Чтение 13–й страницы книги ~Черный столб~

- Войдите, - сказал Уилл.

Вошел Кравцов, всклокоченный, в широко распахнутой на груди белой
тенниске и помятых брюках.

- Ну, как вы тут? - начал он с порога и осекся. - Простите, не
помешал?

- Нет. Норма, это инженер Кравцов из России. Кравцов, это Норма
Хемптон, корреспондентка.

Норма тряхнула золотистой гривой и, улыбаясь, протянула Кравцову
руку.

- Очень рада. О вас писали во всем мире, мистер Кравцов. Читатели
"Дейли телеграф" будут рады прочесть несколько слов, которые вы пожелаете
для них...

- Подожди, Норма, это потом, - сказал Уилл. - Вы давно вернулись с
плота?

- Только что. Как вы себя чувствуете?

- Врач, кажется, уложил меня надолго. Ну, рассказывайте.

Кравцов, торопясь и волнуясь, рассказал о том, как Черный столб
притянул и унес тележку с контейнером.

- Вот как! Что же это - магнитное явление или, может, гравитационное?

- Не знаю, Уилл. Странная аномалия.

- А Морозов что говорит?

- Морозов помалкивает. Сказал только, что горизонтальная сила
притяжения растет по мере приближения к столбу не прямо пропорционально, а
в возрастающей степени.

- Что же будет дальше?

- Дальше? Новые измерения. Ведь сегодня были грубые, первичные.
Теперь на плоту установят дистанционные приборы постоянного действия. Они
будут передавать все данные оттуда на "Фукуока-мару". Ну, Уилл, я рад, что
вам лучше. Пойду.

- Мистер Кравцов, - сказала Норма Хемптон. - Вы должны рассказать мне
подробнее о столбе.

Кравцов посмотрел на нее.

"Сколько ей лет? - подумал он. - Лицо молодое, и фигура... А руки -
старые. Тридцать? Пятьдесят?"

- Вы что-нибудь ели сегодня? - спросил Уилл.

- Нет.

- Вы сумасшедший. Сейчас же идите. Норма, оставь мистера Кравцова в
покое.

- В восемь часов будет пресс-конференция, миссис Хемптон, - сказал
Кравцов.

- Почему в восемь? Назначена на шесть.

- Перенесли на восемь.

Кравцов кивнул и пошел к двери. Он распахнул дверь и столкнулся с
Али-Овсадом.

- Осторожно, эй! - сказал старый мастер; он держал в руках заварной
чайник в розовых цветочках. - Я так и знал, что ты здесь. Иди, кушай, -
проговорил он строго. - Голодный ходишь-бродишь, совсем кушать забыл.

- Иду, иду. - Кравцов, улыбаясь, зашагал по коридору. От голода его
слегка поташнивало.

Али-Овсад вошел в каюту Уилла, искоса глянул на Норму, поставил
чайник на стол.

- Пей чай, инглиз, - сказал он. - Я сам заварил, хороший чай,
азербайджанский. Такого нигде нет.

Косматая шапка туч накрыла океан. Свежел ветер, сгущалась вечерняя
синь. На "Фукуока-мару" зажглись якорные огни. Покачивало.

У входа в салон, в котором должна была состояться пресс-конференция,
Кравцова придержал за локоть румяный молодой человек.

- Товарищ Кравцов, - сказал он, дружелюбно глядя серыми улыбчивыми
глазами. - Неуловимый товарищ Кравцов, разрешите представиться:
Оловянников, спецкор "Известий".

- Очень рад. - Кравцов пожал ему руку.

- Вчера не хотел беспокоить, а сегодня утром пытался поймать вас за
фалды, но вы бежали со страшной силой. Будучи вежливым человеком, вы мне
кинули английское извинение...

- Это были вы? - Кравцов усмехнулся. - Извините, товарищ Оловянников.
На сей раз - по-русски.

- Охотно, Александр Витальевич. Возможно, вам небезынтересно будет
узнать, что перед отлетом из Москвы я звонил вашей жене...

- Вы звонили Марине?!

- Я звонил Марине и заключил из ее слов, что она прекрасно к вам
относится.

- Что еще она говорила? - вскричал Кравцов, проникаясь горячей
симпатией к улыбчивому спецкору.

- Говорила, что очень вас ждет. Что дома все в порядке, что ваш Вовка
- разбойник и все больше напоминает характером своего папку...

Кравцов засмеялся и принялся трясти руку Оловянникова.

- Как вас зовут? - спросил он.

- Лев Григорьевич. Если хотите, можно без отчества. Мама ваша
здорова, она тоже просила передать привет и что ждет. С Вовкой поговорить
не удалось - он спал младенческим сном. Марина просила захватить для вас
журналы на испанском, но я, к сожалению, спешил в аэропорт...

- Большущее вам спасибо. Лев Григорьевич!

- Не за что.

Они вошли в салон и сели рядом на диванчике возле стены.

В ожидании начала мировая пресса шумно переговаривалась, курила,
смеялась. Норма Хемптон загнала в угол Штамма и, потрясая львиной гривой и
блокнотом, извлекала из австрийца какие-то сведения. Али-Овсад,
принарядившийся, в синем костюме с орденами, подошел к Кравцову и сел
рядом, заставив потесниться его соседей. Кравцов познакомил его с
Оловянниковым, и Али-Овсад сразу начал рассказывать спецкору о своих
давних и сложных отношениях с прессой.

- Про меня очень много писали, - степенно текла его речь. - Всегда
писали: мастер Али-Овсад стоит на буровой вышке. Я читал, думал: разве
Али-Овсад всегда стоит на буровой вышке? У Али-Овсада семья есть, брат
есть - агроном, виноград очень хорошо знает, сыновья есть. Почему надо
всегда писать, что мастер Али-Овсад стоит на буровой-муровой?

- Вы правы, Али-Овсад, - посмеиваясь, сказал Оловянников. - Узнаю
нашу газетную братию. Мастера превращать человека в памятник...

- Ай, молодец, правильно сказал! - Али-Овсад поднял узловатый палец.
- Человека - в памятник. Зачем такие слова писать? Других слов - нету?

- Есть, Али-Овсад. Это самое трудное - найти другие, настоящие слова.
В спешке не всегда удается...

- А ты не спеши. Если каждый будет свою работу спешить - работа
плакать будет.

В салон вошли Токунага, Морозов, Брамулья и два незнакомых Кравцову
человека. Они прошли за председательский стол, сели. Разговоры в салоне
стихли.

Поднялся Токунага. Замигали вспышки "блицев". В притихшем салоне
раздался высокий голос японца:

- Господа журналисты, от имени президиума МГГ я имею честь открыть
пресс-конференцию. Оговорюсь сразу, что пока мы можем сообщить вам только
самые первоначальные сведения и некоторые предположения, которые, - я
подчеркиваю это, господа, - ни в какой мере не претендуют на абсолютную
истинность и нуждаются в многократной проверке.

Два переводчика переводили гладкую, несколько церемонную речь японца
на русский и английский языки.

- Итак, что произошло? - продолжал Токунага. - Шесть лет назад на
глубине сорока двух километров от уровня океана было приостановлено
бурение сверхглубокой скважины. Долото перестало дробить породу, а подъем
труб оказался невозможным по необъяснимой причине. Вы помните, господа,
споры и гипотезы того времени? Мы тогда установили международный график
дежурств у скважины - и не напрасно. Теперь, на шестом году, произошло
новое, более серьезное событие. Предварительно напомню, что скважина
бурилась в дне глубоководного желоба - там, где, по нашим расчетам,
толщина земной коры значительно меньше. Вышла ли скважина в глубинную
трещину, растревожило ли плазменное бурение нижележащие слои - неизвестно.
Можно предположить, что Черный столб - это вещество глубочайших недр,
находившееся в пластичном состоянии под действием огромного давления; оно
нашло где-то слабое место и поднялось вверх, ближе к границам коры.
Встретив на своем пути скважину, оно начало медленно, а потом быстрее и
быстрее подниматься наружу. Кто-то довольно удачно сравнил это с
выдавливанием зубной пасты из тюбика. Вещество, как вы знаете, выдавило из
скважины колонну труб и, значительно расширив скважину, продолжает столбом
подниматься вверх, несколько отклоняясь к западу. Химический состав и
физическая структура столба пока неизвестны. Видите ли, господа, многие
ученые считают, что таблица Менделеева верна только для обычных давлений и
температур. А на больших глубинах, где действуют чудовищные давления и
высочайшие температуры, строение электронных оболочек атомов изменяется: в
них как бы вдавливаются орбиты электронов. А еще глубже электронные
оболочки атомов смешиваются. Там все элементы приобретают совершенно новые
свойства. Там нет железа, нет фосфора, нет урана, нет йода, нет никаких
элементов, а только некое универсальное вещество металлического характера.
Так мы полагаем. Вы, вероятно, знаете, что храбрая попытка получить
образец вещества столба, к сожалению, не удалась. Бесспорно одно: это
вещество обладает особыми свойствами...