рам не чуждо. Не скажешь?
знаешь, - взрослости не приемлет. И мне и Наташе от тебя од-
но требуется - чудо. А у тебя этого добра - полны закрома.
ли бы... - Вот и не согласился он с Грантом, да ведь они
разные вещи в виду имели: Грант - одно, Александр Павлович -
совсем другое. Он похлопал в ладоши: - Закончили репетицию.
Все - по местам, укрыть, как от врага. Завтра - в то же вре-
мя, без опозданий...
ремонт "Жигуля" идет, - а на лавочке перед подъездом Наташа
сидит.
ешь?
оставила.
ечкой, в легком черном фартучке. Поверх платья, поверх кру-
жевного крахмального белого воротничка, подшитого к стоечке,
- пионерский галстук; узел вывязан ровно-ровно.
тельно несколько потрясенный, с размаху плюхнулся на скамью,
и Наташа тоже позволила себе сесть - на самый краешек, впо-
лоборота к собеседнику, как ее мама учила. - Почему не пош-
ла?
лась - и все тут, интересоваться бестактно.
ли предчувствовал он, о чем разговор пойдет, то ли просто
разволновался, увидев Наташу.
ции: слышал, что в подобных случаях полагается говорить де-
тям. А вообще-то ему до школьных занятий Наташи дела не бы-
ло. Он, равнодушный, даже не спросил ни разу, как она учит-
ся. - Кстати, как ты учишься?
довать о чем-то ином, обсуждение школьных проблем не входило
в ее планы.
мои оценки будем обсуждать?
ощутил даже некую приязнь: вот же милая девочка, отыскала
его адрес, приехала, ждала невесть сколько, в школу не пош-
ла. И наверняка Валерии - ни слова.
за плечи, но девочка вдруг напряглась, даже отодвинулась, и
Александр Павлович немедленно убрал руку.
с мамой, но ведь должен же он был что-то спрашивать...
лушала его мысли.
слово подбирая: - Ну после того, как вы к нам в дом пришли,
она другой стала.
Павлович решил: с Наташей необходимо быть честным.
не мог. А пока тянул время, занудствовал по своему обычаю:
стать честным с женщиной - на такой шаг мужество требуется,
а его у Александра Павловича не в избытке, подкопить надо. И
то ли "подкопил" он, то ли надумал сразу - в омут головой,
но вдруг сказал: - Ладно, не отвечай. Я знаю, что ты имеешь
в виду, прекрасно знаю... Но вот интересно: чем тебе не нра-
вится такая мама?
сочнице, кто-то у кого-то ведерко отнимал, выл в голос: еще
сопли не высохли, а уже делят имущество, сами себе проблемы
создают. С детства и далее - со всеми остановками...
все же не могла она понять то, что мог понять Александр Пав-
лович. Или иначе: хотел поверить, что понял.
одернул: ты же хотел быть честным. Так будь! - Нет, подожди.
Наташа! Ты умная девочка... - Он встал и заходил туда-сюда
вдоль скамейки. Наташа по-прежнему на него не смотрела: вро-
де бы разглядывала малышей. Она не хныкала, ничего не проси-
ла, и от ее каменного молчания Александру Павловичу было еще
труднее. - Поверь, мама уже не станет прежней, не сможет,
она нашла в себе себя, - он говорил с Наташей как со взрос-
лой, уверенный, что ей все ясно. - Это главное: найти в себе
себя, а мама очень долго не хотела ничего искать, ее вполне
устраивало все, что происходит. А теперь, ты права, она из-
менилась. Может быть, чуть-чуть, всего самую малость, но
ведь надо сделать только первый шаг... - Странно, но он го-
ворил не о Валерии. Вернее, не только о Валерии - вообще о
женщинах. И плевать ему было на то, что слушательнице десять
лет от роду. Главное: она слушала. И, похоже, верила, как он
и просил. - Самое трудное - сделать первый шаг, но после уже
невозможно остановиться: это как снежный ком. Но страшно
другое: никто не хочет делать первого шага. Никто! Все кру-
гом говорят: надо, надо, иначе беда, а от разговоров - ни на
шаг, прости за каламбур. А Валерия сделала... И это не
кто-нибудь, а твоя мама! Ты же знаешь, как она ценит свою
разлюбезную независимость, как она трясется над ней. И тебя
тому же учит... Ты другая... К счастью...
- Я - ничто, никто, я для нее - трамплин, рогатка, катапуль-
та: называй как хочешь. С меня только началось. Понимаешь:
на-ча-лось! А дальше я не нужен! Ну, был бы другой, не я -
все равно началось бы...
нул?! - решился. Выхватил из кармана "портсигар", нажал
кнопку: тускло зажглось круглое выпуклое окошко на серебря-
ном, с чернью, антикварном боку приборчика.
его сделал для того, чтобы мама стала другой. Сам сделал!
его. Нелепо, не к месту, но Александр Павлович вспомнил ци-
татку: "берет как бомбу, берет как ежа, как бритву обоюдоос-
трую..." К случаю цитатка подходила...
ма становилась такой, как я хотел... - он добавил: - Как ты
хотела.
лезненное облегчение: выговорился, ничего не скрыл. Нет
больше проблемы!..
тый глазок "портсигара".
Орловский Гай Юлий
Земляной Андрей
Ларссон Стиг
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Афанасьев Роман