дереве, а хозяин клинка таинственно исчез. Зверев прикрылся, рубанул чье-то колено, потом ударил меж ноздрей пегого скакуна, заставив встать на дыбы, длинным выпадом вогнал оружие всаднику в живот, отскочил в сторону.
Конный отряд качнулся, попятился к крепости. Это со стороны Бурлака с посвистом приближались татары Шиг-Алея: касимовцы и казанцы, верные присяге. Поняв, что его сейчас затопчут – как муравья, вылезшего перед танковой колонной, – князь упал между лошадиными тушами, накрылся щитом и свернулся под ним в маленький-маленький калачик.
После прохода лавы щит треснул в двух местах, а на смятом умбоне пропечатался четкий след подковы. Андрей на всякий случай выждал несколько секунд, потом поднялся, перевел дух.
Схватка заканчивалась. Татары со стороны Бурлака и Муромская кованая рать с Арского поля загнали османских наемников обратно в Казань и теперь азартно рубили отставших. Передовые туры продолжали дымить, несколько укреплений второго ряда оказались разворочены. Видимо, там рванул пороховой припас. Странно только, что Зверев не услышал грохота взрывов.
– Эй, бояре? – осторожно позвал он. – Князья? Михаил Иванович? Иван Григорьевич? Есть кто живой?
Из-под ближайшей конской туши послышался стон, и Андрей, схватив татарское копье, кинулся соратнику на помощь…
Двадцать шестое сентября под Казанью стало черным днем для русской армии. В гуще схватки неожиданно оказались самые знатные бояре и воеводы. В короткой победоносной битве пали князья Петр Морозов, Юрий Кашин, Иван Щепаков, Федор Бабакин, многие другие воины были тяжело ранены. Сам воевода Большого полка Михайло Воротынский получил несколько ран и выжил только благодаря прочности доспеха. Один из направленных в него ударов пришелся в лицо, и теперь воин ходил с замотанной в подобие тюрбана головой. Однако отправляться в поместье князь отказывался: он жаждал мести.
Еще несколько сотен ратных людей пали на своих турах и в засадах – никто перед басурманской атакой не отступил ни на шаг. Других потерь почти не было: передовые туры, срубленные из сырого леса, от горящих фашин так и не занялись, пушки с русских позиций ногайцы унести не смогли, башня не пострадала совсем. И тем же вечером рабочие продолжили свою работу, забрасывая ров землей и связками фашин.
Двадцать девятого сентября во многих местах ров прекратил свое существование. Воевода решительно прогуливался вдоль тына, временами показываясь на открытом пространстве, и подбадривал ратников, обещая скорую победу. Князь Сакульский с любимым бердышом наготове не отставал от друга ни на шаг. Ведь почти каждый третий воин, сражавшийся со стороны Арского поля, был из его, стрелецкого, полка.
Ногайцы тоже ощущали близость поражения и свою неспособность что-либо противопоставить русскому натиску. В слепом отчаянии они то и дело совершали вылазки, пытаясь помешать работам – но неизменно встречали решительный отпор. После недавнего кровавого урока внимательность утроили и воеводы, и простые ратники.
Одна из таких вылазок состоялась, когда князь Михаил Иванович со свитой остановился напротив Арской башни. Внезапно по земляному валу с коротким бревном наперевес сбежали татары. Мелко вкопанный тын не выдержал удара, сразу три кола вылетели вовнутрь, и через пробоину с дикими воплями хлынули ногайцы. Немного – всего около полусотни.
Рабочие, как и требовал порядок, кинулись прочь, к сапе заступили боярские дети. Стрельцы же, прикрывавшие тур, отчего-то замешкались и никак не палили. Наемники разделились. Часть устремилась на бояр, правый и левый отряды разошлись к турам, задние татары волокли связки хвороста.
– Что же они тянут? – Зверев перехватил из-за спины бердыш, побежал к своим людям.
Когда до басурман оставалось всего несколько шагов, стрельцы наконец справились, и грянул слитный залп.
– Молодцы! – перемахнул сапу перед тыном князь. – Теперь не зевай, стволы опустить – и добивай их, поганцев! За мной, за мной!
Он подскочил к качающемуся ногайцу, легко отвел его саблю, ударил вперед кончиком лезвия, перешагнул тело.
– Не отставай!
Наемники, теснившие боярских детей, поняли, что им вот-вот перекроют пути отхода, и все разом кинулись назад. Сразу пятеро бросились к князю, не столько нападая, сколько отпугивая его от пролома. Андрей вынужденно остановился, дождался отставших стрельцов, и они уже все вместе, смешавшись с одетыми в доспехи боярскими детьми, полезли в пролом вслед за степняками, перебежали по мешкам бывший ров. Двое задних ногайцев обернулись, увидели врага, прикрылись щитами. Зверев рубанул один из-за головы, а когда лезвие крепко засело в дереве – рванул к себе. Другой ратник отвел в сторону татарскую саблю, третий – сильным прямым ударом пробил османскому наемнику грудь.
Князь остановился, освобождая оружие и, пока остальные дрались с задними татарами, заметил, как первые ногайцы прыгают в какую-то нору возле стены, у самых тарасов. Похоже, там имелся обязательный для любой крепости тайный ход.
– Забавненько… – Он позвал с собой десяток отставших стрельцов, обежал место схватки, поднялся на вал к самым бревнам, увидел земляной лаз шириной в два локтя и решительно прыгнул вниз: – За мной!
По ту сторону стены его не ждали. Над ямой стояли всего пятеро ногайцев, да и те обсуждали свои дела. Князь перехватил оружие длинным хватом и прямо из лаза снизу вверх двумя тычками уколол ближайших врагов между ног. Пока они выли, отвлекая внимание, Андрей положил бердыш поперек, резко подтянулся, забрасывая себя наверх. Снизу вверх он наискось рубанул старого татарина от левого бедра к правой ключице, встретил саблю спохватившегося наемника на лезвие, резко двинул огромным топором вправо, подтоком пробивая грудь усачу, попытавшемуся зайти сбоку, чуть отступил. Последнего татарина убил в спину выбравшийся из лаза стрелец.
От стены к центру города шла прямая улица. На том конце лазутчиков заметили, несколько ногайцев побежали спасать положение – но с башни грохнула пищаль, и залп картечи вычистил проход от всего живого.
– Что теперь? – спросили стрельцы, окружившие князя, как цыплята наседку.
– Вдоль стены к Арской башне! – указал Андрей. – Ищем лестницу, идем наверх. Возьмем башню – город наш! Впустим своих, и дело сделано. Главное, чтобы боярские дети сюда следом лезть не побоялись.
Невольно Зверев замедлил шаг, все оглядываясь на лаз, и только увидев, как из глинистой пыли вырос остроконечный шлем, облегченно перевел дух:
– Вперед!
До башни они не добежали: на пути обнаружилась лестница, ведущая на стену. Стрельцы бегом взметнулись наверх и с ходу зарубили двух лучников, стоявших спиной к нападающим. Да и как они могли стоять иначе, если метились куда-то наружу, вниз, в напирающих русских? Остальные ногайцы – между башнями находилось с десяток стрелков – заметили опасность, начали пускать стрелы по атакующим. Четверых стрельцов, повернувших к Царевой башне, они положили сразу, еще двое, прикрывая грудь широкими лезвиями бердышей, прошли с десяток метров и прикончили двух татар, прежде чем упасть самим.
Трем бойцам, увязавшимся за князем, повезло больше. Одетый в броню Андрей повернулся к лучникам боком, закрывая лезвием обнаженную ниже плеча руку и лицо. Ногайцы били только в него, практически в упор, но добиться ничего не смогли: Зверев подошел на расстояние вытянутой руки и двумя ударами прикончил обоих. Еще несколько шагов – навстречу из башни выскочили сразу полтора десятка османских наемников, с грозными воплями кинулись в рукопашную.
Утешало одно: стреляя по русским из неприступного укрепления, татары не озаботились ни облачиться в доспехи, ни взять с собой на позиции щиты. А драться против одетого в трехслойный платинчатый бахтерец, вооруженного бердышом князя одними сабельками – занятие весьма малоперспективное.
– За меня прячьтесь, – рявкнул на стрельцов Андрей. – Прикрывайте, как можете.
Встретив толпу поставленным горизонтально лезвием, он вдруг вытянул оружие вперед, прижав его к животам тех, что оказались ближе, и резко полуобернулся, проволакивая остро отточенную кромку по рубахам и войлочным поддоспешникам: бердыш хоть и велик, но изгиб огромного топора позволял двигать им в любой тесноте. Двое ногайцев легли сразу, третьего он убил уколом острия под край шапки, отступил назад, спиной к бойницам. Перехватил ратовище длинным хватом, рубанул голову, что мелькала во втором ряду, дернул оружие к себе, лезвием по краю шеи близкого татарина, что напрасно тупил саблю о пружинящие нагрудные пластины бахтерца. Ударил вниз вправо – подтоком в ногу напирающего на стрельца наемника, тут же уколол кончиком врага слева, воспользовался освободившимся впереди пространством и рубанул горизонтально широким взмахом, отпугнув сразу всех и легко зацепив по руке и груди двоих защитников.
«Молодцы ребята, – мысленно похвалил ногайцев Андрей. – Своими спинами нас от стрел прикрываете. Как бы вас грохнуть, но самим под выстрел не попасть?»
Лучники со стены уже подбежали к общей свалке, готовые помочь товарищам, и никто из татар не заметил, как по лестнице на стену длинной нескончаемой цепочкой устремились со щитами и саблями боярские дети. Молниеносный удар в беззащитные спины – и схватка завершилась короткой кровавой резней.
Над головами опять дважды ухнули пушки осадной башни, отгоняя тех, кто высунулся на улицу.
– В башню! – указал Зверев на открытую дверь, из которой недавно выскакивали татары.
Три десятка русских витязей вломились в сумеречное помещение с множеством узких бойниц в полу: чтобы бить по тем, кто прорвется в межвратное пространство. Две лестницы вели наверх, и боярские дети устремились туда. Андрей подошел к окнам, смотрящим внутрь города, тут же развернулся, выскочил обратно на стену, подобрал османский лук, два колчана со стрелами, вернулся, парой выстрелов пригвоздил наемника, крадущегося вдоль забора, потом забросал стрелами два десятка ногайцев, бежавших по другой улице, – свалил двоих, остальных отогнал. Попытался достать мурзу в мисюрке и цветастом шелковом халате – но промахнулся. Зато спугнул.
Снизу доносился звон железа – у ворот кипела схватка. Самым главным сейчас было не допустить подхода помощи к привратной страже. Это понимал и Зверев, не жалевший стрел для всего, что движется, и наряд осадной башни. Османские наемники, похоже, начали осознавать, что положение стало серьезным. Они вываливали мебель и сундуки поперек улиц в сотне саженей в глубине города, на относительно безопасном удалении от пищальной картечи – дальнобойные чугунные ядра столь же страшного ущерба людям не приносили.
– Скорее! – закричал Андрей, шаря в колчане, но там было уже пусто. – Проклятие!
Он схватился за бердыш, побежал вниз на помощь своим – но боярские дети управились и без него. Ворота уже отворялись. Внутренние, потом наружные – и в Казань наконец-то хлынули потоки кованой рати. Конница промчалась по улицам, ударилась в непроходимые для скакунов баррикады, напоролась на пики, на выпущенные в упор стрелы, на сабли и топоры – и откатилась назад, оставив в пыли сотни лошадей и десятки человеческих тел. Стрелы сыпались со всех сторон: из окон, с крыш, из-за дворовых тынов, и обезвредить сразу всех лучников одинокая осадная башня никак не могла.
– К засаде беги, – схватил за плечо одного из стрельцов Андрей, уже вернувшийся в терем над воротами. – Скажи, пусть сюда идут, с пищалями. Потом в полк беги. Всех, кто свободен, – сюда! А ты, – кивнул он второму, – пройди по стене и принеси мне все колчаны и стрелы, какие найдешь.
На некоторое время установилось шаткое перемирие. Русские уводили лошадей, только мешающих в тесных улочках, подтягивали силы. Ногайцы, раскатывая на бревна ближайшие дома, ставили позади заграждений срубы и тут же засыпали их землей, копая ее прямо с улицы. Одновременно получалось и укрепление, и ров перед ним. С каждой минутой позиция наемников становилась все прочнее, и боярские дети, заторопившись, кинулись в атаку.
Зверев тихо выругался: передовые отряды почему-то никто не попытался задержать. Не бежали же османские наемники, в самом деле? Слишком доблестно пока себя вели…
Служилые люди добрались до баррикад, после короткой ожесточенной схватки зачистили их от врага – но перед рвом и новой стеной вынуждены были остановиться. Вот тут-то со дворов, из дверей домов, оставшихся позади, высыпали ногайцы: отборные бойцы с окованными железом щитами, в стеганых, а иные – и в обшитых металлическими бляхами халатах, в плоских железных мисюрках с длинной, закрывающей плечи бармицей. Атакой с фланга наемники легко разрезали рыхлый строй торопящихся вперед русских, часть их тут же сомкнулась в четырехрядный строй щитов, перекрывая улицы, остальные ударили боярским детям в спины. Первые, самые храбрые и доблестные витязи оказались в кружении и подверглись беспощадному истреблению.
– Проклятие! – Князь Сакульский схватился за лук, стал пускать стрелы в татарские спины, попадая в цель минимум в каждом третьем случае. Но все равно ущерб от одинокого лучника оказался слишком мал, чтобы защитники обратили на него внимание.
Осадная башня дала несколько выстрелов – но для легкой картечи расстояние было чересчур большим. Ядра же, попавшие в ногайский строй, пробили всего две бреши, снеся по три стоявших рядом человека. Щиты тут же сомкнулись, и воспользоваться случаем не смог никто из оказавшихся за воротами бояр.
Самым лучшим выходом из ситуации было бы выстроить напротив наемников такой же строй стрельцов в три ряда и дать три раздельных залпа. Но… Но к тому времени, когда подтянулись стрелецкие сотни, ногайцы и сами скрылись в тянущихся вдоль улицы домах. Над баррикадами, усыпанными сотнями тел, сгустилась мертвая тишина. До ворот доносилось лишь старательное пыхтение осажденных, таскающих бревна к новым укреплениям и копающим землю.
– Этак они до завтра новую крепость у нас на пути построят, – сплюнул Зверев.
Он спустился вниз и прошелся перед строем вошедших в Казань стрельцов.
– Слушай меня внимательно, мужики. В домах, что перед вами, сидят татары. Сунемся по улице – забьют, как поросят. Будут бить сбоку, сверху, спереди. Посему наступать придется через дома. Сами же целее останемся. Делаем так: бревна, что татары для ремонта стены приготовили, связываем по два, приставляем к окну. Первый, кто бежит, делает выстрел жребием в окно, снося всех, кто может быть на дороге, прыгает с бердышом вперед и быстро разворачивается, чтобы встретить тех, кто по сторонам у окна мог прятаться. Следом влетают остальные – и гвоздим османскую нечисть с двух сторон. Все ясно? Я, знамо, первый. Остальные – делай, как я. Все, мужики, вяжем бревна, запаливаем фитили, досыпаем порох на полки. Через полчаса атакуем.
Крайний дом, самый ближний к крепостной стене, словно сам приглашал к нападению. Его тын давно разобрали защитники для ремонта, для сбрасывания бревен на врага либо еще для каких-то целей. Остался только длинный узкий ров с осыпавшимися краями, дальше виднелся утоптанный дворик с растущей вдоль бывшего частокола виноградной лозой и, наконец, само здание из толстых бревен, в три этажа, с ровной крышей. То ли ее вообще никогда не было, то ли пушкари с осадной башни снесли картечными залпами.
– Готовы? – Зверев взял от стены чью-то пищаль, проверил замок, порох на полке, запалил фитиль от стоящей рядом лампы. – Тогда вперед!
Шестеро стрельцов подхватили смотанный ремнями штурмовой мостик из двух бревен, рванули вперед, кинули его передним концом на подоконник нижнего окна угловой комнаты. Андрей тут же побежал наверх, с середины пути нажал на спуск, выпуская в темный проем сноп из десятка пуль, откинул огнестрел, дернул из-за спины бердыш, рыбкой нырнул внутрь, кувыркнулся через плечо и тут же выпрямился, поворачиваясь к окну.
Оттуда напали сразу двое – ближний вскинул щит, показавшийся величиной с половину неба. Князь двумя руками ударил вперед, врубая лезвие в дерево, повел оружие влево, отводя туда же щит, сам шагнул вправо, резким рывком высвободил бердыш и опустил подток на ступню врага. Тот вскрикнул от боли, на миг теряя бдительность, и Андрей тут же рубанул поверх щита.
Второй татарин, показавшийся после уличного света просто серым силуэтом, ударил его саблей из-за головы – бердыш взлетел горизонтально и вверх, гарантированно отбивая удар. Правая рука вперед – подтоком плашмя в лицо, – и тут же, отступая, удар с оттягом назад. Лезвие чиркнуло по шее, голова подпрыгнула, отлетела в сторону и покатилась в угол. Тело постояло несколько секунд, как бы размышляя: что же ему делать теперь? Потом плашмя грохнулось на пол.
Тут в окно один за другим начали запрыгивать стрельцы.
– Вы пятеро – наверх, – тут же распределил бойцов князь. – Четверо – в эту дверь, двое за мной…
Он попытался выбить створку уходящей влево двери, но, собранная из толстых досок, она не поддалась. Это вам не фанера двадцатого века, штука добротная.
– Топор есть у кого? – оглянулся он на служилых людей.
Один отставил бердыш, потянул из-за спины, из-за пояса потертый узконосый клевец, несколькими сильными ударами подрубил угол створки у подпятника, пнул ногой. Дверь хрустнула и подалась чуть-чуть внутрь.
– Вместе… – кивнул Зверев.
Стрельцы одновременно пнули угол втроем. Подпятник окончательно обломился, створка перекосилась, отскочила и рухнула влево. Перед ратниками открылась небольшая комнатенка с узким окном-бойницей и добрым десятком окованных железом сундуков. Победители начали торопливо сбивать замки, поднимать крышки, расхватывать серебряную и медную чеканку, китайский фарфор, меха, соблазнительно позвякивающие кошели.
– Рухлядь не берите, – предупредил князь. – Мешаться в драке станет. Странно, закрыта на задвижку изнутри, а никого нет…
Он вернулся в первую комнату, вскинул руки, останавливая лезущую к сокровищнице толпу.
– А вы куда? Вы этот дом брали? Ваша добыча – в следующем!
– Так веди! – горячо потребовали ратники. – Веди нас, князь!
Стрельцы выломали дверь на лестницу и в комнату напротив, проволокли через горницы три штурмовых мостика, выкинули их на двор между домами, поднесли пищали. В окнах напротив мелькали какие-то тени, поэтому бросок начали с нескольких картечных залпов. Потом охотники дружною гурьбой прыгнули на двор, подхватили увязанные бревна, споро закинули их на подоконники, побежали вперед. Одна за другой загрохотали пищали. Андрей отбросил свою, привычно нырнул вперед, но только успел подняться, как на него насел добрый десяток ногайцев – только успевай отмахиваться и молиться о прочности бахтерца. Панцирь выручил – принял не меньше трех сильных прямых ударов, от которых аж ребра заболели. Вдвое больше князь смог отбить или отвести. Тем временем комнату наполнили стрельцы, и в угол оказались зажаты уже татары.
Расправившись с басурманами, стрельцы побежали по дому. Где-то опять зазвенела сталь, откуда-то послышался девичий жалобный визг, кого-то хриплого мужики выбросили из окна третьего этажа. Пока князь переводил дух, разгоряченные вояки уже успели расхватать все самое ценное и вернуться к командиру:
– Дальше идем, князь, дальше! Тут ничего интересного нет!
Визги пленницы плавно стихали, удаляясь в сторону ворот. Неужели кто-то смог захапать такую ценность в одиночку?
– Токмо тут беда такая, – продолжил красный, словно после бани, безусый стрелец. – Соседний дом вплотную стоит, окон нету. А напротив, через улицу, татары. Уж стрелы пускать пытались. Коли наружу высунемся – побьют.
– Эх вы, тетери бестолковые, – покачал головой Андрей. – Пищали зарядили? Ну так забивайте жребием покрупнее! Не ленитесь, для вас это главное оружие. Фитили затушите, чтобы порошинка не упала, и заряжайте.
Стрельцы недовольно запыхтели, разошлись. Почти у всех, как выяснилось, стволы остались в предыдущем доме, и за ними пришлось бежать вдоль изрядно попорченного забора, под стрелами османских наемников. И двоих эти стрелы таки нашли. Остальные вернулись, готовые к новому броску.
– Что делать, княже?
– Идем…
Зверев направился в светелку, стена которой сообщалась с соседним зданием, взял одну из пищалей, выстрелил в бревна. На дереве остался полуметровый круг от нескольких картечин. Андрей выстрелил из второй пищали, третьей, четвертой… Бревна разлохматились от щепы, во многих местах частые попадания изъели стену почти до середины. Ратники, поняв, что именно нужно делать, подняли оружие. Комната содрогнулась от грохота, наполнилась дымом до такой степени, что стало трудно дышать – но зато впереди открылся лаз, способный пропустить даже упитанного хряка, не то что человека.
Здесь, похоже, гостей не ждали – а потому никакого сопротивления не возникло. Зверев насилу сдержал своих бойцов, приказав не разбегаться, а прочесывать комнаты группами по пять человек. И опять: топот, крики, предсмертный хрип, звяканье железа. Со страшным воплем вылетели откуда-то сверху две татарки и рванулись к калитке в заборе, перебежали на соседний двор. Похоже, эти выпрыгнули добровольно.
Дом напротив то и дело плевался стрелами, точно так же вели себя и окна через улицу. Ногайцы изо всех сил пытались зацепить кого-нибудь из русских.
– Если так наступать дальше, нас тоже от своих отрезать могут, – пробормотал Зверев. – Кинутся через улицу, захватят один из домов за спиной, и мы – в кольце. Так негоже. Нужно сразу с двух сторон вперед продвигаться.
Грохнула три раза осадными пищалями башня, и у князя остро защемило под ложечкой. Раз порох жгут – значит ногайцы сунулись на улицу. И очень может быть, именно для того, чтобы взять передовой русский отряд в оборот. Осадная башня – это хорошо. Да только полагаться на нее особо не стоило. По одному залпу в час – коли припрет, такой «пулемет» надежного прикрытия не обеспечит.
– Ребята, закрепляйтесь! – крикнул в соседнюю горницу Зверев. – Пищали зарядите, пока жареный петух не клюнул, за двором следите. Одну калитку вы без труда жребием запрете, коли не проспите. Я за подмогой пошел!
Князь Сакульский перебрался через пробоину в соседний дом, выпрыгнул во двор, пробежал вдоль забора, кувыркнулся в окно первого захваченного здания и выбрался уже почти у самых ворот. Боярские дети и стрельцы расположились здесь уже совсем без опаски, по стене прогуливались русские ратники, над воротами развевался алый стяг1.
– За мной пошли, – с облегчением скомандовал стрельцам Зверев. – Левую сторону мы уже зачистили, теперь пора правую от османского прикрытия освобождать.
– Прости, княже, – низко, в пояс, поклонились ему несколько воинов, – воевода Михайло Воротынский тебя искал и повелел никаких указов от тебя не слушать, ан к нему немедля отсылать.
– Вот, черт! – сплюнул Зверев. – И где этот битый на голову стратег шляется?
– Вдоль стены пошел, Андрей Васильевич. Там, сказывали, тебя пос…
Князь Сакульский, не дослушав, побежал вдоль крепостного вала и возле лестницы заметил «чалму» своего друга.
– Михал Иванович! Где же ты ходишь, воевода?! Мы уже половину города прошли! Дай мне десять сотен, и через два часа я зачищу улицу до самой баррикады!
– Вот ты где, Андрей Васильевич, – повернулся на голос Воротынский. – Все, княже, уводи людей. Закончили мы воевать на сегодня.
– Как закончили?! – опешил Зверев. – Только ведь вперед пошли! К сумеркам у кремля будем стоять!
– Не будешь, князь, – отрезал воевода. – Не удержать всю Казань силой одного полка. Ни твоего, ни даже моего. Всей ратью давить надобно, всеми силами – от муромцев, казанцев и татар до новгородцев, черемисов и мордвы. Большого полка мало.
– Так вперед, княже! Развернемся, нажмем – и наш город будет. Ворота открыты, враг бежит. Чего еще надобно?
– Государь сказал, без молебна и причастия общего такое дело зачинать нельзя. Отвести приказал служилых людей из города, общего штурма без его изволения и общей божьей молитвы не начинать!
– Да ты что, с ума сошел, Воротынский?! – сорвался на откровенное хамство Андрей. – У меня там люди впереди! У меня стрельцы кровью за каждый шаг заплатили! Их что, бросить?! Мы же потом те же метры, те же сажени второй раз жизнями оплачивать будем! Какая на хрен молитва?! Давить татар надобно, пока османское золото из ногайцев обратно горлом не попрет!
– Ты чем меня коришь, щенок?! – закричал в ответ воевода. – Я сам час назад у царя в ногах валялся, я на коленях перед юнцом стоял, умоляя штурм общий объявить, полки Левой и Правой руки к воротам двинуть! Я сапоги ему целовал! Не желает государь штурма без молебна! Ты понял, князь? Не будет тебе никакой подмоги! Уходи прочь из Казани!
– Мы же победу отдаем, воевода! – Если бы дорогу не заступили бояре, Андрей схватил бы раненого князя за ворот. – У нас же люди вперед идут, и ногайцы к защите не готовы! Дай мне десять сотен, и я до темноты выбью ногайцев в болото к чертовой матери!
– Тут не десять, тут сто сотен надобно! – отвечал, мелькая между одетыми в шеломы головами, Воротынский. – И никто их тебе не даст! Убирайся к лихоманкам из Казани! Ненадобен ты в городе никому!
– Скотина! Упырь! Кровью людской умываешься? Сколько раз хочешь кровью стены здешние омыть? Одного мало?!
– А кто мне тут про вольницу вещал, малолетка?! Так вот нет у нас вольницы! Пошел вон из Казани! Такой тебе от государя приказ! Такова его божья воля, равная и для смерда, червя земного, и для тебя, бахвал мелкий! Ибо ты – это червь и есть! Уходи отсюда вон, не то через час я велю запереть ворота и верну всех людей в лагерь!
– Урод стукнутый! – выдохнул Андрей, открыл рот и тут же закрыл. Если Воротынский не обманывал, уже через час удирать будет некому: его стрельцы окажутся в «мешке». Между тем воевода не был человеком, нарушающим свои обещания.
Зверев развернулся и побежал назад, через пустырь, к захваченным домам.
– Берите все, что можете, уходим! – торопливо предупредил он стрельцов. – Все сгребайте, все. Отступаем. Таков, блин горелый, государев указ. Отступаем. Давайте, где там ваши свечи? Зажигайте дома! Я хочу видеть, как они загорятся, прежде чем мы выйдем из них наружу.
Князь Сакульский отступал, оставляя после себя не просто вязанки хвороста с запалом внутри – он лично проверял, чтобы полыхало по несколько комнат в каждом здании, чтобы занялись и бревна, и перекрытия, чтобы все это было никакой силой не потушить. Улица за его спиной превратилась в череду жарких факелов. Точно так же, со всей тщательностью, он запалил городскую стену и саму Арскую башню, прыгнув в секретный лаз только после того, как языки пламени добрались от запальных фашин до площадок для стрельбы.
Пожар в Казани полыхал целую ночь и еще половину дня, полностью сожрав изрядный кусок крепостной стены. Андрей же все это время пил вино, заглушая обиду, и заедал его шашлыком, зажаренным над огнем очага в центре юрты. Шашлык, не проведя в маринаде ни единой минуты, получился жестким и пресным – но после бутылки вина употреблялся неплохо.
Первого октября стена догорела, превратившись в груду дымящихся углей, а князь Сакульский проспался и успокоился, вспоминая теперь последний разговор с воеводой с некоторым ужасом. После полудня он скинул броню, облачился в обычную ферязь, оставил в сундуке саблю и бердыш и направился в лагерь Большого полка на Арском лугу.
Стража пропустила гостя в обширную палатку без всяких вопросов. Андрей вошел в центральное помещение, отделенное от прочих суконными пологами, увидел Михаила Ивановича, восседающего в складном кресле за походным столом, усыпанным грамотами, тяжко вздохнул и опустился на колени.
– Горечь сражения и потерь помутила мне разум, княже. Потеряв победу, я не смог удержать свой поганый язык. Ты мой второй отец, Михаил Иванович, и обида, причиненная тебе, разрывает мою душу. Прикажи – я отрежу свой поганый язык и выброшу его собакам.
– Вот так же намедни стоял я на коленях пред Иоанном Васильевичем и умолял начать общий штурм, – поднял голову от стола воевода. – Поднимись, Андрей Васильевич, не позорь себя пред людьми. Дорог ты мне, как сын родной. На сына же отцу обид держать негоже. Не менее твоего страдал я в тот день, и гнев твой, княже, мне понятен. Иди ко мне, дай обнять тебя, Андрюша. Дай поцеловать тебя, дите мое отважное.
Зверев испугался, что теперь его начнут окончательно и решительно вербовать в заговорщики против Ивана Грозного, – но князь Михаил взмахнул рукой, щелкнул пальцами:
– Эй, есть там кто-нибудь? Вина принесите сладкого и два кубка! Сына свого после размолвки я ныне обрел! Желаю с ним выпить и вкусить.
Андрей вдруг поймал себя на мысли, что свергнуть Иоанна – готов. Умом своим, образованием, историей, пророчеством зеркала Велесова он знал, что судьбы Руси и последнего Рюриковича неразделимы, что именно Иоанн сотворил Россию из маленького славянского княжества. Однако же чувствами своими Зверев сейчас Иоанна ненавидел.
– Меня тревожит одна мысль, Михаил Иванович, – подойдя к столу, признал князь Сакульский. – Ведь все те дома, что прошлый раз мы одолели, нам при штурме второй раз придется брать.
– Нет их уже, друже. Ты же сам и спалил.
– Стены-то спалил, а укрепления на улицах остались. Мыслю, наступления через вал, стен лишенный, ногайцы от нас и ждут. Ждут, что перевалим стены и примемся через город прорываться к кремлю.
– Само собой, Андрей Васильевич. Как же иначе?
– Иначе представить трудно, а потому на нашем пути османские наемники немало препятствий и укреплений приготовят.
– И сие верно, княже, – согласно кивнул воевода. – Я бы тоже изготовил.
– А если с обратной стороны ударить?
Князь Воротынский снял тафью, погладил лысину, вернул тюбетейку на место и переспросил:
– Это как?
– Если мы вместо кремля в сторону Ногайских ворот ударим – разве такого ногайцы ожидают? Разве этот путь они укреплять станут?
– А смысл какой в обратную от центра сторону наступать, княже?
– Ногайские ворота целы, Михаил Иванович. С этой стороны наемники наступления не ждут. Возьмем ворота – и кованая рать по открытым улицам скорым маршем понесется, только успевай полки вперед отправлять.
Воевода Воротынский вскинул брови, секунду поразмышлял и громко расхохотался:
– Да, Андрей Васильевич, да! Так оно хоть и криво, однако же быстро выйдет и ловко. Одно осталось нам с тобою уяснить. Когда государь наш Иоанн Васильевич молебен общий пожелает объявить и наступление провозгласит на Казань?
– Надеюсь, это случится не после того, как татары успеют построить на валу новую стену? Может, есть смысл послать к царю гонца с вопросом?
– Так я и сделаю, княже. Однако же ты покамест разделишь со мной полуденную трапезу. Друга новообретенного терять не желаю! Преломим хлеба вместе и скрепим примирение добрым кубком петерсемены. Другого, извини, ныне уж и не осталось…
Помимо голландского вина, к столу воеводы холопы подали потрошки лебяжьи, языки говяжьи жареные, баранью грудинку, кур соленых, солонину с чесноком, мясо вяленое с пряностями, полотки утиные сушеные, языки лосиные, зайчатину в лотках, гречники с салом, слойки, вымя говяжье, рубец, похлебку, сычуги двойные, налимов гнутых, тукмачей, лапшу, блины творожные, молоко с хреном и ставленые караваи. Андрей, чувствуя за собой вину, от угощения пытался не отказываться, но уже через час взмолился о пощаде:
– Михаил Иванович, хоть режь меня, хоть на кол сади, а больше в меня уже не лезет. Благодарствую, сыт.
– А вина кисленького еще кубок?
– Ну разве только вина…
– Ну и закусить чего-нибудь выбери, княже. Не обижай!



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [ 13 ] 14 15 16
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.