Чтение 13–й страницы книги ~Татуированная кожа~

"ненашенское".

- Он тут молодых чувих снимает, лет по шестнадцать. Ведет в кабак, поит
допьяна, потом тащит домой, дает проблеваться, сажает в ванну, купает, а
потом в койку на всю ночь... А на другой день - новую, - Фильков восторженно
хехекнул. - А чего, бабки есть...

Вольф хотел спросить, за что иностранца приговорили на родине и почему
ему так вольготно живется здесь, но его отвлек громкий взрыв визгливого
смеха. Облокотившись на полосатый парапет, два парня в клетчатых,
расстегнутых до пояса рубахах корчились от хохота.

- Ты сам видел? - вытирая слезящиеся глаза, спросил один, и Володя
рассмотрел, что это не просто парень, а известный всему городу король
центровой шпаны по кличке Кент.

- Зуб даю, - бился в коликах второй. - Рядом стоял...

- Здорово, Иван, - Фильков протянул Кенту руку, как равный равному. Почти
как равный.

- Филек, ты сейчас обоссышься, - простонал Кент и глубоко втянул воздух,
успокаиваясь. - Ирку Приму знаешь?

- Ну?

- Ее сейчас какой-то цыган драл на Индустриальной! Прям на улице, на
лоток от мороженого нагнул... А кругом толпа стоит и смотрит, вот Мотря
стоял...

Он снова зареготал, но тут же надсадно закашлялся.

- А она чего? - ухмыльнулся Фильков.

- Она в полном умате, - сквозь смеховую истерику отмахнулся Мотря. -
Потом юбку опустила и пошла, как ни в чем не бывало... Только кто-то ментов
вызвал, ее через квартал повязали...

Резкий сухой хлопок оборвал смех - Мотря взвыл и резво вскочил с
парапета, обеими руками схватившись за ягодицы.

- Я тебе покажу "ментов"! - молодой сержант чуть потряхивал раскладной
дубинкой. Черный набалдашник угрожающе подрагивал.

- Ты что?! Там же стержень железный, у меня кожа лопнула! - голос Мотри
дрожал от боли и возмущения.

- А ты не садись на ограду! - отрезал сержант и строго осмотрел всю
компанию. - Быстро валите отсюда, а то всем навешаю!

- Уже уходим, начальник! - Кент ловко подхватил стоящую на земле сумку и
дернул Мотрю за локоть. - Не спорь с милицией! Слышал, что тебе сказали?
Быстро идем... - И, удалившись на некоторое расстояние, добавил: - Чего
выступаешь? Чтоб повязали? Забыл, что мы не пустые? - Потом он подмигнул
Филькову. - Сейчас выпьем, у нас есть бутылка. Одно дело надо обмыть...

Они завернули за угол и вышли на плохо освещенную Индустриальную.

- Вон на том лотке, да, Мотря? - снова развеселился Кент, но его приятель
озабоченно приспустил штаны и, изогнувшись, рассматривал белую,
перечеркнутую красным рубцом задницу.

- Вот сука! Ты посмотри, что он сделал!

- Садись на плечи, - неожиданно сказал Кент Володе и нагнулся. - Стакан
достанешь...

Стакан был припрятан наверху высоченной, наглухо забитой двери, пропахшей
пылью и шершавящейся облупившейся краской. Если верить матери, то на нем
должны были кишеть мириады опаснейших микробов. Но Кента это не заботило. Он
быстро откупорил бутылку "Агдама" и нетерпеливо плеснул первую порцию.

- На, пей! - Кент протянул стакан Володе.

Он попятился.

- Не-е-а... Я не пью.

- Точно не пьет? - спросил Кент у Филькова, протягивая стакан ему.

- Точно. Молодой еще. Давай ты, мне потом чуть-чуть нальешь...

- Гля-я-д-и-и, какие гордые! Ну, нам и лучше - больше достанется...

Кент и все еще мрачный Мотря мгновенно опустошили бутылку, Фильков
приложился для компании.

- Это кто? - Кент показал на Вольфа, будто только что его увидел.

- Со мной боксом занимается, - пояснил Фильков и, зажав одну ноздрю,
шумно сморкнулся. - Пацан правильный. Зуба знаешь?

- Это какого? - Кент прищурился. - Кильдюмского, что ли?

- Ну. Он сегодня хотел одного парня пришить, а пацан ему палку не дал.
Тот его чуть не придушил.

- Фуфло этот Зуб, чертяка. Тебе сколько лет? Четырнадцать? Можно "на
дело" смело идти - не посадят. Если без мокрухи, конечно.

Кент добродушно улыбнулся влажными губами.

- Джинсы нужны?

- Какие джинсы? - не понял Володя.

- Хорошие. Всего за тридцатку. Кент открыл сумку, порылся, доставая то
кроссовку, то женское платье, то махровую простыню, наконец вытащил то, что
искал.

- Во, гляди! Как раз на тебя...

- У меня денег нет... - сказал Володя, чтобы от него отвязались.

- Ничего, бери, потом принесешь.

- Какой "потом"! - вмешался оправившийся от обиды Мотря. - Потом пусть
жрут суп с котом! Пусть сразу бабки тащит. А то раздадим все в долг, а сами
будем лапу сосать?

- Давай я возьму, - Фильков приложил штаны к себе. - Кажись, подходят.
Только у меня всего червонец. Остальное в четверг отдам, в получку.

- Заметано. Полотенце нужно? Или платье?

- На кой?

- Биксе подаришь.

- Обойдется.

- Тогда пока, нам еще надо все распихать, - Кент быстро сунул им холодную
ладонь. - Мотря, быстро. Хватит жопу щупать, а то в глаз дам для равновесия!

Две дерганые фигуры растворились в сумерках.

- Мы с ним на зоне сошлись, на взросляке, - сказал Фильков. - Хитрый, как
гад! Ему раз "темную" хотели сделать, а он прознал. Так лег наоборот -
головой в ноги, на подушку кирпич положил, на живот доску, шило выставил...
Кодла как налетела, так и отлетела - один пальцы сломал, другой кисть
вывернул, третий кулак пропорол...

Ну, ты куда?

- Домой! - устало произнес Володя. Сегодня он получил столько новых
впечатлений, что голова шла кругом.

* * *

Зуб в секцию больше не приходил, а Пастухов появился недели через две.
Губы у него до сих пор не зажили, на скулах и подбородке желтели
кровоподтеки.

Тренироваться он не стал, сидел и смотрел, после занятий догнал Вольфа на
улице.

- Спасибо, пацан, выручил. Если бы Зуб до палки добрался, он бы меня
насквозь проткнул. Испугался?

- Да я и не понял. Вначале страшней было - когда на вас смотрел.

Пастухов с трудом улыбнулся.

- Так всегда бывает. Со стороны страшней, чем в куче. Ты где живешь?

- Напротив трамвайного депо.

- Нам по дороге - я возле ипподрома, в заводской общаге. Знаешь?

Володя кивнул.

- А чего ты делаешь на заводе-то?

- Токарь третьего разряда, - Пастухов поморщился. - Но это пока... Хочу в
институт поступить, на вечернее. Получу корку - сам командовать буду. Или
просто сидеть в чистом кабинете, тоже лучше, чем в цеху ишачить. Не так, что
ли?

- Так, - солидно кивнул Вольф. Ему льстило, что взросляк разговаривает с
ним на равных.

- В общаге, конечно, не жизнь, - вздохнул Пастухов. - Вечно воды нет,
сортиры забиты, пьянки. А у вас отдельная квартира?

- Да нет, коммуналка.

- Отец есть?

- Есть. И отец, и мать. Отец в жэке работает, вон в той подворотне.

- Это хорошо.

Из подворотни доносились пьяные голоса, когда подошли ближе, Володя
разобрал слова:

- Чистеньким хочешь быть, лучше нас?! А о других не думаешь? Завтра и нам
не то что трояк, рубля давать не будут!

- Немчура поганая - сам не живет по-человечески и другим не дает!

- Отстаньте, ребята, я вас не трогаю, я по-своему живу, - прорвался
сквозь злое бормотание растерянный голос отца.

Володя рванулся вперед.

- Не лезь, что ты там забыл, - сказал сзади Пастухов. - Пусть эта пьянь
сама разбирается.

- Ты по-нашему живи, по-нашему! А не хочешь - уматывай в свою неметчину!

Трое мужиков прижали отца к стене. Угрожающе размахивая руками, они
напирали, и ясно было, что дело кончится дракой. Отец порывался уйти и
пытался нагнуться за своим чемоданчиком, но его толкали в грудь, и он вновь
откидывался на выщербленный кирпич.

- Пап, пошли домой! - тонким от волнения голосом выкрикнул Володя, и
мужики разом обернулись.

- Идем домой, домой...

Володя влетел с разбега в самую середину тесного круга, дернул отца за
руку, но сзади схватили за плечи и с разворота отшвырнули обратно.

- Пшел на хер, выблядок!

- Сынок, не лезь, не надо! Иди сам, я потом приду! - Голос отца был
чужим. Его ударили - раз, другой, третий... Голова дергалась, и Володе
показалось, что родной затылок сейчас расшибется о стену.

- Пастух, на помощь, отца бьют! - истошно закричал он, чувствуя полную
беспомощность.

Крепкая фигура влетела в подворотню, лысина сияла, как спасительный
маячок милицейской машины.