Чтение 13–й страницы книги ~Корни камня~

холодные летающие камни, и редко-редко - звезды, сгустки горящих газов...

Сказать об этом Барракуде? Разве он не учился в школе и не знает, как устроен
космос... Как устроен мир?..

Молчание тянулось и тянулось, в тусклом свете ламп Ивар видел не- подвижного
Барракуду, плотно сжатые тонкие губы под полоской усов, ве- ки, прикрывающие
круглые, как линзы, глаза... Четыре тени окружали Бар- ракуду хороводом - две
коротких, две подлиннее.

- Я понимаю, о чем ты думаешь, Ивар. Догадываюсь... У камня не бы- вает
корней. Верно? Это противоречит его... природе. Говорить о ка- ких-то камнях...
странность. Правда?..

Ивар молчал. Ждал. Не отводил взгляда.

- Да, Ивар... Непонятное раздражает. Иногда кажется смешным, иног- да
пугает... Знаешь, в Городе тоже стояли Камни. Не посреди леса, ко- нечно, а вот
так, на перекрестке... И нашелся человек, который... оск- вернил Камень. Скуки
ради, или злобы ради, или... не знаю зачем. Он осквернил Камень и поглумился над
ним... себе же на горе.

Барракуда замолчал.

Ивар сидел, подобрав колени к подбородку, слушая, как шуршит воз- дух в
невидимых вентиляционных шахтах. Ему казалось, что Камень за его спиной не
просто нагрелся от человеческого прикосновения, но источает тепло сам по себе.

Тогда он не выдержал и спросил:

- А почему - себе на горе? Камень отомстил?

Барракуда поднял глаза:

- А ты веришь? Что Камень может отомстить?

Ивар молчал, сбитый с толку. Потом вспомнил свое видение - и про- бормотал
едва слышно:

- Верю... наверное.

Барракуда вдруг улыбнулся - не так, как обычно, не насмешливо, а просто
улыбнулся, Ивар даже удивился - надо же, и на человека похож...

- И я верю, - сказал Барракуда уже серьезно. - Но только в той истории...
Отомстил не Камень.

Ивар захлопал глазами, пытаясь собрать воедино внезапно разбежав- шиеся
догадки.

- Да, - продолжал Барракуда. - Осквернивший был наказан так, как велит того
Закон. А свершившего наказание арестовали... Тоже по закону - по закону
Города... - выпуклые глаза уставились на Ивара вопроситель- но, будто ожидая
возражений. Ивар проглотил слюну и смолчал.

- Но по Закону рода тот, кто свершил наказание, был невиновен. Ти- гарды
насильно вырвали его из рук правосудия и укрывали... Укрывали го- дами,
становились сообщниками, преступниками, отщепенцами... Потому что жили в
согласии с Законом рода. Потому что помнили традиции предков... По-твоему, это
смешно?!

Он вдруг подался вперед, захлебнувшись от внезапной ярости, и в глазах у него
вспыхнули злые желтые огоньки; отшатнувшись, Ивар с ужасом заметил пену,
выступившую в углах длинного рта.

- По-твоему, это глупо?!

Ивару сделалось страшно до судороги. Барракуда несколько секунд сверлил его
взглядом, потом откинулся назад, оперся руками о пол. Ска- зал совершенно
спокойно:

- Все это длилось много лет... Твой теперешний собеседник из шкуры лез вон,
устраивал какое-то подполье, делал тысячу глупостей, сидел в тюрьме, между
прочим, и довольно долго... Чего ради?.. Ивар, этот Ка- мень, у которого ты
сидишь... Последний из оставшихся Камней. Мы при- везли его сюда... Это
называется "святыня". Не имеющая никакой утили- тарной функции, совершенно
бесполезная вещь. Ты слышал, как говорят - "клянусь святыней"?

Ивару и самому случалось так говорить. Но он, конечно, не имел в виду никаких
камней.

- Ивар... Я говорю неясно. Паршивый из меня педагог, но ты хоть чуть-чуть...
понял?..

Ивар открыл было рот - но в тот же момент оба вздрогнули от прон- зительного,
сверлящего писка. Барракуда дернул рукав - на белом брасле- те пульсировал
зеленый огонек.

- Да, - Барракуда поднес браслет к щеке.

Ивар не мог разобрать слов - только голос, незнакомый, быстрый, напряженный.
Лицо Барракуды сделалось жестким. Как камень.

- Давайте посадку, - пробормотал он сквозь зубы. - А мальчик будет со мной.

Незнакомый старик вошел в зал, сопровождаемый двумя угрюмыми муж- чинами,
настороженными, как конвоиры. О чем-то отрывисто распорядился Барракуда - прошла
минута, прежде чем Ивар понял, что стоит перед собс- твенным отцом.

Старик, безусловно, когда-то был Командором Оновым; Ивар узнал бы отца в
любом обличье - пусть седая щетина, пусть проваленные воспаленн- ые глаза, пусть
наполовину поредевшие волосы... Но стоящий перед ним человек уже не был
Командором. Некогда испепеляющие глаза его утратили и волю, и властность -
остались страх и мольба.

Ивар глядел в эти затравленные глаза, и сквозь шум в ушах до него доносились
обрывки фраз:

- Один... Я прилетел один... Я безоружен...

- ...снова?

Глухой голос Генерала:

- Барракуда... недопустимо...

Желтый огонек на дне выпуклых глаз:

- Я неясно объяснил?!

Да, Генерал не хотел оставлять наедине Барракуду, Ивара и Онова; Барракуда
резко одернул его, и тогда они ушли, оглядываясь - угрюмый Генерал, конвоиры,
изгнанная из-за пульта Милица, еще кто-то, кого Ивар не успел увидеть...

Отец перевел дыхание. Он дышал тяжело, как после долгого бега, или - Ивар
вздрогнул - как тогда в невесомости, в полумраке, в обнаженном трепещущем
клубке... Он поспешил прогнать воспоминание. Уничтожить. Стереть.

- Ивар...

Вместо того, чтобы обрадоваться встрече с отцом, он испугался.

- Ивар, сынок...

В голосе Онова скользнуло нотка, от которой на голове у Ивара за- шевелились
волосы. Онов медленно повернул к Барракуде серое старческое лицо:

- Слушай, Коваль... Я пришел... За своим мальчиком. За своим единственным
сыном...

Барракуда понял сразу - Ивар услышал, как он со свистом втягивает воздух.

- За своим единственным сыном...

Ивар еще не понимал.

- Я... Своей рукой погубил своего.... Саня умер час назад... Са- ня...

В сознании Ивара будто некрепко защелкнулась щеколда, запрещающая понимать
слова отца и по-настоящему верить в них. Нет, спокойно сказал он себе. Так не
бывает. Я не слышу. Не слышу.

- Коваль... Я привез тебе заложника. Лучших, чем я, заложников те- бе не
сыскать... Тебе будет все. Все, и даже больше. Мы отдадим тебе все... А ты отдай
мне сына. Отдай! Ничего не осталось. Возьми Город на разграбление... Отдай мне
моего сына!..

Ивар задрожал. На его глазах отец метался, как заглоченная капка- ном жертва;
на глазах сына он молил врага о помиловании - о чем-то большем, нежели просто
дарованная жизнь.

- Ты получишь... все. Никто не станет преследовать тебя. Этот мальчик дороже,
чем... Возьми меня заложником. Отпусти его.

Голос отца шелестел, как струйка песка на дне вентиляционной шах- ты.

- Я потерял одного сына... Я не могу потерять другого...

Саня, подумал Ивар. Опасно заскрипела щеколда, он поспешил глубоко вдохнуть и
сказать себе как можно тверже: нет.

- Нет, - шепотом сказал Барракуда. - Я не могу, Онов... За моей спиной люди,
я не могу рисковать... Ты - плохой заложник. Я уважаю твое желание пожертвовать
собой - но не с моей помощью, Онов.

Командор молчал; казалось, что он не в состоянии понять обращенные к нему
слова.

- Ребенку ничего не грозит, - сказал Барракуда громче. - Ему ниче- го не
грозит, если ты исполнишь обещание...

- Я исполню обещание... - эхом отозвался Онов.

- ...и получишь ребенка обратно. Если я отдам его сейчас... Ника- кое честное
слово не защитит тигардов.

- Я клянусь! - голос Командора сорвался на хрип. - Я клянусь свя- тыней...

- Ты не веришь в святыни.

- Я клянусь жизнью... Ивара!

- Она в безопасности. Не трать времени, Онов... Возвращайся... и поспеши. Это
жизнь и смерть... Поверь, это единственный выход. Для нас обоих.

Лицо Онова странно дернулось. Сквозь страх и стыд, сквозь боль за отца Ивар
ощутил вдруг жалость, острую, как нож.

- Кай... - тихо, жалобно прошептал Командор. - Я умоляю...

Ноги его согнулись. Ивар зажмурил глаза, и в наступившей для него темноте
колени отца глухо ударились о пол.

...Рука Барракуды оттолкнула Ивара к двери, полуослепший от слез, он ткнулся
в прохладную обшивку, отшатнулся, за его спиной рыдал и проклинал отец,
проклинал и снова молил - Ивара схватили чьи-то руки, потащили прочь. Отрешенно
глядя сквозь обступившие его бледные лица, Ивар страстно пожелал оказаться за
зеленой скатертью под голубым шат- ром.

...Они играли в трехмерную "войнушку", Ивар и Саня; палили пушки, и пахло
порохом - а в воображении Ивара порох источал запах жженой синтетики. После
полутора часов баталии девятилетний брат наголову разбил армии пятилетнего, и
потрясенный поражением Ивар не выдержал и разревелся.

И еще ревел, глядя, как загадочно улыбается мама. И еще ревел, когда она все
с той же загадочной улыбкой извлекла из-за шкафа целую и невредимую,
предусмотрительно запрятанную дивизию Иварова войска, и доверительно сообщила
новое для младшего сына слово - "резерв"...

Слезы на Иваровых глазах не успели еще высохнуть - а волна вос- торга,
свирепой полководческой радости уже захлестнула его по самую макушку. И хлопал