ясно, что не добили... Я жив... спешили очень...
Темнота начинает чуть заметно редеть, золотиться... Я делаю попытку
шевельнуться. Ничего. Терпимо. Вот двигается рука...
Я все еще один. Совсем один. Ну да. Я лежу на полу, лицом вниз. Надо
попробовать еще раз шевельнуться. Но... не хочется... Надо!.. Очень не
хочется. И нет сил. Хочется просто лежать. Но я заставляю себя... Так...
Так... Уф-ф!.. Я медленно переворачиваюсь на спину. Потом на другой бок. И
вдруг... сразу передо мной, в темноте, начинает светиться окно, далеким
золотистым городским заревом. Теперь все понятно. Я лежал лицом вниз,
ничего не видел. И я, лежа на боку, постепенно все вспоминаю. Конечно, я
на кухне.
Новая задача - подняться. Не хочется. Хочется вот так лежать, и все. Долго
лежать. Но я же знаю, что надо подняться. Надо. Непременно. Ну, сначала
хотя бы на колени... Потом можно будет снова лечь, лукавя, обещаю я самому
себе... Как ужасно дрожат руки... Так... Так... Вот так...
Я подползаю к двери и, опираясь на стену, медленно поднимаюсь. Теперь
дрожат ноги... Ну, вот. Так. Хорошо... А ты говорил... Я уже стою, припав
к стене. Где-то внутри, в животе, зарождается тошнота, ползет к горлу... Я
судорожно глотаю слюну. Еще... еще... Тошнота отступает. Я шарю рукой по
стене возле двери. Нащупываю выключатель. Сильно жму на него пальцем. И
сразу, вместе со щелчком, вспыхивает свет. Я невольно жмурюсь.
Так. Совсем другое дело. Только очень болит голова. Еще бы! Как это Леха
вообще не расколол ее пополам. Волновался, подлец, спешил? Спасибо еще,
что оставил в живых. Спасибо, Леха...
А теперь пойдем в переднюю. Не спеши, друг милый, не спеши... Держись за
стенку, если кружится голова... Вот так... Ох, опять подступает тошнота.
Останавливаюсь. Начинаю судорожно глотать слюну. Так... Полегче... Можно
двигаться дальше... Вот так.
Сколько же времени сейчас, интересно знать? Я останавливаюсь и долго
смотрю на часы, поднеся руку к глазам. Наконец соображаю, что они идут и
на них половина одиннадцатого. Сколько же часов я тут провалялся, в этой
проклятой квартире?.. Мы пришли сюда... Когда же мы сюда пришли? В
четыре... да, в четыре мы встретились с Музой... О ней потом. Надо
высчитать время. В четыре... Около пяти приехали сюда... Час ждали, не
меньше... Значит, Чума приехал около шести. А еще через час они меня...
Выходит, провалялся я тут часа четыре, так? Ну и ну.
Соображаю я, оказывается, совсем неплохо. Причем с каждой минутой все
лучше, как мне кажется. Ну что ж, раз так, будем соображать дальше. Надо
же, в конце концов, как-то выбираться на волю.
Безусловно, меня уже давно ищут. И раз наших тут еще нет, значит, они
этого адреса не знают. А ведь я просил Музу позвонить. Выходит, она мою
просьбу не выполнила?.. Стой, стой! Что это я? Кто сказал: "Если бы не
Музка..."? Как - кто?.. Это сказал... "Если бы не Музка..." Это сказал
Чума, вот кто!.. Значит, она меня продала. И все был обман. Она меня
перехитрила, вот и все. Ну и ну! Как я ошибся. Кажется, я еще никогда так
не ошибался. А она догадалась?.. Нет. Догадался, конечно, Чума. Она ему
просто передала мою просьбу и телефон. Как же я мог ей поверить? Вот это
артистка! И потом, Валя ведь сказал: "Он ее обманул. Она ничего о нем не
знает. Это легкомысленная, но хорошая девушка". Вот тебе и хорошая, вот
тебе и легкомысленная. Но может быть, она, ничего не подозревая, просто
рассказала ему о моей просьбе? А тот догадался и запретил ей звонить? Нет,
безжалостно решаю я. Она ему еще раз специально позвонила куда-то, чтобы
сообщить о моей просьбе. Значит, она и не собиралась звонить по моему
телефону. Она сама догадалась, в чем дело, догадалась и спокойно предала
меня. Нет, это вовсе не наивная и обманутая девушка. Она сама сумела меня
обмануть. И я здорово поплатился за свою ошибку. Хорошо еще, что у Лехи
дрогнула рука.
Продолжая рассуждать про себя, я медленно добираюсь до передней и устало
опускаюсь на стул. Вот так. Теперь можно рассуждать дальше.
Так вот, если я пропал и исчез Леха, наши возьмутся за одно-единственное,
известное им звено - Муза. Скажет она, где я? Если учесть, что с момента
моего исчезновения прошло уже шесть часов, а встретиться с ней они могли
уже два или три часа назад, должны были встретиться, значит... Если их до
сих пор тут нет, значит, Муза ничего не сказала. А раз так, то и не
скажет. Вот такая перспектива. Какой же вывод?
Моя бедная голова от усиленной работы как будто начинает чувствовать себя
даже лучше. Сейчас боль ощущается, только когда я дотрагиваюсь, причем
болит в любом месте. Редкий все-таки удар, что там ни говорите.
Так вот, значит, можно предположить, что ребята наши тут вообще не
появятся. Следовательно, придется выбираться отсюда собственными силами.
Позвонить мне, правда, не удастся, но, к счастью, замок на двери самый
примитивный, а уж изнутри он, естественно, отпирается запросто.
Сидя в передней на стареньком неудобном стуле, я постепенно прихожу в
себя. И через некоторое время довольно легко поднимаюсь и направляюсь к
двери. Замок там действительно самый простой, однако открываться он
почему-то не желает. Я решительно не могу с ним справиться. Что за
чертовщина! Я вожусь с ним еще минут двадцать, не меньше, выбиваюсь из сил
и наконец убеждаюсь в безрезультатности моих усилий. Испорчен он, что ли?
И ведь телефона тут нет, вот еще что. Ну и положение.
Остается один малоприятный способ.
Я возвращаюсь на кухню, оглядываюсь и выбираю табуретку. Сил у меня за это
время прибавилось, и грохочу я этой табуреткой об стену соседней квартиры
так, что сотрясается, наверное, весь дом.
Уже минут через пять кто-то настойчиво стучит в наружную дверь моей
квартиры.
Я спешу в переднюю. Переговоры мы вынуждены вести через закрытую дверь.
Выясняется, что за нею, на площадке, находится встревоженный жилец из
соседней квартиры. Прежде всего он подтверждает, что телефон у него есть.
Затем, получив инструкции, он, крайне заинтригованный, отправляется к себе
и берется за телефон.
Дальнейшие события разворачиваются с кинематографической быстротой.
Не проходит и часа, как я уже сижу в кабинете Кузьмича. Тут же Валя и Петя
Шухмин. Несмотря на позднее время они оказываются еще на работе. Мое
исчезновение не на шутку всех встревожило.
Поминутно поглаживая свою гудящую голову, я докладываю о случившемся.
- Да-а... - хмуро тянет Кузьмич, когда я кончаю свой доклад, и энергично
потирает ладонью ежик волос на затылке, что, как известно, свидетельствует
о крайнем его неудовольствии. - Перспективное дело ты откопал, что и
говорить.
- Опасное дело, - добавляю я, морщась. - Они же черт знает что еще могут
натворить. И у них пистолет, Федор Кузьмич.
- Именно что, - кивает Кузьмич. - Надо браться всерьез, милые мои. - И
мрачно добавляет: - Муза эта самая тоже пропала. Вот какое дело.
ВОЗНИКАЕТ НЕКИЙ ГВИМАР ИВАНОВИЧ
На следующее утро я прихожу на работу позднее обычного. С особого
разрешения Кузьмича, конечно. Он вчера вечером, когда завозил меня как
пострадавшего домой, посоветовал даже взять бюллетень, но я отказался.
Голова не так уж гудела, и даже шапку было уже не больно надеть. А
отлеживаться мне показалось унизительным. Я представил на минуту
самодовольную, насмешливую физиономию Чумы, наглую его улыбочку на пухлых
губах, и у меня так зачесались руки, что я рычать был готов от нетерпения
и бессилия. Дома я, естественно, Светке ничего не сказал. Задержался, мол,
потому что собрание было. Другие мужья, между прочим, прикрывают порой
собраниями куда более веселые занятия. Что поделаешь, даже в этом
проявляется некая специфика нашей работы. Никуда от нее не денешься.
Ночью я долго не мог заснуть. Голова ныла нудно, противно и почему-то
попеременно в разных местах. Я лежал с закрытыми глазами и думал. Сначала
я думал о моей непростительной ошибке, которую совершил, когда доверился
Музе. Потом я начал думать об этих ребятах, о Лехе и о Чуме. Были же,
наверное, самыми обыкновенными мальчишками, как я, скажем, и все мои
бесчисленные приятели. И никто из них не оказался таким жестоким,
коварным, таким враждебным ко всем, таким алчным, как эти двое. Если
рождаются, допустим, белокурые, темноволосые, рыжие или, скажем,
музыканты, великие умельцы всякие, бродяги-геологи, поэты, да мало ли
какие способности оказываются заложенными в человеке самой природой, что
почему бы не родиться... нет, не преступнику еще - хотя всякие
нравственные уроды рождаются тоже, - но просто человеку, который легче,
быстрее, охотнее другого скатится к преступлению, как только попадет в
благоприятные для этого условия или как только их для себя найдет. И вот
эти двое, видно, попали в такие условия. Что же это за шайка, интересно
знать? Чего это их в Москву к нам занесло?.. Ладно, поглядим. Теперь мы
уже от вас не отвяжемся, теперь мы уже на ваш след встали, гады...
Долго я так ворочался и думал, потом наконец уснул.
Ну, а утром я, значит, чуть позднее обычного являюсь на работу.
- Так вот, милые мои, - говорит нам в то утро Кузьмич, - надо, я полагаю,
по этому делу узнать пока что три вещи, которые мы сейчас можем узнать.
Первое - где и кого эти бандиты убили и найти труп. Или же убедиться, что
ничего такого вообще не было. Второе - надо узнать, кому принадлежит та
квартира, куда завели Лосева. Особенная какая-то квартира, раз в ней убить
человека решили. Но все же куда-то привести она должна. И наконец, розыск
той девицы, Музы. По всем ее связям. Может, и она нас к Чуме приведет. А
где-то возле него и Леха окажется. Ну, что скажете?
Я, помолчав, добавляю:
- Есть четвертое, Федор Кузьмич.
Каменистый Артем
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Круз Андрей
Суворов Виктор
Орлов Алекс