вокруг. Вагон... Как попала она в вагон? В душе быстро нарастало
смятение и какое-то еще не оформившееся чувство. Это чувство росло,
крепло, прояснялось...
Милый Штирнер! Он ждет ее! И перед нею предстало печальное, бесконечно
дорогое лицо, каким она видела его, когда играла на рояле.
полотенцами в руках направлялись умываться. Был ранний час утра.
возмутительной медлительностью вынул большие серебряные часы, не спеша
открыл крышку и, подумав, ответил:
него и вошла в вагон встречного поезда, идущего назад.
заметила этого, механически отвечая на все вопросы.
любопытством посмотрел на нее.
окна к окну и привлекала внимание пассажиров своим странным видом и
беспокойными движениями. Она готова была плакать от досады, что скорый
поезд идет так медленно.
надоело отвечать на ее вопросы, стали сторониться ее. Тогда она пошла в
свое купе, легла ничком на диван и, сжав виски до боли, как в бреду,
твердила:
остановился.
выбежала из вокзала и прыгнула в автомобиль.
Штирнер стоял среди кабинета, ожидая Эльзу. С растрепанными волосами
ворвалась она в кабинет, бросилась к нему и с рыданием крепко обняла
его.
пробили шесть.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
БИРЖЕВАЯ ПАНИКА
месяц было зарегистрировано более двух тысяч конкурсов. В июне число их
поднялось до пяти. Пока гибли мелкие предприятия, финансовые газеты
пытались ослабить впечатление надвигающейся катастрофы и успокаивали
общественное мнение тем, что кризис лишь очистит экономическую жизнь
страны от "несолидных и лишних предприятий, выросших на почве валютной
спекуляции". Но в июне жертвою кризиса сделалось несколько старейших и
крупнейших предприятий. Этот удар тяжело отразился на промышленности и
на массе мелких держателей акций. И газеты уже не скрывали тревоги.
Надвигалась настоящая катастрофа, тем более страшная, что само
возникновение кризиса не поддавалось обычным объяснениям "экономической
конъюнктуры". Как будто новая, неведомая болезнь страшной эпидемией
прокатилась по финансовым предприятиям, захватывая все новые жертвы. В
начале июля во всей стране осталось только три крупнейших банка, которые
устояли:
тридцати процентов своего капитала. Банк Эльзы Глюк не только не понес
потерь, но почти утроил свой капитал. Последняя борьба за существование
должна была произойти между этими тремя финансовыми колоссами.
Шумахера, взятые в отдельности. Но при объединении этих банков против
банка Эльзы Глюк перевес мог оказаться на стороне двух против одного.
слить капиталы, выговорив себе известные права, с банком Эльзы Глюк. И
Мюнстерберг и хитрый Шумахер, каждый в отдельности, тайком друг от
друга, делали эту попытку, подсылая верных людей к Штирнеру
"позондировать почву". Но этот "злой гений", как называли Штирнера в
биржевых кругах, не шел ни на какие соглашения. Он был оскорбительно
насмешлив, беспощаден и неумолим к своим соперникам. Необычайное счастье
в биржевой игре, безошибочное предугадывание биржевых курсов, совершенно
непонятное влияние на окружающих делали Штирнера страшным.
голосом, как бы боясь, что их подслушает неведомый враг, о
многочисленных случаях странной гибели банкиров, обращавшихся лично к
Штирнеру. О чем говорил с ними Штирнер, они никому не рассказывали. Но,
побывав у него, эти банкиры будто лишались рассудка и всего своего
опыта, совершали нелепые сделки, которые лишь ускоряли их разорение, а
их капиталы переливались в подземные кладовые банка Эльзы Глюк.
Несколько этих разорившихся людей покончили жизнь самоубийством. Поэтому
Мюнстерберг и Шумахер и решили действовать через целую цепь посредников,
опасаясь личного свидания.
Мюнстерберга стало ясным, что только слияние этих двух банков,
враждовавших между собою более полустолетия, даст возможность если не
победить, то продолжать упорную борьбу со "злым гением".
акций крупнейших торгово-промышленных предприятий страны:
каменноугольные шахты, производство анилиновых красок, автомобильные и
радиозаводы, электрическое освещение, городские железные дороги,
судостроительные заводы... Акции этих предприятий находились в руках
миллионов мелких держателей - небогатых фермеров, канцелярских служащих,
пароходных коков и даже мальчиков, поднимающих лифты. Все они связали
судьбу своих небольших сбережений с судьбой банков Мюнстерберга и
Шумахера. За банкирами было широкое "общественное мнение".
Штирнера, вошел в кабинет с очередным докладом.
творится? Есть новости?
против нас. Они подали заявление об образовании акционерного общества,
и, как говорят в биржевых кругах, правительство пойдет им навстречу.
сбиваются в кучу для защиты от более крупного врага. А правительство?
Оно само хочет иметь прослойку между государственным банком и мною.
Потому что если треснут толстый Мюнстерберг и худой Шумахер, то в
государстве останутся только две финансовые силы, только две, Зауер: я,
то есть банк моей жены, и Государственный банк. И еще не известно, кто
кого победит.
удивлен.
два пути: или вверх, или вниз. При остановке катящееся колесо должно
упасть набок. Как реагирует биржа на предстоящее слияние банков?
пунктов, - ответил Зауер.
Накручивайте, Зауер, накручивайте. Чем они будут выше, тем лучше. Мне
надоело охотиться на мелкую дичь, и я хочу кончить всю эту биржевую
возню одним ударом.
окликнул его.
промышленности и министра финансов.
пригласить их ко мне под каким-нибудь предлогом?