нельзя рисковать.
Томаса температура упала. Хорошо, правда?
их все равно бы увидела. Но она не испугалась. Мало ли какие звери водятся
вокруг. Если их понять, оказывается, что далеко не все злые и опасные.
звери заняты своими делами.
флягу. Садясь рядом с Олегом, отвинтил ее и отхлебнул.
слабым и больным кагор.
знать, где грибы.
остался снаружи.
все.
что ей грозит, вдруг резко отскочила за скалу.
успеешь. Ведь Марьяна хочет разводить их. Понимаешь, как это важно для
поселка, - значит, у нас всегда будет мясо.
надежда поселка. Без нас коза в поселок не придет. Ей тоже жрать нечего.
Вот она и убежит.
маленькие, понимаешь?
смысла.
разрешаю тебе вернуться назад. Ты доберешься, я не сомневаюсь. Я пойду
дальше. И те, кто захочет.
неизвестно еще, что будет тогда.
вы не думайте. Он хочет, чтобы всем лучше...
вернуться вместе с козой. Мы, может, даже ее навьючим. Мы все равно идем
вдвое быстрей, чем тогда.
что огненной воды осталось совсем мало.
тебя, Томас, это касается больше, чем остальных. Ты понимаешь?
остались сладкие корешки, горсти две. В общем, решил Олег, ничего
страшного. Не в первый раз голодать.
Они шли без тропинки, по снежной целине, беспрерывно поднимаясь, к тому же
приходилось обходить скалы, пробираться по расщелинам, пересекать ледники,
воздух был резким, острым, и дыхание сбивалось. Олег привык недоедать,
привык к тому, что никогда не наешься досыта, но все-таки голодать
приходилось редко - в поселке обычно были кое-какие запасы. А тут стало
ясно, что впереди - дни без еды, совсем без еды. Олег поймал себя на том,
что смотрит на козу с вожделением, надеется, что она упадет в расщелину,
неожиданно умрет и тогда не надо будет отказываться от своих слов. Ну,
найдем другую, твердил он беззвучно, найдем другую.
из водорослей веревку, накинул ее козе на шею. Коза покорно и тупо ждала,
пока ее привяжут. Потом Дик протянул свободный конец веревки Марьяне и
сказал:
собственный мешок оттягивал плечи и сбивал дыхание.
Томас, когда шел, покачивался так, что его хотелось поддержать. Лицо его
побагровело, глаза были полузакрыты, но он упрямо шел и шел вперед к
своему перевалу, к перевалу, который значил для него больше, чем для
остальных.
лагерь. Я помню эту скалу.
стал водить по ней пальцем. Дику это ничего не говорило, он пошел вперед,
надеясь подстрелить добычу. Олег присел на корточки рядом с Томасом.
густая паста, которой заполнялись ручки. Ручки Олег видел. Только они не
писали.
решили, что при первой возможности вернутся к перевалу. Все вместе
рисовали эту карту.
рассчитывал, что можно так быстро идти.
следы, а их нету.
четыре. Ах да, чуть не забыл... - Он обернулся к Олегу, - возьми это.
Обязательно возьми. Без этого в корабле - ни ногой. Помнишь?
там была такая радиация. А мороз - это впридачу.
пойдем...
же лагерь?.. Надо глубже выкопать... Мы их похоронили, но сил не было
глубоко копать, понимаешь, обязательно надо глубже...
Марьяшка хлопочет, быстро раздувая костер, чтобы согреть микстуру.
Марьяшка испугалась, уж очень сильно был болен Томас. Дик молчал, но Олегу
казалось, что он повторяет: "Я же предупреждал".
скорее приятным, но пить не хотелось, это было не для питья. Поднес
осторожно к спекшимся губам Томаса, который шептал что-то неразборчиво,
тот глотнул и сказал почему-то "скооль".
закутали в одеяла, мешок нес Олег, арбалет взял Дик. Из-за этой остановки
шли, вернее, карабкались по откосу, усыпанному громадными неустойчивыми
камнями, часа два, не больше, потом стало плохо видно, и пришлось искать
ночлег.
как в лесу, оно приобрело к вечеру краски тревожные, красноватые,
фиолетовые, и это пугало, потому что в небе не было надежности.
как только сняли и сложили на снег мешки, подбежала к ним, попыталась
разбросать их клювом, будто люди только тем и занимались, что прятали от
нее еду.
отскочила с блеянием.
почернела за день, даже стала меньше, тоньше.
надо, чем людям.
кипятком, это был обман, а не еда, потому что человеку надо съесть хотя бы
горсть ломтиков, чтобы почувствовать сытость. А Марьяна потихоньку отдала
свой ломтик этой несчастной козе, думала, что никто не заметит, но
заметили все, кроме Томаса, который был в полузабытьи. Олег промолчал, он
решил потом сказать Марьяне, что это глупо. Он понимал Марьяну, но и
понимал, как это глупо - кормить козу, когда сами скоро помрем от голода.
большими, крепкими пальцами, и коротко, наотмашь ударил Марьяну по щеке.
Марьяшка вскрикнула: