дальше по улице к станции метро, спустился по лестнице, купил билет,
втиснулся в красный вагон и сел на освободившееся место, поставив зонт между
колен. Поездка заняла минут двадцать с лишним, но, добравшись до нужной
станции, Дэмура по-прежнему не в состоянии был объяснить самому себе, что
именно привело его сейчас в Икебукуро.
службу, провел с сотрудниками отдела обычное оперативное совещание, а в
девять надел пиджак, причесался и отбыл из кабинета. В подземном переходе,
соединяющем оба здания, было холодновато, и Кадзе ускорил шаги. Еще более
низкая температура держалась в прозекторской. К приходу Кадзе вокруг бренных
останков Ямаоки в почтительной тишине застыло человек десять, словно сия
значительная персона, при жизни всегда сопровождаемая эскортом, и после
смерти требовала к себе должного внимания. Здесь находился секретарь Ямаоки;
рядом с ним стоял невысокий человек в очках -- Кадзе узнал адвоката, с
которым ему несколько раз доводилось встречаться. Кадзе не счел нужным
поинтересоваться, есть ли у них разрешение присутствовать при вскрытии.
Наверняка такое разрешение имеется, к тому же выдано каким-нибудь
высокопоставленным лицом. Здесь же находились старший патологоанатом
префектуры и два его сотрудника -- этих Кадзе хорошо знал. Трое молодых
людей, державшихся обособленной группой и на почтительном отдалении, были,
по всей вероятности, практикантами.
кивнул. Накануне они беседовали по телефону, и Кадзе пояснил врачу, что он
хотел бы выяснить. Вскрытие должно установить, какое из телесных повреждений
нанесено раньше: разрез, вспоровший брюшину, или удар мечом, отсекший голову
от туловища. Именно поэтому и необходимо было выждать трое суток. За этот
срок скопления крови в тканях образуют более четкую картину, что и позволит
дать ответ на столь существенный вопрос.
окружением Ямаоки. Адвокат побледнел, покрылся испариной и, делая глубокие
вдохи, пытался побороть подступавшую тошноту. Взгляд секретаря
безостановочно метался, перебегая с Кадзе на ассистентов, с ведущего
вскрытие врача на жалкую груду мяса, все более теряющую сходство с бывшим
промышленным магнатом, с близкого к обмороку адвоката вновь на Кадзе. "С
чего бы это вдруг все они сюда пожаловали? " -- задавался вопросом Кадзе.
Возможно, клану Ямаоки показалась подозрительной трехдневная отсрочка
вскрытия. А может, они проконсультировались со своим доверенным
патологоанатомом и теперь в курсе дела. Тогда, выходит, они сообразили, что
полиция склоняется к версии об убийстве. Если убийство подстроили члены
семьи (что почти немыслимо для традиционного японского клана, однако там,
где на карту поставлены столь огромное состояние и практически
неограниченная власть, возможно всякое), то в таком случае им необходимо
знать, к какому заключению пришел Кадзе и какие контрмеры следует
предпринять. Ну а если родичи Ямаоки невиновны, они сделают все возможное,
чтобы, опередив полицию, схватить убийцу и свершить над ним самосуд.
службы достаточно начитался протоколов вскрытия, но и он мало что понял из
слов врача. Тот намеренно сыпал специальными терминами, чтобы ввести в
заблуждение посторонних. Кадзе был уверен, что усилия эти безнадежны. Среди
присутствующих наверняка находится специалист, который после процедуры
вскрытия за чашкой кофе разъяснит заинтересованным лицам что к чему. Да и
без того родственникам Ямаоки достаточно сделать один телефонный звонок,
чтобы получить копию протокола. Кадзе слегка кашлянул. Патологоанатом
вскинул голову, и взгляды их встретились. Стекла очков, скрывающих глаза
прозектора, поблескивали при ярком свете ламп, и, когда он несколько раз
кивнул головой, Кадзе показалось, будто он видит лишь узкую вертикальную
полоску. Затем врач монотонным голосом продолжил диктовку, а Кадзе
неприметно удалился. Подробности его не интересовали, ему было достаточно
утвердительного кивка. Ведь это означало, что он не ошибся в своем
предположении.
Такая яркая, расцвеченная рекламными огнями улица сейчас, при свете дня,
казалась убогой и безлюдной. Лишь из нескольких подъездов по-прежнему
слышалась музыка и доносился стандартный текст, призванный завлекать
клиентов. Девушек, наговаривающих текст, специально обучают придавать своему
голосу зазывно-волнующий тембр. В джунглях большого города эти кокетливо
щебечущие голоски заменяли щебет птиц.
на вход. Дверь была плотно закрыта, и дом казался таким же вымершим, как и
соседние. Здесь не было заваленных товарами витрин, что оживляют любую
улицу, из репродукторов не лилась задорная музыка, перед телевизионным
экраном не стояли кучки зевак. Вчера вечером здесь по телевизору
демонстрировали стриптиз. Камера находилась под прозрачным полом, но всякий
раз, когда дело доходило до трусиков, девушки словно бы ненароком ступнями
закрывали экран. Лишь в игральном зале и сейчас было полно народу. Если
смотреть через стеклянную стену, то происходящее внутри можно было принять
за церемонию своеобразной медитации: игроки, недвижно застыв, взирают на
шарики, мечущиеся в автоматах, и им словно бы и дела нет до внешнего мира.
плантаций, над стойкой бара -- красочная надпись на каком-то иностранном
языке, на одном из столов -- огромный медный котел для варки кофе. Столы и
стулья на европейский лад, у стойки бара -- высокие, неудобные табуреты.
Посетители заходили сюда явно не за тем, чтобы выпить кофе. У Дэмуры тоже не
было такого намерения. Оглядевшись по сторонам, он буркнул нечто невнятное и
направился к выходу. Официант -- крепкий мужчина средних лет с густой щеткой
волос -- и не подумал предложить посетителю столик, не позаботился его
проводить и даже не дал себе труда ответить на приветствие. Видно, служил он
здесь недавно. В былые годы, когда Дэмура частенько наведывался сюда, за
стойкой бара стоял высокий седой человек, которому Дэмура иногда оказывал
небольшие услуги и время от времени подбрасывал деньжат. А мужчина снабжал
его нужными сведениями и сводил с другими людьми, которым Дэмура платил
наличными или помогал выпутаться из мелких неприятностей, в благодарность за
что получал немало любопытной информации. Самое занятное заключалось в том,
что бармен даже не пытался скрыть свои связи с полицией. Кланяясь на ходу,
он бросался навстречу Дэмуре, сажал за лучший столик, не дожидаясь просьбы,
ставил перед гостем пенящееся пиво, тарелку с солоноватым горячим печеньем.
"Какая честь для нашего заведения, Дэмура-сан! " -- громогласно восклицал
он, и Дэмура не раз задумывался, не подает ли он тем самым предостерегающий
знак определенной части клиентов, с которыми вовсе не собирался знакомить
сыщика.
другом участке. Первое время еще нет-нет да и заглядывал сюда, а потом
перестал. Интересно, удастся ли встретить кого из бывших осведомителей? В
этом кафе ни одного знакомого не попалось. Дэмура заметил татуировку на руке
официанта и понял, что здесь изменилась и сама публика. Он счел за лучшее не
разглядывать попристальней зал, а уж тем более не соваться в темные,
укромные уголки. Лишь один субъект показался ему знакомым. Тот сидел на
табурете у стойки, потягивая виски, а когда Дэмура вошел, он поставил рюмку
и воззрился на Дэмуру, словно бы тоже счел его знакомым. Поражала спина
этого мужчины -- прямо-таки необъятной ширины. Он был одет в костюм из
добротной ткани и покроя не то чтобы консервативного, а, скорее, пятилетней
давности. Черты лица его отличались грубостью, кулачищи пудовые, нос
перебит, да и уши были потрепаны отнюдь не отеческой рукой. Фигура, осанка
его явно казались Дэмуре знакомыми, а вот лицо -- нет.
втолковывает официанту. Так и не вспомнив, где он мог видеть этого типа,
Дэмура ушел ни с чем.
двух своих прежних осведомителей, к нему начало возвращаться чувство
уверенности в себе. Оба знакомца были не одни, а в компании и вроде бы не
обратили на Дэмуру ни малейшего внимания, просто сняли с себя пиджаки, будто
им ни с того ни с сего вдруг стало жарко. Если эти агенты все еще помнят
систему условных знаков, есть надежда, что и другие его стукачи не забыли.
Дэмура чуть заметно покачал головой и вышел. Той информацией, в какой он
нуждался, эти субъекты снабдить его не могли. Дэмура знал, где обитает
необходимый ему человек, но никогда не бывал у него на дому, не желая
ненароком раскрыть их связь. Стоит определенным кругам прознать, что к
Камикадзе наведывался полицейский, и ему каюк. Настоящая фамилия этого типа
-- Кадзе, как и у вседостойнейшего начальника отдела по расследованию
убийств. Фамилия довольно распространенная, а само слово означает "ветер".
Камикадзе -- это божественный ветер: тайфун, некогда потопивший флотилию
китайских завоевателей. В дальнейшем эту задачу, то бишь потопление
вражеских кораблей, должны были взять на себя люди-торпеды, сознательно
идущие на самоубийство. В глазах многих людей упомянутый Камикадзе тоже
служил неким божественным ветром. За соответствующее вознаграждение он
способен был, словно на крыльях, перенести любого желающего в самый
отдаленный уголок страны, снабдив его необходимыми документами, и подыскать
ему работу. Но стать самоубийцей - Камикадзе не собирался. Определенный
процент своей клиентуры -- Дэмура так и не смог вычислить, какой именно, --
Камикадзе завалил и выдал полиции, проделав это с такой осторожностью, что,
как говорится, комар носа не подточит. Дэмуре он строго-настрого запретил
появляться у него на дому. Правда, в ту пору Дэмура был полицейским, а
теперь он всего лишь пенсионер, со скуки не знающий, чем бы заняться. Да и
заветный дом неподалеку, в каких-нибудь двух кварталах отсюда. А-а, была не
была... Дэмура принял решение и сразу почувствовал прилив бодрости. Он
зашагал в обход, петляя по улицам, дважды сворачивал в случайные подворотни,
проверяя, не висит ли кто у него "на хвосте", но ничего подозрительного не
обнаружил. С не меньшими предосторожностями он вошел и в дом, где жил
Камикадзе. Здесь жизнь бурлила вовсю, по тротуару спешили толпы прохожих, и
никто не обратил внимания на щуплого старичка, шмыгнувшего в подъезд. У
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Куликов Роман
Пехов Алексей