Чтение 13–й страницы книги ~Русские на Мариенплац, Рождественский роман в 26 частях~

Не стану же я, сидя в Москве у себя на Драгомиловской набережной, между Киевским вокзалом и гостиницей "Украина", натужно выдумывать, ЧТО МОГЛО БЫ ПРОИЗОЙТИ С НИМИ ЗДЕСЬ, В ГЕРМАНИИ, ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОНИ ПОСЕЛИЛИСЬ ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ. Да и не сочинить мне этого никогда! Не годится, не годится эта история для ловких домыслов и милых фантазий...

- Вы знаете... Нельзя ли мне продлить мое пребывание в Мюнхене хотя бы на недельку? - спросил я президента, уже по-советски готовый к тому, что мне сейчас откажут. - Я тут набрел на одну забавную тему... А виза у меня вообще на год - многократная. Виктор, переведите ему это поточнее и скажите, что вполне вероятно - я потом смог бы по этой теме написать для него сценарий...

- Мне пока сценарии больше не нужны, - ответил президент. - Хорошо бы с этим не вылететь в трубу. Но вы - свободный человек в свободной стране! Пожалуйста, оставайтесь сколько вам угодно. Однако вы должны знать, что с завтрашнего дня мы не сможем оплачивать ваш отель по сто шестьдесят марок в сутки и выдавать вам по пятьдесят две марки каждый день. Сегодня они кончились. Если вас это не смущает - милости просим! У вас обратный билет на самолет с открытой датой?

- Да, - сказал я.

- Тогда - никаких проблем! - и президент попросил у кельнера счет.

Часть Шестнадцатая,

рассказанная Автором, - о том, как он лишний раз убедился, что даже временная перемена условий жизни и тесное соприкосновение с ее реалиями обогащает литератора недостававшими ему знаниями...

- Да вы, что, с ума сошли?! - закричал на меня Эдик по телефону, когда я рассказал ему о вчерашнем разговоре с президентом. - Самому платить за отель по сто шестьдесят марок в день!.. Так вы, извините, без штанов останетесь!

- Эдик... Эдик!.. Но мне же надо где-то жить эту неделю, - сказал я ему. - И потом, у меня есть деньги.

- У вас их, что, не меряно? Сидите в отеле и никуда не выходите! Сейчас мы приедем.

Через сорок минут раздался стук в дверь, и в моем маленьком, уютном номеришке появились Нартай и Эдик.

- Катька просит прощения. Она неважно себя чувствует и поэтому не могла приехать с нами, - вместо приветствия сказал Эдик.

Нартай презрительно окинул своим узким глазом мою чистенькую, элегантную комнатку, деловито заглянул в туалет и сказал с прямотой степняка-кочевника:

- И вот за это говно - сто шестьдесят марок в сутки? Ну, вы даете!.. Как говорят в Одессе - мне с вас смешно. Собирайтесь. Поехали.

Мы пробирались по Миттлерер-рингу в медленно плетущейся автомобильной тесноте. Эдик легко и уверенно, по-московски, вел машину, используя любую возможность вырваться из гигантского автостада, и, уже совершенно по-мюнхенски, поднимал руку в благодарственном жесте, когда ему уступали дорогу...

- Что с Катей? - спросил я.

- Что может быть с женщиной, когда она уже четыре месяца того... - пожал плечами Эдик.

- Беременна, - безжалостно уточнил Нартай. - А этот американский раздолбай даже письма ей написать не может, сука!.. Дескать, "наше дело не рожать - сунул, вынул и бежать".

- Нартай! Ты не в казарме и не на танкодроме. Прикуси язык! - строго проговорил Эдик. - Может, его сейчас загнали в какую-нибудь глубинку, где ни почты, ни хрена...

- Так любую подлость оправдать можно, - оборвал его Нартай. - А она его любит - этого засранца!

- Тем более, ты не имеешь права так про него говорить!

- Все, все! - поторопился сказать я. - Нартай, Эдик!.. Объясните мне, наконец, куда вы меня везете.

- Как это "куда"? К нам, в "Китцингер-хоф", конечно! - удивился Эдик.

- У стариков, в их флигеле под крышей, есть специальная комната - верхняя гастциммер... В нижней - Катька, в верхней - вы.

- В три раза больше, чем ваша гостиничная конура, - влез Нартай.

- Они эту комнату держат для Руди. Помните, мы вам рассказывали про хаузляйтера из вонхайма для азилянтов? Ну, бывший горнолыжник... Он им дальний родственник, но они его очень любят. Знаете, детей нету... Вот они на этого Руди и не надышатся. А Руди на две недели уехал с женой и детьми в отпуск, в Италию, и комната совершенно свободна...

- И в пять раз дешевле, чем ваша, в гостинице! С завтраком и ужином - всего тридцать марок. Есть разница? - спросил Нартай.

- Наташа и с Руди берет эти тридцать марок, когда тот приезжает с ночевкой, - рассмеялся Эдик.

- С Руди она берет тридцать пять марок, - поправил его Нартай. - Он же еще обедает у них. А мы сказали Наташе, что вы обедать будете наверняка с нами, в городе. Правильно?

- Наверное... - растерянно ответил я.

- А чего? Пять марок на дороге не валяются, - рассудительно сказал Нартай. - "Экономика должна быть экономной", как говорил Леонид Ильич Брежнев.

- Бредовая фразочка, да? Как с точки зрения литератора? - повернулся ко мне Эдик. - Ох, черт подери! Кстати, о литературе... У вас есть хоть один экземпляр той вашей книжки на немецком языке? По которой тогда это убойное кино сделали...

- То, что вы нам по-русски подарили, - сказал Нартай.

- Есть, - ответил я. - Полчемодана забито. И на немецком, и на английском, и на французском, и на итальянском. Даже на китайском есть.

- Нет, нужно только на немецком, - рассмеялся Эдик. - Для стариков Китцингеров. Когда мы сказали, что привезем к ним живого русского писателя...

- Они чуть на уши не встали! - закончил за Эдика Нартай.

- Точно, точно... - подтвердил Эдик. - Это не у нас в "совке". Здесь писатель, врач, адвокат - величина чуть ли не космическая. Тут к таким людям отношение - будьте-нате!.. Вы им потом подпишите книжечку, ладно? А я им переведу.

- Надо, надо, - убежденно сказал Нартай. - Они старики классные. Со своими тараканами, конечно, но, дай Бог, побольше бы таких.

- Нет вопросов, братцы. О чем разговор? С удовольствием...

Мы уже мчались по автобану со скоростью сто тридцать километров в час, а я все никак не мог отделаться от мысли, что сейчас мне придется пожимать руку человеку, против которого я семнадцатилетним мальчишкой воевал не на жизнь, а на смерть. И то, что мы с ним оба тогда, в той гибельной военной круговерти, остались живы, это просто случайность.

Было десять часов утра.

По случаю появления московского писателя в "Китцингер-хофе" и вручения хозяевам хутора его книжки - на немецком языке, с фотографией и помпезным жизнеописанием автора - в саду был устроен праздничный завтрак с водкой, пивом и белым вином, сильно смахивающий на привычные российские кухонные посиделки.

Часам к пяти вечера, мы все четверо - Петер, Эдик, Нартай и я - прекрасно отоспались и, к величайшей радости Кати и Наташи, абсолютно протрезвели.

Я уже так много знал о "Китцингер-хофе" и его хозяевах, что на какое-то мгновение мне показалось, будто я здесь уже когда-то бывал. Почти все было узнаваемым. И только одно обстоятельство, о котором я знал заранее и даже много раз пытался представить себе, как это выглядит, поразило меня до глубины души.

Ведь знал же я, что танк Нартая стоит в сарае среди разного деревенско-крестьянского инвентаря. Я даже находил в этом соседстве нечто симпатичное, мультипликационное. Так и подмывало сочинить забавную детскую сказку про большой, тяжелый и уже никому не нужный танк, который по ночам грустно рассказывает маленькому трактору и всяким сеялкам-веялкам про свою бывшую военную лихость... И сеялки с трактором вежливо слушают, поддакивают старому, печальному танку, но, кажется, не верят ни одному его слову. Ибо, несмотря на то, что они стоят совсем рядом, чуть ли не касаясь друг друга своими железными боками, а над ними одна крыша на всех, - между танком и мирными сельскими машиненками лежит глубокая пропасть, полная взаимных непониманий...

Я даже припомнил одного своего приятеля - режиссера-мультипликатора, который в мелкофилософской и псевдоглубинной манере сделал бы такой фильмик, а потом объездил бы с ним минимум пяток международных фестивалей. Глядишь, с какого-нибудь фестивальчика и приз привез бы!

Однако, когда я воочию увидел в баварском сарае наш русский танк Т-62 с торчащими из него пулеметами и огромной пушкой - мне стало не по себе. Какая тут мультипликация?! Какое кино?!

В замкнутом пространстве сарая, среди действительно не очень больших сельскохозяйственных агрегатов танк казался громадным и страшным до жути...

Я примерно так и сказал Эдику:

- Жутковатое зрелище, а?

- Да я уж как-то привык к этой картинке, - ответил Эдик. - Поначалу тоже пугался. Черт-то что в голову лезло...

Мы с Эдиком крошили яблоки для оленей.

Катя с Наташей приводили в порядок маленький колбасный цех по другую сторону дома.

Нартай со старым Петером в четыре руки колдовали в сарае над прицепным механизмом широкозахватного многолемешного плуга - пытались закрепить его на танковом буксирном устройстве.

Из полутьмы сарая слышался раздраженный голос Нартая:

- Да, вартен зи, дядя Петя! Ну, нихт пассирт дизе шток!.. Вас нихт гезеен, что ли?! Хабен зи этвас бремзфлюссихкайт? Ну, обычной тормозухи!.. Одер бисхен моторойль? Смазать здесь надо...

И в ответ невнятное бормотание Петера, вперемежку с благодушным отчетливым русским матом.

- Чего они там возятся? - спросил я у Эдика.

- А черт их знает!.. Они каждый день что-нибудь новенькое придумывают... Они как зациклятся на чем-нибудь - их поленом не разогнать. Хотят попробовать танком вспахать одно небольшое поле. Тракторишко у них слабенький, а земля в том месте тяжелая, каменистая... Вот они сегодня ночью и будут пытаться вспахать ее танком.

- А почему ночью?!

- Да, вы что?! Кто-нибудь из соседей увидит танк - донесут в одну минуту! У немцев это железно. Орднунг - ист орднунг! Ближайший друг настучит в лучшем виде. А там такое начнется!.. Представляете себе?

- О, черт побери... Вы в консульство-то наше еще раз обращались?

- А как же?! - воскликнул Эдик. - Мы вам разве не говорили?

Часть Семнадцатая,

рассказанная Эдиком, - о том, как они с Нартаем вторично посетили Генеральное консульство СССР в Мюнхене и убедились в отлаженной работе советских бойцов дипломатического фронта и Вооруженных Сил Советского Союза, совместно и беззаветно охраняющих интересы и доброе имя своего государства...

...Короче, мы как только перетащили Катьку с вокзала в "Китцингер-хоф", так сразу же, на второй или на третий день (сейчас уже не помню), поехали в Мюнхен, в наше консульство...

- Я смотрю, ты до сих пор говоришь "наше консульство", - прервал я Эдика.

- Да, "наше", "наше"... Какое же еще! Я, наверное, даже если в Австралию перееду и там состарюсь, все равно буду до смерти говорить - "наше". Никуда от этого не денешься... Хотя я и раньше, в зарубежных гастролях, да и здесь уже встречал десятки наших эмигрантов, которые через три месяца после того, как смылятся из "совка", начинают поднимать глаза к небу и так задумчиво говорить: "Как это по-русски?..." Дескать, он уже такой стал западный, что у него все русские слова из головы выскочили! Так иногда охота рыло начистить! Ну, ладно... Бог им судья. Значит, едем мы с Нартаем в электричке, и я с ним потихоньку репетирую - как вести себя в консульстве. А то... Вы же знаете, он чуть что, сразу же - морда злобная, глаза щелочками и - свое любимое: "Когда-то копыта коней моих предков..." Или: "Да ты кто такой, салага необученная!.. А я

- Нартай Сапаргалиев!!! В гробу я тебя видел, пидор дешевый!!!" Ну, и так далее. А кому это может понравиться? Ну, я ему еще по дороге и говорю:

- Ты, Нартайчик, слишком уж в консульстве не ерепенься и в бутылку не лезь. Как-нибудь старайся повежливей... Помни, не ты им нужен, а они тебе.

- А я, лучший механик-водитель во всей Западной группе войск, им, значит, не нужен?! - рявкает Нартай, да так громко, что на нас уже весь вагон начинает внимание обращать. - А то, что у меня в танке с десяток бронебойно-подкалиберных, кумулятивных и осколочно-фугасных снарядов к моей пушечке - им неважно?! А то, что у меня там две с половиной тысячи патронов к пулеметам, автомат с полным боекомплектом и с пяток гранат Ф-1 - это их тоже не касается?!! А вдруг у меня по пьянке крыша поедет и я одним своим танком третью мировую войну развяжу - об этом они могут подумать?!

- Да тихо ты!.. - говорю я ему, а сам думаю, пронеси Господи! Не дай Бог, тут, в вагоне, кто-нибудь по-русски сечет... - Ты тише можешь?

А он сгреб меня за отвороты моей куртки, притянул к себе и шипит мне в ухо, как змея:

- А может, у меня в танке секретнейшие стратегические документы хранятся? И попади они в чужие руки... Это им тоже неважно?! Какого хера они здесь поставлены? Мы - для них или они - для нас?!!

Тут я вспоминаю по прошлым загранпоездкам все свои встречи с ребятами из разных наших консульств и посольств, когда они к нам в цирк приходили "подышать воздухом Родины" или когда мы к ним в ихние лавки бегали - отовариться по сниженным ценам, и говорю Нартаю:

- Они - сами для себя. И только. И отпусти меня сейчас же, псих ненормальный, люди смотрят!..

Приперлись в консульство, звоним. Оттуда спрашивают через матюгальник

- кто такие и что нужно.

- Старший сержант Сапаргалиев и заслуженный артист РСФСР Петров! - говорит в мегафон Нартай.

Дверь открылась, мы зашли. Из-за темно-коричневого стекла наш советский силуэт спрашивает по динамику:

- По какому делу, граждане?

- Мы тут у вас были некоторое время тому назад, - говорю. - Товарищ, который с нами тогда разговаривал, сказал, что выяснит обстоятельства нашего дела и сообщит нам о результатах. Но время идет, а...

- Значит, не пришло время сообщать, - прервал меня силуэт за стеклом.

- А что за дело?

- По поводу танка Т-62. Меня вместе с танком украли. Может, слышали?

- говорит Нартай.

- А-а-а... - сказал темно-коричневый силуэт. - Ждите.

Силуэт набирает чей-то номер, что-то бурчит в трубку. Ни хрена не разобрать, кроме слова - не то "артист", не то "танкист", а потом говорит нам в свой микрофон:

- Присядьте. Сейчас к вам выйдут.

Минут через десять из боковой двери выходит к нам здоровенный лось лет сорока - в очках, галстуке, пиджак на все три пуговицы застегнут и с папкой в руках.

И тебе ни "здравствуй", ни "до свидания", сразу же таким ментовским тоном:

- Документики попрошу.

Нартай свои документы подает, я - свою книжечку ВТО.

- Паспорт! - говорит мне сохатый.

- Я здесь по приглашению, - объясняю. - Паспорт мой у людей, которые меня здесь принимают.

Не буду же я ему свой немецкий аусвайс показывать! А этот мужик вчитывается в мою членскую книжечку и говорит:

- Непорядок. Хоть вы и "заслуженный артист", но должны знать, что советский человек обязан всегда иметь паспорт при себе. Особенно за границей.

"А не пошел бы ты..." - думаю я, а сам покорно говорю:

- В следующий раз обязательно захвачу с собой паспорт.

Глянул на Нартая, а у того уже глаза сузились. Ну, думаю, сейчас он рот откроет и такое понесет!.. Я ему аккуратненько на ногу наступил и так вежливо спрашиваю у этого консульского:

- Что-нибудь выяснилось по поводу товарища Сапаргалиева?

- Все, все выяснилось, - отвечает этот лось и открывает свою папку. - Вы, что же думаете, мы тут зря сидим вдалеке от Родины?

- Ну, что вы! - вдруг говорит Нартай. - Этого мы не думаем. Зря бы вы тут не сидели. Тут хоть колбасы навалом...

- Вот вы сюда за колбасой и бежите, - спокойненько так отвечает ему этот лось. - А мы здесь призваны защищать интересы нашего Советского государства, оберегать его имя от всяких ваших легенд и фантазий.

- Каких еще "наших фантазий"?! - взвился Нартай.

А этот сохатый - все-таки молодец! Сразу видно - тренированный чувак,

- так опять спокойненько говорит Нартаю:

- Гражданин Сапаргалиев, вы уж свой голосок здесь не поднимайте. Помните, где находитесь. Мне же ничего не стоит вызвать прямо сейчас представителей немецкой полиции и передать вас в ее руки вместе с вашими сказками. В ваше прошлое посещение дежурный по консульству не просто с вами разговаривал, а еще и записал на магнитофон все, что вы ему там насочиняли - про танк, про мафию и про все остальное. А немецкая полиция с вами церемониться не будет. Она вас в один момент раскрутит, и вы понесете строжайшую ответственность за нелегальный переход границы ФРГ. И вы, гражданин Петров, за соучастие в этой, извините, авантюре.

- Позвольте... - говорю я.

- Не позволю, - отвечает этот тип и вынимает из папки один лист. - Вот ответ военного атташе нашего посольства в Бонне, которому ничего не известно об отцеплении платформы с танком от нашего воинского эшелона.

Тип вынимает из папки второй лист и сует его нам под нос:

- Мало того, наше посольство запросило командование Западной группы войск, которое ответило, что танки Т-62 давным-давно сняты с производства и вооружения Советской армии, и ни одного такого танка на территории бывшей Германской Демократической Республики нет и никогда не было!

Тут он вынимает из папки третий лист и снова показывает его нам с Нартаем.

- А вот и подтверждение командования якобы вашей воинской части, в которой вы якобы когда-то служили, гражданин Сапаргалиев. Читайте. Читайте, читайте! Вот отсюда читайте: "...войсковая часть 156254 укомплектована боевыми танками марки Т-80 и ни одной машины образца

Т-62 в своем парке не имеет".

- То есть, как это?!! - завопил Нартай, а у меня чуть ноги не подогнулись.

- А очень просто, - отвечает этот консульский лось. Видите? Написано: "В/ч 156254 пересекла границу Союза Советских Социалистических Республик и прибыла на конечный пункт своего назначения согласно графика вывода Советских войск с территории ГДР в точном соответствии со списком личного состава войсковой части и вверенной ей боевой техники. За время передислокации в в/ч 156254 от пункта отправления из ГДР до пункта назначения в СССР никаких происшествий не было". Прочли, граждане?

- Ну, суки! Ну, бляди!!! - Нартай даже за голову схватился.

- Нет, кажется, все-таки придется вызвать полицию, - качает головой этот боец дипфронта.

Я Нартая облапил двумя руками, прижал к себе и давай хвостом махать изо всех сил:

- Ну, что вы... Он больше не будет... Извините, ради Бога!..

Тогда этот лось в очках вынимает из папки последнюю бумажку, вполовину меньше первых трех, и говорит:

- И последний документик по вашему делу. Справка отдела кадров дивизии, в состав которой входит в/ч 156254. Читайте!

А я чувствую, что сейчас мне Нартая ни в коем случае нельзя из рук выпускать, а то мы потом дерьмо лопатой хлебать будем, и говорю так вежливо, что самого чуть блевать не потянуло:

- Не откажите в любезности, если вам нетрудно, прочтите нам сами, пожалуйста...

Мужик просек нашу слабинку и даже помягчел малость:

- Если бы вы свой адрес оставили, мы бы копии этих документов вам уже давно переслали. Они у нас уже второй месяц лежат...

- Но нам же обещали нас под землей найти!.. - выкрикнул Нартай и весь затрясся у меня в руках.

- Вы, что думаете, вы у нас здесь одни такие? - обиделся этот сохатый. - Да у нас...

- Вы нам справочку эту прочесть обещали, - говорю я ему, а сам еще сильнее прижимаю Нартая к себе.

- Тут и читать-то нечего, - говорит этот дипломатический лось. - Вот, смотрите: "На ваш запрос настоящим сообщаем, что механик-водитель старший сержант Н.Сапаргалиев в списках личного состава в/ч 156254 никогда не числился".

- Что-о-о?.. - прошептал Нартай и потерял сознание.

Из консульства я его чуть ли не на руках вынес...

Когда за нами закрывалась дверь единственного крошечного советского островка в центре Мюнхена, мне вдруг на мгновение показалось, что в глазах этого наглухо застегнутого лося в очках промелькнуло что-то человеческое. Жалость, что ли?.. А может быть, чувство вины за то, что ему приходится участвовать в этом трусливом, гнусном и нелепом спектакле?..

Скорее всего, мне это только показалось.

...Уже в Английском парке, в полупустом биргартене, когда мы засадили с Нартайчиком бутылку водки с пивом и малость перекусили, он ненадолго пришел в себя.

Стал негромко и бессвязно выкрикивать, что сейчас же должен послать телеграмму в Казахстан - Назарбаеву и в Москву - Горбачеву. Что сегодня же ночью он пригонит свой танк к дверям Советского консульства... Что ему бы только сменить топливные и масляные фильтры и достать необходимый запас горючего - он на своем танке пересечет все границы и до Кремля доедет!.. И вот когда он остановится перед Спасскими воротами, поводя своей пушечкой справа налево и слева направо, - пусть тогда попробуют сказать, что механика-водителя старшего сержанта Нартая Сапаргалиева не существует!..

А потом он снова впал в какой-то полубессознательный транс. Сидит за столом, качается, как китайский фарфоровый болванчик и шепчет: "Когда-то копыта коней моих предков..." И все. И ни на что не реагирует...

Боже мой, думаю, что же делать?.. Надо же его как-то выводить из этого шокового состояния! Он же вполне чокнуться может.

Хорошенькое дело! Жил-был человек, все вокруг него выплясывали, цацкались с ним из-за его танкового таланта, хвастались им, предъявляли как визитную карточку разным заезжим начальникам, наверняка под восторги начальников обделывали свои делишки, а теперь, для того чтобы не выносить сор из избы и спрятать концы в воду, попросту отказались от него, будто его в природе не существовало! Да так глупо, так прямолинейно, неизобретательно, что я только диву давался.

Что значит "в списках личного состава никогда не числился"?! А если поднять эти списки? Да почитать их внимательно? Ну, предположим, из всяких там ведомостей, документов убрали его фамилию, что тоже весьма сомнительно. В любом армейском подразделении такое количество разного бумажного мусора, что передать всю документацию даже за полгода практически невозможно...

Ну, пускай со страху они это преодолели - нет Нартайчика ни в одном списке. Но в дивизии же почти десять тысяч человек! Неужели хотя бы один из десяти тысяч не вспомнит этого маленького, узкоглазого и кривоногого казаха и не скажет: "Елки-палки, да ведь это старший сержант Нартай Сапаргалиев - лучший механик-водитель всей Западной группы войск!!! Он на своем Т-62 такое выделывал!.. А за месяц до отправки в Россию он командира ремонтного взвода, эту сволочь, прапорщика повесил! А того, к сожалению, откачали..." Ведь, наверняка, найдутся в дивизии нормальные ребята. И накрылись вы, господа большие начальнички! Что вы теперь скажете?..

Конечно, нужно только этим заниматься. А пока мы с кем-нибудь спишемся и кто-нибудь на это согласится - времени пройдет черт-те сколько... А пока надо же как-то жить! Как-то приводить в чувство этого маленького "подпоручика Киже". Помните, был такой классный рассказ? Только фамилия писателя у меня из головы выскочила...

- Юрий Тынянов, - напомнил я Эдику.

- Может быть, - согласился он. - Я уж сейчас не помню. Вот я и решил

- клин нужно вышибать клином!

Часть Восемнадцатая,

рассказанная Автором, - о том, как клин вышибают клином...

- Все, Нартайчик! Все... - сказал Эдик. - Аллес кляр. Теперь все ясно и мы точно знаем, что нужно делать. Сегодня же сядем вместе с Катькой - она девка башковитая - и начнем писать во все концы! И твоему... Этому... Как его? Главному казаху...

- Назарбаеву, - прошептал Нартай.