общий разговор на разные темы. Зал был уже битком набит, принесли пиво и
вино, потом по рукам пошла гитара, потом посыпались анекдоты, сменившиеся
игрой в фанты... Привлеченные смехом и шумом театралы из трапезной, уже
хорошо разогретые иммским вином, продемонстрировали несколько забавных
сценок, проявив незаурядные актерские способности. Гиканьем и
аплодисментами было встречено появление в зале общего любимца Дондилонга,
который наконец-то начал самостоятельно передвигаться, оправившись после
переломов обеих ног на Крелльском турнире. Вновь и вновь наполнялись
бокалы...
вместе со всеми, не замечая, что день подходит к концу. Когда наступило
время ужина, он, как и другие, направился в трапезную. Шумной гурьбой
ввалились они туда, прервав уединение сосредоточенных бородатых альдов,
продолжавших играть в "турнир Белливра Бродяги". Ужинали долго, продолжая
разговоры. В трапезную заглядывали все новые посетители -- покончив с
дневными делами, бойцы стекались в Оружейный клуб.
Аленор набросил на плечи плащ и, откланявшись, покинул трапезную.
Спешишь домой? Оставайся, погостишь у меня. Ведь поминальный месяц уже
прошел.
нужно идти.
магнит попритягательней?
Я тебя останавливать не буду. Знаешь, как сказал кто-то из древних? "Не
остановить сердце, рвущееся в полет, даже если это полет в никуда. Для
сердца важно само состояние полета". Но жду тебя в любой час.
его от бесшабашного веселья -- и вновь зашевелилась в душе исчезнувшая,
казалось бы, тревога.
Тучи затянули небо, грозя пролиться дождем, и вечер был темнее обычного.
Над домами, скверами и мостовыми толчками катился неяркий колокольный звон.
за деревьями, и юноше казалось, что от горизонта до горизонта нет никого и
ничего, кроме леса -- и кладбища. Кладбища адорнитов.
Аленор остерегался зажигать прихваченный из замка светильник, лежащий в
дорожной суме. Чуть ли не ощупью отыскав ведущую к кладбищу тропу, он
добрался до решетчатых ворот и остановился, пораженный открывшейся перед
ним картиной. В темноте холодным огнем горели десятки разноцветных
огоньков, висящих над невидимой землей. Только спустя некоторое время
остолбеневший юноша сообразил, что это светятся глаза изваяний на вершинах
склепов. Ниже, в разных местах, бледно фосфоресцировали какие-то знаки и
линии -- это давали о себе знать непонятные символы на надгробиях. Зрелище
казалось торжественным и мрачным и холодило кровь.
светильником и зажигательными палочками, шагнул за ограду. Стук его сердца,
наверное, был слышен даже в Загробье и мог пробудить всех, лежащих в
могилах, и привлечь недобрые силы ночи сюда, в эту обитель ушедших...
далеким изумрудным огонькам, то и дело натыкаясь на пни, которые будто бы
сами лезли под ноги, стараясь преградить дорогу к склепу ушедшего Граха.
Огоньки приближались -- рогатая птица тунгр не сводила немигающего взгляда
с крадущегося ночного посетителя. Не глядя по сторонам, обливаясь холодным
потом, Аленор добрался до слившейся с темнотой черной пирамиды и
прикоснулся ладонью к гладкому мрамору. Мрамор показался ему ледяным.
не должно помешать мне забрать книгу. Я прав, Ора-Уллия?"
нишу и нашарил рукой засов; вцепившись в него влажной ладонью, попытался
потянуть в сторону -- засов отодвинулся довольно легко, почти без звука,
словно только и дожидался этого прикосновения. Аленор прислушался. Сердце с
грохотом металось у самого горла.
светильник.
отступать, юноша чувствовал на своих плечах ее тяжелые мрачные крылья.
Наконец пятая или шестая палочка с шипением вспыхнула и Аленор зажег
светильник. Пламя отразилось в черном мраморе, разжались душные объятия
темноты и из мрака выступила дверь с отодвинутым засовом. Аленор,
пригнувшись, переложил светильник в левую руку, а правой осторожно надавил
на дверь, постепенно увеличивая усилие. От показавшегося ему оглушительным
скрипа дверных петель сердце провалилось в какой-то бездонный колодец и
светильник чуть не упал на землю. Этот скрип, наверное, услышали и в
колонии адорнитов! Глубоко вздохнув, собрав всю волю, Аленор быстро шагнул
в дверной проем и тут же остановился, подняв светильник высоко над головой
и мысленно призывая Спасителя защитить его от ужасов могилы.
нескольких шагах от застывшего юноши из черного мраморного пола поднимались
четыре невысокие колонны, поддерживающие черную плиту. На плите покоился
закрытый гроб. Сверху, из той точки, в которой сходились грани пирамиды и
где сидела снаружи птица тунгр, свисала над гробом тонкая цепь. Она
обвивала длинную ножку небольшой перевернутой вверх дном бронзовой чаши,
испещренной какими-то неведомыми знаками. Чаша почти касалась гребня
скошенной на обе стороны высокой черной крышки гроба. И больше не было
ничего в последнем жилище ушедшего адорнита Гpaxa.
чувствуя, как в глубине его существа дрожат от напряжения до предела
натянутые струны. Они готовы были лопнуть в любое мгновение...
гроба. Аленор поставил светильник на плиту и обеими руками нажал на крышку
со стороны изголовья, стараясь сдвинуть ее в продольном направлении. Крышка
не шелохнулась. Аленор нажал сильнее, одновременно пытаясь немного
приподнять ее -- послышался показавшийся ему зловещим шорох, крышка
подалась, сдвинулась -- и под ней обнаружилась тонкая полупрозрачная
накидка на небольшой белой подушке. Та самая накидка. Сквозь нее виднелся
черный переплет книги. Книга была на месте!
накидке, чувствуя, что в каждое мгновение может произойти что-то
немыслимое. Пальцы его прикоснулись к прохладной накидке, забрались под
нее, вцепились в книгу -- и юноша тут же торопливо выдернул руку из гроба.
Взгляд его все-таки невольно упал на ушедшего, потому что Аленора просто
тянуло посмотреть туда. Он отпрянул от гроба в изумлении, смешанном с
ужасом. Да, это был тот самый ушедший, которого двенадцать лет назад
пронесли по лесной дороге к кладбищу; голову его покрывала та же темная
шапочка с узорами, "охранный убор". Самым странным, самым необъяснимым было
то, что лицо Граха нисколько не изменилось за эти годы: оно не высохло, не
превратилось в омерзительную истлевшую маску с оскалом зубов, а выглядело
так же, как в тот день, когда Аленор увидел его, сидя на отцовском коне.
Лежащий в гробу Гpax по-прежнему казался спящим...
негромким, но был подобен удару грома. По скошенному боку гробовой крышки
стекала капля какой-то жидкости.
растопил остатки масла в чаше, только и всего..."
светильник свободной рукой, Аленор попятился к выходу, не решаясь
повернуться спиной к гробу. Удар по затылку чуть было не лишил его остатков
самообладания, но, почти не помня себя от необъяснимого ужаса, он все-таки
сообразил, что просто наткнулся на низкую притолоку. Пригнув голову, юноша
выбрался наружу, зажал книгу под мышкой, закрыл дверь и не сразу сумел
задвинуть засов, продолжая держать в руке светильник. И в этот момент из
склепа донесся еще один звук, невнятный и пугающий; он не был похож на
падение капель. Он не был похож ни на что...
светильник, побежал прочь от склепа к кладбищенским воротам, спотыкаясь, не
глядя по сторонам и уже не заботясь о тем, чтобы производить поменьше шума.
Спиной он чувствовал неподвижный взгляд птицы тунгра.
в душе Спасителя и чувствуя себя измочаленным и выжатым, как после
многодневного упорнейшего турнира. Сердце гремело барабаном в такт топоту
копыт, в ушах стоял непрерывный звон, и Аленор никак не мог избавиться от
ощущения, что кто-то невидимый и страшный гонится за ним по пятам.
заглушил удары сердца. Лес зашумел в предчувствии грозы, швыряя в лицо
Аленору сухие листья. Конь свернул с тропы на дорогу и юноша пришпорил его,
чувствуя, как начинает понемногу ослабевать натяжение внутренних струн.
к ближайшему дому для путешественников. Он даже не успел основательно
промокнуть и, оказавшись под крышей, сразу прошел в отведенную ему комнату,
обойдясь без согревающих напитков. Все недавние страхи постепенно отступили
и ему не терпелось заглянуть в черную книгу, сулящую новые знания, которыми
когда-то владели пришельцы-адорниты и которые, по словам Оры-Уллии, уже
некому было передать.
Махров Алексей
Конан-Дойль Артур
Майер Стефани
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Муркок Майкл