Чтение 13–й страницы книги ~Привратник~

большую честь.

- Скажите, Ильмарранен, - спросил он однажды, смущаясь, - когда вы
впервые осознали себя магом?

Марран задумался.

В его жизни не было момента, когда он впервые ощутил бы свой дар. Был
день, когда Руал-ребенок понял, что другие этого дара лишены.

Ему было лет шесть; холодной дождливой весной тяжело груженная телега
застряла в размытой глине. Хозяин телеги, угольщик, немолодой уже человек,
надрывался вместе со своей тощей лошадью, тщетно пытаясь освободить колеса
из цепкой жижи.

- Что ты делаешь? - удивленно спросил его маленький Руал.

Тот хмуро взглянул на глупого мальчишку и ничего не ответил.

Руал обошел телегу кругом, остановился перед лошадью - та беспокойно
на него косилась - и, встав на цыпочки, дотянулся до повода:

- Ну, пошли...

Лошадь двинулась вперед и сразу, без усилия, вытянула телегу на
твердую дорогу.

Марран на всю жизнь запомнил взгляд, которым наградил его угольщик.

Старик-звездочет просто не в состоянии был этого понять.

...Лес не кончался, наоборот - становился все гуще и темней. Руал шел
уже много часов. Сначала над головой у него радостно болтали птицы, потом
на смену их щебетанию пришла тишина, нарушаемая иногда скрипом сосен да
стуком дятла, а теперь вот в лесу завывали охотничьи рога - ближе и ближе.

Он шагал размеренно, бездумно, не поднимая глаз и стиснув зубы. Все
равно.

Рог хрипло рявкнул совсем рядом, и, ломая ветки, на дорогу вылетели
всадники. Руал остановился, ожидая, что охотники двинутся своей дорогой.
Однако те резко свернули, и через секунду он стоял в кольце копий.

- Кто такой?

- Странник, - осторожно ответил Руал.

- Бродяга, - определил один из егерей.

- Браконьер! - не согласился другой.

Неспешно подъехал еще один всадник - по-видимому, вельможа.

- Снова наглый оборванец! - заметил он брезгливо. - Знаешь, негодяй,
что бывает за потраву моих лесных угодий?

Руал ощутил гадкий привкус во рту: светлое небо, еще и это.

Шесть острых копий смотрели ему в грудь. Скалились егеря.

- Владения господина священны, - сказал он наугад и сжался, ожидая
удара.

Вельможа нахмурился:

- Ты знаешь, мерзавец, кто я?

Руал жалко улыбнулся и перевел дыхание:

- Вы - могучий властитель, ваше сиятельство... А я... я - скромный...
предсказатель судьбы. Мог ли я не узнать... господина?

Копья неуверенно отодвинулись, чтобы через мгновенье снова угрожающе
сомкнуться:

- Ты мне зубы не заговаривай! Какой еще предсказатель?

"Небо, помоги мне!" - взмолился Руал и вдруг заговорил быстро и
убедительно:

- Гадатель, знахарь, заклинатель духов, заглядывающий в будущее.
Прибыл во владения господина, прослышав о его... трудностях...

И Руал запнулся, ужаснувшись собственным словам.

А вельможа вдруг напряженно подался вперед, испытующе вглядываясь в
лицо своей жертвы; спросил медленно, подозрительно:

- О КАКИХ трудностях ты мог прослышать, бродяга?

В его настороженных круглых глазах Руал прочитал вдруг, что случайно
угодил прямо в цель. В этот момент он кожей ощутил возможное спасение и
всем телом бросился в открывшуюся лазейку:

- Господину лучше знать, - сказал он значительно и показал глазами на
егерей.

Вельможа заколебался. Ильмарранен ждал, переступая ослабевшими
ногами.

- Поедешь с нами, - бросил вельможа и развернул лошадь.

Кабинет герцога в его большом помпезном замке сочетал в себе приметы
охотничьего музея и парфюмерной лавки. С увешанных оружием стен стеклянно
пялились полдюжины оленьих голов: между ними то и дело обнаруживались
лубочные картинки, где сладко целовались голубки над головами прелестных
пастушек. Маленький стол у камина был уставлен множеством сильно пахнущих
скляночек, и Руалу то и дело становилось дурно от густого запаха духов.

Он проделал долгий путь, привязанный за пояс к седлу - то пешком, то
бегом; потом бесконечно долго дожидался приема в вонючей людской, откуда
совершенно невозможно было сбежать, а теперь немеющими руками тасовал
тяжелую колоду карт и лихорадочно искал путь к спасению. Пути не было.

Герцог восседал в кресле напротив; над его головой свирепо торчали
клыки трофейного дикого кабана, который тоже нашел свой приют на стене
кабинета. Кабан и вельможа были похожи, как братья.

У Руала взмокли ладони, а спасительная мысль все не приходила. В
отчаянии он швырнул карты на стол:

- Это нехорошая колода, ваша светлость... На нее падал свет полной
луны.

Герцог засопел, но возражать не стал. По его знаку лакей принес
другую колоду.

У Руала перед глазами слились в одно пятно лицо вельможи и морда
кабана. Тянуть дальше было невозможно, и он начал неровным голосом:

- Множество трудностей и опасностей окружает вашу благородную
светлость...

Герцог насупился еще больше.

- Воинственные соседи зарятся на земли и угодья вашей благородной
светлости...

Герцог окаменел лицом. "Не то", - в панике подумал Руал. Карты
ложились на стол, как попало; трефовая дама нагло щурилась, а червовый
валет, казалось, издевательски ухмылялся.

- Кошелек вашей благородной светлости истощился за последнее время...

Ни один мускул не дрогнул на лице вельможи. Руал судорожно сглотнул
и, смахивая пот со лба, затравленно огляделся.

И тогда он увидел ее.

Маленькая золотая фигурка - безделушка, украшение туалетного столика.
Золотая ящерица с изумрудными глазами. Руалу показалось даже, что он
ощущает на себе зеленый взгляд.

Спохватившись, он продолжил поспешно:

- Главная же трудность, главная беда заключается в другом... Она, эта
беда, завладела всеми помыслами вашей благородной...

И тут ему показалось, что в маленьких свирепых глазках герцога
мелькнуло нечто, напоминающее заинтересованность. Воодушевившись, Руал
принялся тянуть слова, надеясь наткнуться-таки на то единственное, что
доказало бы его право называться гадальщиком и тем самым спасло от
виселицы:

- Она, эта беда, не даем вам покоя ни днем, ни ночью...

Да, герцог мигнул. Быстро и как бы воровато, что совсем не вязалось с
его манерами. Мигнул и весь подался вперед, будто желая перехватить слова
собеседника раньше, чем они слетят с его губ.

- Ни днем... - повторил значительно Руал, который никак не мог
нащупать верный путь, ни... ночью...

И вельможа покраснел! Внезапно, мучительно, как невеста на пороге
спальни; покраснел и отпрянул, хмурясь и стараясь взять себя в руки.

Руал понял. Эта разгадка сулила спасение. Карты замелькали в его
руках, как спицы бешено несущегося колеса.

- Знаю! - объявил он громогласно. - Знаю, как тяжко вашей светлости в
минуту, когда после многих трудов и стараний горячий любовный порыв вашей
благородной светлости заканчивается горьким разочарованием! Знаю, как
недовольна герцогиня и какими обидными словами она огорчает вашу
светлость! Знаю, что самый вид супружеской постели...

- Тс-с-с! - зашипел герцог, брызгая слюной.

Трясущимися руками он сгреб со стола карты, опасаясь, по-видимому,
что они еще не то могут рассказать.

Руал обессилено откинулся на спинку стула и с трудом улыбнулся. Это
было слабое подобие той особенной победной улыбки, которой блистал
когда-то великолепный маг Ильмарранен.

Герцог вскочил, чуть не снеся со стены кабанью голову, и навалился
животом на стол, дыша Руалу в лицо:

- Это ужасная тайна, гадальщик! Я запер жену... Ей прислуживает
глухонемая старуха... Но жена ненавидит меня, гадальщик! Она издевается
надо мной, когда я... я собираюсь... Хочу... Я пытаюсь... Проклятье!

И в порыве чувств вельможа заметался по кабинету. Руал наблюдал за
ним, почесывая переносицу.

Обессилев, герцог снова рухнул в кресло, являя собой воплощенное
отчаяние. Кабан над его головой потерял значительную часть своей
свирепости и, по-видимому, впал в уныние.

- Итак, я явился вовремя, - веско сказал Руал, выдержав паузу.

Герцог, угнетенный позором, поднял на него мутные глаза:

- Проси, что хочешь, ты, ведун... Любые деньги... Если уж карты
рассказали тебе о моем горе, то уж наверно они знают, как ему помочь!

Карты знают, - тонко улыбнулся Ильмарранен.

Сейчас этот опасный самодур был в его власти - ненадолго, но зато
крепко и полностью.

- Картам ведомо многое, - Руал встал, не собираясь попусту тратить