-- "Аист", "Аист"!.. Нет, эти олухи из службы движения
когда-нибудь выведут меня из себя. "Аист"? Почему не
нейтрализован восемьсот десятый КП? Ах, сами не понимаете? Был
нейтрализован? Кажется? Кажется, скоро вся ваша группа, включая
Казанчука, поменяет профессию. А вот так. В фермеры пойдете.
Туда, на фермы, те самые. Не отключайтесь. Ждите моей команды.
Ясно?
Мелочь! Обыкновенный инспекционный маяк, который в спешке
забыли отключить! Смешно подумать, из-за такой мелочи может все
полететь к черту. Время! Уходит драгоценное время!
И все-таки одно утешало -- расчет его оказался правильным. Они
выбрали филиал Института, место тихое, никто не подумает, что
отсюда может быть нанесен удар. Не все понятно. Как удастся
Масленникову с Николаевым перекрыть Туннель, если у них в
распоряжении будет всего лишь старый опытный образец установки?
При нем и охраны-то практически никакой, настолько он
маломощный. А они выбрали именно его и рассчитывают с его
помощью отправить Менделя в будущее и после этого перекрыть
Туннель навсегда.
Что ж, ждать осталось недолго. Вот только этот маяк!
-- Теперь придется посылать к ним патруль, иначе, слишком уж все
по маслу. Они не дураки, догадаются.
-- Да, с маяком по городу много не поездишь.
Лежнев ответил кивком и вдруг заговорил тихо, почти шепотом,
вытянув шею в сторону молчащего штурмана:
-- Ты слышал, Виктор Алексеевич? Они объявили нам священную
войну. Ай да Масленников, добрая душа! Ай да Коль!
Он подмигнул Пасленову и усмехнулся.
-- Но мы ведь тоже не лыком шиты? Верно?
Он замолчал, потом заговорил нормально.
-- Придется патруль. Стрелять они не решатся. При мальчике они
не станут стрелять. Соврут что-нибудь, как всегда. Нам это даже
на руку. Обяжем патрульных поверить и отпустим с миром.
* * *
-- Что будем делать, Володя? Попробуем хирургическое
вмешательство? Фонтанка -- вот она, рядом. Пусть себе сигналит
со дна.
Коль остановил машину и вылез в жаркую полутьму. До рассвета
было еще далеко. Почему-то ему сделалось очень спокойно. Будто
все сердечные страхи, вся боль и больная злость остались там, в
машине. Сознание существовало от тела отдельно. Даже духота
города стала переносимой.
Слева за полосой реки поднимался и пропадал съеденный бледным
туманом призрак противоположного берега. От реки тянуло густым
масляным запахом. Коль вдохнул его полной грудью и захлебнулся.
Такой он был плотный и с какой-то больничной горечью, сразу
напомнившей детство, болезни и белые руки врачей.
Где-то невысоко над домами послышался стрекочущий звук. Коль с
секунду всматривался во тьму, пытаясь определить источник, но
ничего не увидел. Звук скоро пропал. Коль посмотрел на лобовое
стекло. Маяк сидел плотно, липкие волокна въелись в прозрачную
стеклоткань, и красный фонарь едва заметно пульсировал.
Коль наложил на пятно маяка толстую квадратную шину, потом
замкнул на нее батарею карманного аккумулятора. Подержав так
недолго, он отнял шину от стекла. Стекло было чистым. Коль
размахнулся и запустил шину вместе с втянутым в нее маяком за
чугунную береговую ограду.
Всплеск и тишина.
Коль вернулся в машину.
-- Порядок,-- сказал он, сворачивая с набережной на темную улицу
с узкой полосой сада на углу.
* * *
-- Смелые ребята, ничего не скажешь. Сорвать со стекла маяк --
на такое надо решиться.
-- Николай Максимович? Я вот о чем подумал. Маяк, он не иголка.
Меньшее -- минут через десять его обязана хватиться патрульная
служба. А раз она хватится -- те, в машине, должны понимать, что
далеко им не уехать. А раз им далеко не уехать,-- Пасленов
выдержал паузу и сказал, повернувшись к Лежневу,-- значит, им и
не надо далеко. Их цель где-то поблизости. Как вы считаете,
Николай Максимович?
Лежнев пожал плечами.
-- Мысль интересная. Но не будем спешить с выводами. Время
покажет.
-- Николай Максимович, может, стоит объявить повышенную
готовность?
"Да, лейтенант, тебя на мякине не проведешь. Придется объявить,
раз тебе хочется."
-- Пожалуй, стоит. Чтобы не рисковать.
Голос Лежнева сделался строгим.
-- Внимание! Общий вызов. Всем постам и группам -- участникам
операции. Объект на границе квадратов семнадцать и
восемнадцать. Больничный переулок. Движется по направлению к
Троицкой. Объявляю повышенную готовность. Внимание! Повышенная
готовность! Приказываю -- раньше времени никому не высовываться.
Только по моей команде. Повторяю. Без моей команды никаких
экстренных действий не предпринимать.
"Пять минут,-- подумал Лежнев с тревогой.-- Пять минут самое
большее. Неужели они бросят машину перед входом? Тогда положение
осложнится. Мои люди внизу забьют тревогу. А с ними особо не
договоришься. Как-то придется выкручиваться. Но это -- ладно, с
этим как-нибудь утрясется. Главное, там -- в филиале. Там не
должно быть сбоя..."
На секунду он почувствовал жалость. Всего лишь одна секунда, а
как больно его кольнуло.
"Отставить,-- приказал он себе.-- Они тебя не жалеют.
Отставить."
Лежнев еще повторил задачу. Еще и еще. Чтобы никто, ни один
выскочка, желающий выслужиться перед начальством, не бросился
беглецам наперерез, не наломал дров и не разрушил башню, которую
он с таким трудом воздвигал. Отсюда, с замутненной темнотой
высоты, он видел их всех насквозь. Всю невидимую свою армию.
Он не верил из них никому. Он был над ними Господь сил, Саваоф
на стрекочущей винтом колеснице. Но бог, не верящий в их
Якубенко Николай
Контровский Владимир
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Суворов Виктор