Чтение 13–й страницы книги ~За семью печатями~

- Ни фига себе, кто бы мог подумать! - Похоже, собеседник Кристины был
потрясен. - Ну да ладно, проше пани, дайте ему трубку, попробую с ним
поговорить.

Только передав мужу трубку, Кристина спохватилась - как же не сообразила
поинтересоваться, кто звонит. Явно новенький, ими не опрошенный. Знакомый
Хенрика, а о катастрофе не слышал. Может, один из шести сомнительных? Надо
попросить Хенрика, чтобы выяснил имя мужчины.

А Карпинский уже слушал, как тот в волнении кричал:

- Хенек, чтоб мне подохнуть, ты и в самом деле - полный отпад? Надо же, а
я собирался тебя сюда вытащить!

- Куда вытащить? - заинтересовался Карпинский.

- Ну сюда, к себе, в Амстердам. Тут, знаешь, биржа...

- Что такое биржа - я знаю! - гордо ответствовал Карпинский. - А
вообще-то ты кто?

- Спятить можно... Ты что, не узнал меня? Казик я, Рестнер.

- Не узнал, - сокрушенно признался Карпинский.

- И мое имя тебе ничего не говорит?

- Абсолютно ничего. Хотя погоди, вроде я где-то слышал это имя...

- У тебя и в самом деле не все дома?

- Нет, все, и жена, и дочь...

- Господи, я и сам спячу!

В этот момент Кристина, которая уже минуты две слушала разговор, подняв
трубку в спальне, решила вмешаться:

- Проше пана, я тут подключилась... У Хенрика и в самом деле не все дома,
и я воспользуюсь случаем, чтобы кое-что выяснить. Ваша фамилия встретилась
мне в блокноте Хенрика, а сейчас мы с Эльжбеткой пытаемся восстановить круг
знакомых мужа, потому что сам он никого не помнит, как я вам только что
сказала.

- Крыся, минутку, - мягко перебил жену Карпинский, - я сам его расспрошу.
Алло, Казик, ты еще там?

- Здесь я, - донеслось мрачно.

- Так напомни мне, парень, о себе. Откуда мы знаем друг друга и вообще.

- Знаем мы с тобой друг дружку еще по средней школе, - так же мрачно
пояснил амстердамский Казик. - После окончания ее давно не виделись, а
встретились недавно, и теперь уже много общались. И в день моего отъезда...

Тут у Кристины екнуло сердце и мурашки побежали по спине.

- А когда пан уехал? - чуть дыша, спросила она.

- В мае. Скоро два месяца будет. А что?

- Боже! Вы были у Хенрика в день отъезда? - почти кричала Кристина. -
Приходили к нему сюда, к нам домой?

- Ну приходил. А что?

Карпинский уже не перебивал, а сам с интересом слушал разговор.

- Проше пана, проше пана, - умоляюще произнесла Кристина. - Это для всех
нас страшно важно. Вы тогда что-нибудь приносили Хенрику?!

Казик не отозвался. В трубке напряженно молчали.

- Алло! - отчаянно взывала Кристина. - Вы еще там? Алло!

- Ну здесь я, - нехотя признался Казик.

- Так ответьте нам! Вы тогда что-то принесли Хенрику, ведь так?

- А что? - осторожно донеслось из Амстердама.

Карпинский счел нужным подключиться к разговору:

- Ты, как тебя, Казик, послушай. Память я потерял, но соображать умею.
Если бы ты ничего тогда мне не принес, так бы и ответил, правда? Значит,
принес...

- Как сказать...

- Мы с тобой провернули одно дельце, да я все позабыл. Теперь вот мои
девушки, дочь и жена, вынуждены из-за меня, беспамятного, разыскивать по
всему миру человека, с которым я тогда провернул дело.

- А на кой черт им его разыскивать? - подозрительно поинтересовался
Амстердам.

Кристине стоило большого труда не потерять самообладания.

- А потому, - почти спокойно пояснила она, - что принесенное тогда
вами.., э-э.., утеряно. И нам очень нужно знать, как оно выглядело.

- Понимаешь, кореш, я им, моим дамам, не много успел сказать, - снова
счел нужным подключиться Карпинский. - Еще до несчастья со мной успел Крысе
шепнуть всего два слова о наших делах, а теперь о них знаю лишь то, что
тогда ей сказал, то есть практически ничего. И теперь Крыся с Эльжбеткой...
Эльжбетка - это моя дочка.

- Да знаю я! - нетерпеливо перебил амстердамский Казик.

- Знаешь? - удивился Карпинский. - А откуда знаешь?

- Нет, я больше не выдержу! Да я на ее крестинах был! Ты еще меня
пригласил.

- Скажи пожалуйста! - обрадовался Карпинский. - Как все хорошо
складывается. Ну и то, что ты мне принес, - пропало.

- Что?! - рявкнул Амстердам. - Все пропало?! Ты серьезно? Или опять
штучки с памятью?

В голосе школьного друга мужа прозвучали такой ужас и искреннее
сострадание, что Кристина решила поговорить с ним открыто. Теперь уже не
оставалось сомнений: именно он был таинственным сообщником. Кратко изложив
случившееся, Кристина попросила оказать помощь в поисках пропажи хотя бы
тем, чтобы описать, как же внешне выглядело то, что принес Казик своему
другу. Казик не стал темнить. Оправившись от шока, явно преисполненный
сочувствия к своему напарнику, он ответил:

- Портфель я принес. Большой кожаный портфель, старый, совсем
потрепанный, одна ручка того и гляди оторвется, да больше ничего подходящего
в доме не нашлось, а я спешил в аэропорт. Портфельчик был битком набит и,
холера, тяжеленный, больше двадцати килограммов весил. И что он с ним потом
сделал - понятия не имею.

- А что я с ним сделал, когда ты мне его вручил? - задал умный вопрос
Хенрик.

- Ты его под стол засунул, потому как в тот момент аккурат сидел за
письменным столом. Тьфу, глупо как-то такие вещи тебе самому говорить, вот
если бы ты хоть был в дымину пьян, а так... Знаешь, я буду для себя Думать,
что в дымину, идет? Так мне легче, а то твоя память в голове не
укладывается.

- Знал бы ты, как мне самому глупо! - вздохнул Карпинский.

Тут в комнату вошла вернувшаяся домой Эльжбета. Услышав обрывки разговора
отца с неизвестным собеседником и долетавшие из спальни возгласы Кристины,
девушка поняла - случилось что-то важное. Не раздеваясь, она присела в
спальне на ручку кресла и не сводила с Кристины глаз. Та ухитрилась шепнуть
ей, закрыв трубку рукой:

- Сообщник!

Но вот Хенрик и Кристина одновременно положили телефонные трубки. Все
собрались в гостиной.

- Все-таки какой-никакой прогресс наметился, - рассуждала Кристина. -
Значит, деньги были в портфеле. Большом и тяжелом. Черном. Битком набитом. И
стоял портфель у Хенрика под столом.

- Точно, под столом! - подхватила Эльжбета. - То есть портфеля я не
видела, но когда прибежала сказать о приезде Клепы, отец сидел за письменным
столом у себя в кабинете. Прекрасно помню!

- И я помню. Портфеля и я не видела, но он наверняка был под столом, не
мог отец такую большую и тяжелую вещь спрятать за несколько минут.

- Погоди, ведь мы уже решили - деньги он из дома унес!

- Унес. Теперь остается выяснить самую малость - куда именно.

- Ладно, сейчас мы по крайней мере знаем, чего искать. Не поеду никуда на
каникулы, не оставлю тебя одну с такой проблемой. Папа, садись и думай. Что
бы ты сейчас сделал с таким багажом, если бы пришлось срочно спрятать?
Знаем, прятать ты должен был не в своем доме, туда только что заявился
ворюга, значит, требовалось найти надежное место за пределами собственной
квартиры.

Карпинский внимательно слушал и беспомощно улыбался...

***

Решающее открытие было сделано случайно. Кристина зашла за мужем в
клинику, где тому делали предписанные процедуры. Так получилось, что в тот
день клинику посетил профессор, и он вместе с ведущим врачом обсуждал ход
лечения больного Карпинского. Оба медика охотно подключили к обсуждению
молодую и красивую супругу пациента.

- И еще, пан профессор, меня интересует вот какая вещь, если разрешите.
Не уверен, что это имеет какое-то значение, но...

- Смелее, коллега, - приободрил врача важный профессор. - Каждое ваше
наблюдение, любое замечание может иметь значение.

- Я имею в виду последнее слово, которое наш больной произнес перед тем,
как потерять сознание. И его же он выговорил, еще не совсем придя в себя.

- Какое же это было слово?

- Хлюп. Фамилия конкретного лица.

- Как вы сказали? Хлюп? - удивился профессор.

- Да, именно Хлюп.

В беседу включилась Кристина:

- Видите ли, Северин Хлюп был близким другом мужа. Такая у него фамилия -
Хлюп.

- А почему вы говорите о друге мужа в прошедшем времени?

- Потому что Северин Хлюп умер. Недавно. И так получилось, смерть его
совпала по времени с приходом в сознание мужа. Умер он от инсульта.

- А этот Северин Хлюп виделся с вашим мужем после автокатастрофы?

- Да, успел посетить Хенрика еще в больнице.

- Однако в сознании нашего пациента словечко "хлюп" и конкретный Северин
Хлюп не ассоциировались, - пояснил ведущий врач. - Человека больной не
узнал. Никакой связи. И все же... Как вы полагаете, пан профессор, имеет ли
значение вырвавшееся у больного словечко?