Красавица застонала - поцелуй Эгерта, казалось, достиг самого ее нутра.
Сладко и ритмично выгибаясь, оба готовы были вознестись на крыльях
блаженства - и в этот момент чуткое ухо Солля уловило шорох за дверью.
Эгерт застыл; кожа его в мгновение ока покрылась крупными каплями пота, а
капитанша, несколько раз простонав в одиночестве, раскрыла удивленные
глаза:
скорчившийся под дверью и подглядывающий в замочную скважину.
двери.
несколько отважнее лейтенанта Солля, не бросилась сразу в нору, а
остановилась на пороге ее, посверкивая на Эгерта вопросительными черными
глазками.
мне, мой лейтенант...
женское тело, Эгерт оставался холодным и съежившимся.
Ты не услышишь его шагов на лестнице... Он там, в лагере, в палатке...
Стережет свое стадо... Он доблестный капитан, он проверяет караулы каждый
час... Обними меня, мой отважный Солль, у нас ночь впереди...
страсть снова взяла верх. Тело его обрело прежнюю силу и упругость,
отогрелось, ожило; Дилия урчала и покусывала его за плечо, Эгерт впивался
в нее со всей неукротимой жадностью, и самая сладкая минута была близка,
когда тихо стукнула входная дверь и внизу послышались крадущиеся шаги.
отхлынула от его лица, и оно засветилось в полутьме молочной белизной. На
нежную кожу красавицы снова закапал холодный пот; трясясь, будто в
лихорадке, Эгерт отполз на край постели.
- удивительно, как обострился в тот момент Эгертов слух! Снова шаги...
Сдавленная ругань, шипение, призывающее к тишине...
Нельзя так поступать с любящей женщиной...
такой позор?! Ему хотелось бежать без оглядки, но при одной мысли, что он
уйдет вот так, оставив Дилию в недоумении - при одной этой мысли у него
сводило челюсти.
боль, невольно разжал зубы.
Солль... Вы больше не любите меня?
какая глупость...
как отравленный дротик, вонзились Эгерту в голую спину.
одеяло - с таким же успехом Дилия могла уложить рядом лягушку или тритона.
Красавица обижено отстранилась - деревянными руками Эгерт привлек ее к
себе.
оно все-таки снова захотело любви - так костер, нещадно облитый водой,
восстанавливает себя из искорки.
вожделенное рычание. Эгерт рвался к цели, не думая уже об удовольствии -
скорее бы покончить с этим делом и восстановить хотя бы остатки былой
славы. До желанного финала оставалось несколько секунд, и тишина
воцарилась в доме, и спал город, и во всем подлунном мире разлеглось
спокойствие, и ничто, казалось бы, не мешало лейтенанту Соллю завершить
начатое - когда перед внутренним взором его возник капитан, врывающийся в
комнату в сопровождении Дрона и гуардов. Картина была такой ясной и яркой,
что Эгерт видел даже красные прожилки налитых кровью белков; ему
показалось, что жесткая узловатая рука уже схватилась за край одеяла и
сейчас последует рывок...
дальнейшие усилия были бесплодны, а при частом повторении жалки и даже
смешны. Эгерт Солль, первый в городе любовник, обречен был на неудачу.
дороге он растерял половину своего гардероба, сбил на пол поднос с вином и
фруктами и опрокинул столик. Взлетев на подоконник, он испугался высоты
второго этажа - но было поздно, он уже не мог остановиться. С разгону
вылетев за окно, великолепный Солль голышом шлепнулся на клумбу,
изничтожив рододендроны и заслужив вечное проклятие садовника. На ходу
одеваясь, путаясь в ворохе рукавов и штанин, плача от стыда и боли, Солль
опрометью бросился домой - и счастье еще, что до рассвета оставалось
несколько часов и никто не видел славного лейтенанта в столь жалком
состоянии.
здоровье лейтенанта Солля. С кислой улыбкой бледный, осунувшийся Эгерт
уверил прибывших к нему посланцев, что дело идет на поправку.
день, ее пересказывали со смаком и удовольствием - но в глубине души не
очень-то верили: видимо, мстит за что-то скверная капитанша.
проводил либо запершись в комнате, либо блуждая безлюдными улицами; во
время таких блужданий ему впервые явилась простая и страшная мысль: а что,
если происходящее с ним - не случайность и не временное недомогание, что,
если наваждение это будет тянуться и дальше, месяцы, годы, всегда?!
товарищей он старательно избегал, о визите к даме ему страшно было
подумать, позабытая шпага стояла в углу, как наказанный ребенок. По всему
дому слышны были вздохи Солля-старшего - он, как и сын, прекрасно понимал,
что долго так тянуться на может: Эгерту придется либо исцелиться, либо
оставить полк.
несколько минут, она медленно удалялась к себе; однажды, встретив Эгерта в
гостиной, она не промолчала, по обыкновению, а осторожно взяла его за
манжет рубашки:
будто желая удостовериться, что жара нет.
отвык разговаривать с матерью; он забыл прикосновение маленьких сухих
пальцев к своему лбу.
становились все унылее и унылее; однажды, сам не зная как, Солль наткнулся
в блужданиях на городское кладбище.
его были живы, и Эгерт не знал, зачем людям проведывать обиталища мертвых.
Теперь, миновав ограду, он затрепетал и остановился: кладбище показалось
ему странным, пугающим, не принадлежащим к этому миру местом.
и хотел уйти - но вместо этого медленно двинулся по тропинке среди
памятников.
встречались памятники, вытесанные из дерева. Почти все они по традиции
изображали усталых птиц, присевших на надгробие.
зачарованный, все читал и читал полустертые надписи. Пошел дождь; капли
стекали по каменным клювам и бессильно опущенным крыльям, струйками
сбегали между впившимися в плиты мертвыми когтями... Из серой пелены, в
которую превратился день, навстречу Эгерту выступали поникшие на мраморных
скалах орлы, нахохлившиеся маленькие ласточки, уронившие голову журавли...
В широких оградах покоились целые семьи; на одном надгробии неподвижно
сидели два прижавшиеся друг к другу голубя, а на другом обессиленно
склонила голову маленькая, измученная пичуга, и залитая водой надпись на
камне заставила Эгерта остановиться: "Снова полечу"...
двинулся к выходу; от земли поднимался серый, волглый туман.