Чтение 13–й страницы книги ~Человек бредущий~

- Вполне. Пульс почти нормальный, наполнение хорошее.

- Отлично. Тогда, если вы не возражаете, мы бы хотели поговорить. Вы
можете пока побыть в заднем салоне.

Сестра послушно вскочила на ноги, и Оскар поймал на себе ее какой-то
странно напряженный взгляд.

- Тебе удобно, сынок? - спросил старший Клевинджер, и Оскару
показалось, что в голосе отца прозвучала нотка неуверенности.

- Да.

- Хорошо. Я знаю, Оскар, что ты не разделяешь многих моих взглядов. Я
тоже не всегда могу согласиться с тобой. Наверное, это неизбежная война
поколений. Но я прошу внимательно выслушать меня и постараться понять.
Заранее хочу тебя предупредить, что все тобой услышанное должно быть
сохранено в абсолютной тайне. Не спрашивай почему - ты поймешь сам.

Однажды, когда твоей сестре было два года, мой знакомый как-то сказал
мне, что со мной хочет поговорить один молодой ученый. Я ответил, что
филантропом себя не считаю, денег не даю и молодых гениев не
поддерживаю. Тем не менее он настаивал, и я согласился. Назавтра мне
позвонил этот ученый, назвался доктором Грейсоном и просил меня
приехать к нему. Мяе неудобно было отказываться, и я поехал.

Меня встретил энергичный молодой человек и с места в карьер объявил,
что может предложить мне хорошую сделку. Я ответил, что ничего покупать
не собираюсь, но Грейсон как-то странно улыбнулся. Я как сейчас помню
эту улыбку, хотя прошло больше тридцати лет.

- Мистер Клевинджер, - сказал он, - я бы никогда не решился
побеспокоить вас, если бы не был уверен, что мой товар вас наверняка
заинтересует.

Надо сказать, что в докторе Грейсоне есть что-то от артиста. Он подошел
к двери и царственным жестом распахнул ее. В комнату вошла молодая
женщина, ведя за руку двухлетнего мальчика.

- Знакомьтесь, - сказал он, - это моя жена Мелисса и сын Эрик.

Я поклонился. Женщина ничем примечательна не была, а мальчуган был
точной копией отца. Должно быть, доктор поймал мой взгляд, потому что
достал из стола два конверта, извлек из них две пачки фотографий. На
всех фотографиях был изображен Эрик. Я не мог понять, что этому
Грейсону надо. "Может быть, он хочет продать мне сына?" - подумал я.

- Как по-вашему, кто изображен на фото? - спросил меня Грейсон.

Я пожал плечами. Вся эта нелепая мистификация начинала злить меня. Ты
ведь знаешь мой характер. Оскар. Я не терплю неопределенности, загадок,
намеков...

- Ваш сын, - сухо ответил я и встал.

- Вы ошибаетесь, мистер Клевннджер, - торжествующе воскликнул Грейсон.
- На одних изображен я в возрасте двух лет, на других - действительно
Эрик. Если вы сможете определить, где кто, я попрошу у вас прощения за
отнятое время и мы тут же расстанемся.

Мне ничего не оставалось, как присмотреться к фотографиям. Мистер
Грейсон, по-видимому, шутил. Такого сходства быть не могло...
Фотографий было дюжины две, открыточного формата, черно-белых и
цветных. И на всех был снят один и тот же мальчик - Эрик. Вся эта
мистификация мне изрядно надоела, и я снова встал, на этот раз уже
решительно.

- Благодарю вас. доктор Грейсон, - раздраженно сказал я. - Я не покупаю
детские фотографии, даже оптом...

- Переверните фото, - властно сказал Грейсон, и сам не знаю почему, но
я повиновался. На части фото стоял штамп фотографа и дата, заверенная
печатью нотариуса. Год, когда не только Эрика, но, наверное, и его
матери еще не было на свете. Или дата фальшивая, или... Я не знал, что
и подумать.

Грейсон посмотрел на меня с нескрываемым торжеством. Он кивнул жене, и
та вышла вместе с мальчиком. Грейсон выдержал эффектную паузу и
небрежно заметил:

- Должен вам признаться, мистер Клевинджер, что Эрик вовсе не сын мне.

- Как? - не выдержал я. - А кто же?

- Он моя копия, мой слепок.

- Это я видел, - нетерпеливо воскликнул я.

- Нет, вы меня не поняли. Я говорю не фигурально. У Эрика не было отца
и матери в общепринятом смысле этих слов. Дело в том, мистер
Клевинджер, что перед вами гений. Да, да, я не знаю других слов,
которыми можно было бы описать мои способности в биологии. Я именно
гений, как ни странно звучит такое заявление о самом себе. Я не
тщеславен, я просто констатирую факт. Я сделал то, чего еще никому не
удавалось сделать. Со временем, вероятно, кто-нибудь этого и добьется,
но я первый.

Ты ведь знаешь, Оскар, я человек по природе не впечатлительный и не
доверчивый. Но я не засмеялся. В Грейсоне бурлила какая-то дьявольская
энергия, он излучал фантастическую уверенность. Он оказался прав: я
забыл о времени.

- Вы, возможно, знаете, что весь наследственный код, спрятанный в
спиралях ДНК, то есть вся информация, которая определяет, что из этой
клетки вырастет, допустим, человек среднего роста с карими глазами или
саблезубый тигр, склонный прыгать своим жертвам на спину, содержится не
только в половых клетках, но и во всех обычных соматических. Мне
удалось актвизировать обычную соматическую клетку. Я взял у себя изо
рта кусочек слизистой оболочки. Это не операция, боже упаси! Клетки
слизистой я поместил в подходящую среду. Затем я взял яйцеклетку Мелиссы...

- Позвольте, - сказал я, - но вы же только что...

- Не торопитесь, - строго сказал Грейсон, словно я был его учеником. -
Я обманул природу. Я извлек из ее яйцеклетки ядро и на его место
вставил ядро клетки, взятой из слизистой моего рта. Затем
подготовленную яйцеклетку я ввел опять в матку Мелиссы. Беременность
развивалась нормально, и через девять месяцев она родила Эрика. Однако
она была всего лишь сосудом, укрывавшим и кормившим его. Никаких
наследственных признаков передать ему она не могла, ибо клетка, из
которой развивался Эрик, несла мои и только мои наследственные
признаки. Таким образом, Эрик не мой сын и не сын Мелиссы. Он - моя
копия, мой точный слепок. Отсюда и сходство, которое так вас поразило.

- Значит, - сказал я, - отныне можно иметь детей, которые будут точными
копиями...

- Совершенно верно. Мало того, скоро женщина не нужна будет даже для
того, чтобы вынашивать такую копию. Еще полгода - ну меня будет
искусственная матка...

- Боже... - пробормотал я.

- Но это еще не все, - вдохновенно продолжал Грейсон. - Может быть, вы
слышали, что пересадке органов одного человека другому мешает
биологическая несовместимость. Организм распознает чужие белки и
решительно отторгает их. Мои слепки абсолютно неотличимы по белкам от
хозяина. Если бы сейчас или когда-нибудь впоследствии нужно было бы
взять какой-нибудь орган Эрика и пересадить его мне взамен вышедшего из
строя - я, разумеется, отбрасываю возрастную разницу, дело не в ней, -
такая операция была бы гарантированно успешной.

Таким образом, можно всегда иметь живой склад запасных частей, от почек
до конечностей. Мало того, я уверен, что со временем смогу взять тело
слепка и прирастить к нему голову хозяина.

Это вопрос лишь хирургической техники и терпения.

Человек может иметь несколько своих слепков; своего возраста и моложе,
чтобы всегда под рукой было молодое здоровое тело...