Чтение 13–й страницы книги ~Homo super~

раз в жизни. В жизни?!..

Что-то заставило его посмотреть вверх. Он подавил в себе желание
зажмуриться.

По небу плыли облака в виде спящих девушек -- идеально очерченные,
подсвеченные розовыми лучами заходящего солнца скульптуры из водяного пара.
Захлопывались створки дня, соединяясь на линии горизонта. Внутри раковины
темнел перламутр. Это была раковина без жемчужины. Ее заполнял липкий
моллюск страха... Впечатления трансформировались в чувства, для которых еще
никто не придумал названий.

Галерея спящих девушек выглядела величественно, как чужая смерть. И
прекрасно, несмотря на разрушительную работу рассудка. Наступала
безжалостная
ясность: собственное ничтожество, непоправимость судьбы, жизнь, растраченная
впустую...

Видение плывущих по небу розовых фигур так поразило Пыляева, что он
не сразу обратил внимание на тишину. Шум, доносившийся из <<мюзик-холла>>,
прервался, как бульканье утопленника. Только ветер-суховей еле слышно
посвистывал в каминных трубах...

Внизу взревел двигатель грузовика. Эдик перегнулся через перила. Во
дворе разворачивался контейнеровоз компании, занимающейся вывозом мусора.
Контейнер был открыт и доверху набит мертвыми телами, сваленными в
беспорядке. Это напоминало чем-то кадры старой хроники, которые врезались
Эдику в память и запечатлели повседневную реальность концентрационных
лагерей в сороковые годы прошлого века.

Он закричал. Грузовик притормозил. Из кабины высунулась голова
водителя в респираторе и фирменной кепке, потом появилась рука в белой
перчатке. Рука сделала приветственный жест. Опять что-то заставило Эдика
улыбнуться и помахать в ответ. Он раздвинул губы, ставшие резиновыми, и
пошевелил пальцами -- многозвенными механизмами...

Мусоровоз посигналил и уехал.

* * *

Незаметно наступил вечер. Солнце скрылось за деревьями, потянуло
осенним холодком. Вокруг было неестественно тихо. Супер уже читал другую
книгу -- <<Глобальный человейник>> Зиновьева. Его лицо выглядело
осунувшимся.

-- А где все? -- весело спросил Эдик. У него в голове не было ни одной
связной мысли.

-- Они спят.

-- Не понял?

-- Я их усыпил.

Эдик пересек плоскую крышу на одеревеневших ногах и подошел к ее
противоположному краю. Свесился через перила и увидел два неподвижных
полудетских тела, погруженных в прозрачную голубую воду. Они были того же
грязно-белого цвета, который обычно имеет рыбий живот. Оба тела висели
у самого дна, подтянутые слабым течением к сливному отверстию. Насос
продолжал бесшумно качать и фильтровать воду.

-- И тебе пора спать, -- сказал <<гомо супер>> в спину своему папочке.

Эдик не сомневался, что так оно и есть. Он не чувствовал сонливости,
нет. Наоборот: странное возбуждение, каким иногда сопровождается ожидание
больших перемен. Супер не обманул его ожиданий. Предстоящая перемена была
самой большой в жизни.

Пыляев медленно направился вниз, прошел в спальню, держа голову
неестественно прямо. Его манили сумерки и пустота. Он сел на кровать и,
не зажигая света, достал пистолет из прикроватной тумбочки.

Потом вставил ствол себе в рот. Привкус был такой как надо --
кисловатый и отвратительный. Знакомый привкус, который оставляют стальные
коронки. Едва ощутимо пахло смазкой.

Эдик не обратил внимания на неподвижную жену и на то, что та <<спит>>
с открытыми глазами. Рядом с кроватью валялся пустой пузырек из-под
снотворного. Из Эллочкиного рта стекал на подушку пересыхающий ручеек рвоты.

Патрон находился в стволе, -- несмотря на то, что в поместье имелась
многочисленная охрана, Пыляев держал пушку для самообороны, регулярно чистил
и перезаряжал ее. Его не миновала всеобщая паранойя. Теперь пистолет явно
пригодился. Эдик пристроил его поудобнее, направил ствол в небо и с
радостным предчувствием свободы вышиб себе бесполезные мозги.

Декабрь, 1997 -- январь, 1998