окружала полость, насыщенная кислородом. Это не был чистый кислород, разум
Орестеи не сумел полностью очистить воздух от вредных примесей. Он сделал
все, что мог. Значит, понял. Арсенин лишь на мгновение потерял сознание, а
очнувшись, увидел, как из поселка спешат аборигены - "пальчики", как
назвал он их мысленно. Орестеане не подходили близко, стояли, смотрели,
слушали - чужие глаза, чужие уши.
Хотел лежать здесь и смотреть в небо, в эти чужие разумные глаза. Он уже
сказал обо всем, дал инструкции, и теперь мог подумать о себе. О своем
месте в жизни. Раньше он не задумывался над этим, жил, как подсказывала
интуиция. Пел, потому что нравилось. Искал во времени Гребницкого, говорил
с ним, потому что никто больше не мог этого сделать. Он вспомнил Цесевича:
"Ты гений контакта, Андрюша... Но... контакта во времени". Он подумал, что
очень мало сделал для старика, для его идеи. Разве каждый знает свою
истинную дорогу? Разве ведется поиск гениев? Нет и нет. И разве есть
задача важнее? Сначала нужно понять себя, найти свой путь, сделаться
сильнее. Потом - изменить мир.
силы его дремлют, и все же как много он успел. Он познает тайны атома и
Вселенной и погибнет через каких-то два или три столетия. Вспыхнет,
сгорит. И ничего с этим не сделаешь: можно спасти, вывезти с
планеты-лазера аборигенов, эти неразумные пальцы. Но как спасти атмосферу,
ведь именно в ее химизме, породившем разум, и заключается смертельная для
разума опасность? Не будь в воздухе активных молекул, не возникло бы и
лазерного эффекта, но тогда и разум не появился бы. Жизнь и смерть. Разум,
который несет в себе собственную гибель. Как спасти?
мозг, а когда рассвет стал пунцово-красным и по нижней кромке облаков
медленно двинулись оранжевые волны, мысль эта стала наваждением. Арсенин
уцепился за нее, потому что только она отделяла сейчас его от потери
сознания. "Почему? - думал он. - Почему во всех сеансах я вступал в
контакт только с гениями прошлого?"
много ее осталось - и ощутил знакомые признаки приближения сеанса. Будто
теряешь себя и находишь в ком-то. Вот здесь. Белый потолок. Окно с
деревянной рамой и белыми занавесками, почти прозрачными. Нежно-зеленые
стены с едва заметными потеками белил. Он лежит, как здесь, на Орестее. И
такая же боль сосет его.
его. Он не сумел. Пошел проторенной дорогой - в прошлое. Это Гребницкий
лежит на больничной койке, это его, такая знакомая боль вошла сейчас в
тело Арсенина. "Назад", - успел подумать Арсенин, но уже не успел
вернуться.
никто не прогонял, она считала минуты и насчитала их несколько десятков.
Голова у нее гудела, ноги подкашивались - с утра во рту не было ни крошки.
темно. Бегавшие туда-сюда санитарки и медсестры не обращали на нее
внимания, а может, и не замечали в полумраке. Неуловимое изменение Ирина
ощутила сразу. То ли тишина в коридоре стала какой-то напряженной,
неестественной, то ли слишком долго никто не пробегал мимо. Ирина
выглянула в коридор, там было пусто и тихо. Ирина пошла вперед деревянным
шагом, ей приходилось держаться руками за стены. Кто-то вышел из палаты в
белом, кто-то еще в зеленом. Ирина ничего не слышала, все чувства
сосредоточились на приближающейся группе врачей. Они ничего не знали об
Арсенине. О будущем. Об Орестее. О ее загадке и трагедии. Разве можно
лечить, ничего не зная? А зная - разве можно поверить?
отбивают в морозном, воздухе странную мелодию. Несколько тактов. И потом
снова. Еще и еще. Сегодня, завтра и всегда... Сегодня, завтра и всегда...
Слышите?
г========================================================================¬
¦ Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory ¦
¦ в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" ¦
¦------------------------------------------------------------------------¦
¦ Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент ¦
¦ (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov ¦
L========================================================================-
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Журавлев Владимир
Березин Федор