Чтение 13–й страницы книги ~Последняя война~

Ранмакан постарался представить себе, о чем они говорят. Может
быть, этот, вновь вошедший, спрашивает, готов ли пленный к опытам? К
пыткам? И те, прежние, отвечают, что вполне готов?

Бауэр подключил тонкие провода лингвиста к пульту у постели
человека.

- Включать? - спросил он.

- Включай.

Бауэр нажал кнопку лингвиста. Ранмакан вдруг услышал:

- Можете открыть глаза. Вы находитесь среди друзей.

Голос был невыразительным, ровным, механическим. В голосе таился
подвох. Что они еще скажут?

- Вы можете открыть глаза, вам ничего не угрожает, - повторил
механический голос. - Как вы себя чувствуете?

Ранмакан открыл глаза.

За прозрачным пологом, нависшим над кроватью, стояли три человека.
Это не были пьи, враги страны, враги Ранмакана. Он даже не знал,
откуда эти люди. Может, с дальнего севера? И они странно одеты.

- Вы среди друзей, - повторил механический голос. Он принадлежал
высокому человеку с курчавыми темными волосами и очень яркими голубыми
глазами. Человек был весь в белом, даже перчатки, скрывающие его руки,
были белыми. Человек держал в руках черную блестящую коробочку.

"Может, это микрофон? - подумал Ранмакан. - Если этот полог не
пропускает звука, то это микрофон. Но почему тогда я слышал, как они
говорили между собой?"

- Как вы себя чувствуете? - спросил человек с черной коробочкой в
руке.

Ранмакан ответил:

- Хорошо.

И удивился, услышав, как тоненькая желтоволосая женщина, стоявшая
рядом с тем человеком, громко ахнула и засмеялась.

- Поднимите руку, - сказал человек в белых перчатках. - Медленно.

Ранмакан поднял руку. Он понял, что человек в белых перчатках тут
главный.

- Другую руку, - сказал человек в белых перчатках.

Ранмакан подчинился.

- Вам не трудно?

- Нет. Я могу встать?

- Вам придется некоторое время полежать. Вы должны отдохнуть и
окрепнуть.

Ранмакан оглядел комнату, в которой лежал. Это была странная
комната. Стены и потолок окрашены в светло-зеленый цвет, матовые,
гладкие, без единого украшения. Непонятно, откуда в комнату попадает
свет, хотя освещена она ярко. В комнате было много приборов. Они
стояли на длинном столе за спинами людей, на столике в изголовье
кровати и составляли одно целое - непонятное переплетение светящихся
дисков, шкал, трубок, шлангов и проводов. Некоторые из них тянулись к
кровати, и, проследив их, Ранмакан понял, что они должны оканчиваться
у его тела. Худшие его подозрения оправдались. Он подопытный. Ранмакан
снова поднял руку и обнаружил, что к кисти прикреплен один из
проводов.

- Зачем это? - спросил он, стараясь не выдать волнения.

- Приборы следят за вашим здоровьем, - ответил человек в белых
перчатках. - Когда вы выздоровеете, мы их снимем.

- Когда?

- Может быть, сегодня, - сказал человек.

И Ранмакан ему не поверил, хотя не стал этого показывать. Он должен
обязательно перехитрить своих тюремщиков.

Маленькая женщина наклонилась к черной коробочке и спросила:

- Вы не голодны?

Коробочка не отличалась богатством интонаций: она произнесла эти
слова тем же мужским голосом. Ранмакан понял, что коробочка - что-то
вроде переводчика. И еще он подумал, что эти люди наверняка связаны с
военными: ни такого оборудования, ни таких переводчиков в коробке ему
еще встречать не приходилось. Наверное, он на секретной базе.

- Нет, спасибо, я не голоден, - отказался Ранмакан и тут же пожалел
о своих словах.

Лучше есть, пока дают. В Манве было плохо с продуктами. Ранмакан
питался плохо и скудно. Наверно, у военных на базе по этой части куда
лучше, чем в городе.

- Где я? - спросил Ранмакан.

- Мы вам все об(r)ясним, - пообещал человек в белых перчатках.

Что-то неладно у того с руками... В чем же дело? Ну конечно, как же
раньше не догадался! Так и есть: и у человека в белых перчатках, и у
женщин, и у того, третьего, на руках больше пальцев, чем положено
иметь человеку. По пять пальцев. У Ранмакана - четыре. Отдельный,
длинный, средний и маленький.

Четыре. У них - пять. Этого быть не может. Так не бывает. У людей
так не бывает.

- Где я? - спросил он снова. Ему стало страшно, и он заметил, как
замельтешили огоньки у кровати.

- Я вас прошу, не волнуйтесь. Мы вам все об(r)ясним, как только вы
окрепнете.

- Нет! - крикнул Ранмакан. - Нет! Кто вы?

И он уже видел, что у его тюремщиков по-иному, чем должно быть,
прорезаны глаза, по-иному лежат волосы, по-иному намечены скулы...

Павлыш понял, что сыграло роль - пальцы. Больной, может быть, и не
заметил бы этого, надень они перчатки с четырьмя пальцами, и тогда
об(r)яснение можно было бы отложить на некоторое время. Павлыш краем
глаза поглядывал на приборы. Он знал, что в лаборатории за стеной
корона Вас сидит у пульта и не упустит опасного для жизни человека
момента. И все-таки с тревогой следил за приборами.

- Вы сильно пострадали во время войны. Сильно пострадал весь город.
Мы стараемся вам помочь. Постарайтесь мне поверить. А теперь вам
принесут пищу. Вам надо подкрепиться. Кирочка, - обратился человек в
белых перчатках к женщине, - возьми поднос сама. Понимаешь?

- Одну секунду. - Женщина вышла из комнаты.

Ранмакан поглядел ей вслед, стараясь увидеть, что там за дверью, но
увидел только часть такой же зеленой стены коридора.

В коридоре Кирочку ждала тетя Миля. Она не выдержала, и прибежала к
двери госпиталя, и стояла здесь, слушая по внутренней связи
происходящее, и надеялась, что ее помощь может понадобиться. Она
стояла рядом с кухонным Гришкой и смотрела, чтобы тот по услужливости
не открыл колпака, под которым стоял куриный бульон и сухарики - не
дай бог, микробы пролезут.

- Ну как он? - спросил она у Кирочки, которая взяла поднос из рук
Гришки. - Оживает?

- Вы же слышали, тетя Миля. - Кирочка показала подбородком в
сторону динамика, в котором успокаивающе журчал голос Павлыша.

Ранмакан не отвечал доктору. Тот уже представился: доктор Павлыш.
Непонятное, странное имя. Его и не произнесешь. Ранмакан старался
привести в порядок мысли, но они никак не хотели приходить в порядок.
Ранмакан только понимал, что случилось нечто очень страшное и
необычное, если в городе распоряжаются уроды с пятью пальцами. Вошла
женщина с желтыми волосами. Она несла поднос, накрытый прозрачным
колпаком. На подносе стояла чашка с чем-то дымящимся. Чашка была
знакомой (Бауэр настоял, чтобы посуду для кормления пациента принесли
из города). Ранмакан понял, что голоден.

Женщина подошла к куполу, покрывающему его кровать, и приставила
колпак с подносом к прозрачной стене. Странным образом колпаки
об(r)единились, как об(r)единяются мыльные пузыри, если их осторожно
приблизить друг к другу. Ранмакан ощутил, как подушка и верхняя часть
кровати медленно поднимаются, заставляя его сесть, а сбоку, из стены,
вдруг вылез столик и повис у него перед грудью. Поднос, не разорвав
пленки купола, проник в замкнутый мир Ранмакана и лег на столик.

- Если вам неудобно есть при нас, - сказал Павлыш, - мы можем уйти.

- Нет уж, - ответил Ранмакан. - Я тут не хозяин.

Он решил пока не задавать вопросов. Вспышка собственного страха
была ему неприятна и снижала его шансы обмануть тюремщиков, убежать,
скрыться от них. Надо держать себя в руках, будь они хоть злые
драконы.

Павлыш уселся в кресло пульта.

Ему за последние дни пришлось пройти три сеанса гипноза, пока он
разобрался в принципе действия этих приборов. Теперь все в порядке.
Павлыш не смотрел в упор на первого человека планеты, но краем глаза
видел его и отлично знал, что творится у того внутри: и как работает
сердце, и насколько напряжены нервы. На минутку он отключил лингвиста
и спросил по внутренней связи корону Вас, не стоит ли ввести
успокаивающее. Тот ответил, что не надо: организм отлично справляется
с нагрузкой.

Ранмакан подозрительно взглянул на Павлыша. Тот снова говорил на
непонятном языке, таился - значит, замышлял что-то. Ранмакан по натуре
был недоверчив. Недоверчивость - одно из основных качеств бедного
человека в большом городе. Ранмакан мало кому верил.

Ранмакан допил бульон, взял последний сухарь и, хрупая им,
присматривался к Павлышу.

Павлыш убрал посуду. Наступило неловкое молчание. Ранмакан ждал,