это выпьешь. Мгновенный паралич сердца, абсолютно безболезненно. А я за
это время успею удовлетворить твое любопытство. Идет?
тит и его предложение в данной ситуации, пожалуй, лучший для меня выход.
То, ради чего я сюда пришла, ради чего жила эти два месяца, сейчас ис-
полнится. Барсук покажет охотнику свою норку и убьет охотника. Забавно.
Я хочу знать, где нора.
ствием, так как хотелось пить. Гур усмехнулся.
лишь тем, чем тебе приказывали интересоваться. Ты была на редкость нелю-
бознательна, Николь. Я взглянула на часы. Без восемнадцати четыре.
Кейн?"
Вспыхнул свет, и мы оказались в помещении с таким же высоким потолком,
только гораздо просторнее. Огромный куб из серебристого материала с хо-
лодным блеском. Вдоль стен громоздились полки, сплошь заставленные кар-
тонными прямоугольниками, напоминающими старые коробки из-под конфет. И
вообще все вокруг было до отказа забито странными предметами, о назначе-
нии которых я понятия не имела. Одни из них походили на мебель, другие -
на приборы, третьи - вообще ни на что. Они были очень ветхие - выцвет-
шие, потрескавшиеся краски, ржавчина. Даже в воздухе, несмотря на мощные
кондиционеры, ощущался музейный запах старья.
которой я прежде сомневалась? Я взяла с полки одну из "коробок". Внутри
оказалась стопка пожелтевших бумажных листков со старинным шрифтом.
Древний способ фиксации мыслей...
предмет, несущий в себе информацию о родине человека, подлежит немедлен-
ному уничтожению. За нарушение этого закона - смерть, Земля-альфа-прок-
лятая богом планета, куда господь изгнал человека из рая в наказание за
грехи, вот и все. Чтобы через несколько тысячелетий люди вновь обрели
утраченный рай здесь, на Земле-бета.
случайно, когда в моей лаборатории на первом этаже разворотило взрывом
пол. До сих пор не знаю, кто и зачем это оставил. Я тогда занимался хи-
мией. Земля-альфа интересовала меня не больше этого окурка.
Стоун! Лет двадцать назад Дэвид Гур был Эрлом Стоуном, лучшим учеником
Бернарда. Талантливый химик, восходящая в науке звезда, впоследствии
внезапно исчезнувшая с горизонта. Я узнала его, когда-то худого долговя-
зого мальчишку, которого Бернард привел однажды к нам на обед. У маль-
чишки был волчий аппетит, он смеялся над нами, что мы живем по старин-
ке/семьей, а Бернард доказывал, что в старости это удобно - есть с кем
поболтать о своих болячках и посидеть за картами.
рили на веранде до вечера. Эрл был отлично осведомлен о моих исследова-
ниях, хотя Ингрид Кейн в то время уже давно забыли и вообще мои работы
не имели никакого отношения к тому, чем занимался он сам. Он привлек ме-
ня совершенно необузданным любопытством - в этом мы были схожи. И вместе
с тем я же тогда была развалиной, беседа меня утомила, отвечала я не
сразу и еле слышно. А Эрл, по-птичьи скосив на меня круглые, любопытные
глаза, нетерпеливо щелкал длинными пальцами по сигарете, а потом вдруг
выпрямлялся пружиной со своим "Ну же! Ну!" - ему, видимо, очень хотелось
стукнуть меня, встряхнуть, как старый забарахливший прибор.
я еще смогу протянуть. Я наблюдала, как он уходит по ярко освещенной ал-
лее парка, двигаясь с бесшумной грацией зверя из семейства кошачьих, и
впервые за много лет пожалела, что мне не двадцать.
ла, что он-то никак не сможет меня узнать. Я была Николь Брандо, которой
двадцати еще не исполнилось. И не исполнится никогда. Забавно.
щить куда следует. - Я заставила себя слушать Гура. Но кое-что в этом
хламе меня заинтересовало. Решил подождать. Потом все откладывал. Любо-
пытно. Мне никак не удавалось их понять, существовала некая преграда...
Я сам должен был измениться, стать человеком с Земли-альфа. И я им стал.
Я назвал эту жидкость "альфазин". Достаточно ввести два кубика...
когда стал сопоставлять симптомы своей болезни с этим. - Гур указал на
полки.
ного сосуда и моментально всасывается в кровь...
был химиком и слишком любопытным, чтобы не докопаться до сути. Чего он
боится? Я почти покойница.
же не смог продержаться в цирке до конца сезона. Там отлично платят, но
их интересовали лишь сеансы гипноза. И не только их. - Гур насмешливо
скосил на меня глаза. - Что ты еще хочешь знать?
ния, которыми обладают и животные. Я говорю о чувствах друг к другу.
Можно назвать это совестью, общественным самосознанием - как угодно...
Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя.
да? Они совсем иначе воспринимали мир и себя в мире. Гораздо обострен-
нее, глубже, полнее. Тот человек знал и страдания - пусть! Но это зас-
тавляло искать выход, бороться, переделывать мир. У них было искусство.
тят выразить только то, что умеют раскрашивать холст и стены, отплясы-
вать лучше всех "чангу" и барабанить по клавишам. Они развлекают толпу и
получают за это чеки. У равнодушных не может быть искусства. Человечест-
во остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится. В
науке осталась лишь горстка любознательных, которые удовлетворяют свое
личное любопытство и плюют на человечество. Любопытство кошки, гоняющей-
ся за собственным хвостом. Земля спокойных, земля живых мертвецов.
что Гур попросту помешался на Земле-альфа и его странные утверждения не
стоит воспринимать всерьез, было бы легче легкого. И все-таки и "болезнь
Гура", и его власть над Ритой, и загадочное решение Риты умереть, и две-
ри, которые открывались непонятно как, и тайник - все это было реаль-
ностью и требовало объяснений. Но мое время кончилось.
себя знать усталость, то ли начало действовать средство Гура, но я сов-
сем отключилась и даже не сообразила, где я, когда в мое плечо впились
пальцы Гура.
птичьими когтями никак не походил на ангела.
да-то в небытие, и если это была смерть, то я желала ее. Но меня удержи-
вали пальцы Гура.
Если хочешь понять... Я дал тебе подкрашенную воду... Я сам... я сам
этого хочу. Чтобы ты поняла. Чтобы был кто-то еще. Я больше не могу...
мысль все-таки была о смерти - я уже забыла, как засыпают в двадцать лет
после сильной усталости.
домом. Только самое необходимое - крошечная ванная, допотопный немой ро-
бот, кое-что из гардероба и косметики, доставленное Гуром из города по
моему заказу, столик, кресло и тахта. С утра до вечера я валялась на
ней, обложенная книгами и словарями, и пыталась разобраться в странных
историях, где люди говорили друг другу таинственные слова, похожие на
молитву, убивали себя и других, сражались с ветряными мельницами, разыг-
рывали длинные нелепые спектакли вокруг самых элементарных желаний. Осо-
бенно связанных с женщиной.