интересно, сколько ему посулил этот разбойник? А ведь если бы Фань Чжун
был почтительным сыном, он бы предложил эту сумму мне!"
город, и даже если Маленький Ли захватит город или область, это еще не
значит, что он перекрасит небо в желтый цвет. Но ведь у этого человека
есть тыква-горлянка, с помощью которой он может внушить людям какую угодно
глупость. Например, он может внушить им, что они видят желтое небо.
такое разбойник Фань Чжун, - это я прекрасно знаю, а мятежника Ли никто не
видел! Может, и есть в городе пара помешанных, воображающих себя
колдунами, но это не разбойники, а просто больные люди.
поднялся, будто желая ненадолго покинуть зал. Он прошел к двери, ведущей
во внутренние покои, и уже вынул было из рукава бумажного журавля,
намереваясь оставить его за дверью, как вдруг увидел служанку,
направляющуюся к нему навстречу с чайным прибором. Фань Чжун был большим
знатоком антикварных предметов, и ему сразу бросилась в глаза прелесть
чашки с единорогом. "Этот Фань Чжун явится через пятьдесят мгновений после
того, как я опущу журавля, - подумал Чжу Инсян, - я и за стол-то толком
сесть не успею, не то что полюбоваться этой чашкой". И ему ужасно
захотелось в последний день жизни насладиться такой прекрасной вещью. Он
спрятал журавля в рукав и поспешил обратно.
чаем. Цзи Дан, сидевший по левую руку инспектора, увидел в ее руках чашку
с единорогом, в которой должен был быть яд. Цзи Дан с удовлетворением
улыбнулся и вдруг увидел, что растяпа-служанка поставила чашку перед
инспектором из столицы. Все девять чувств разом покинули Цзи Дана, и он
подумал: "Боже мой, что же делать? Ведь он выпьет сейчас чашку и упадет
мертвым!" Ему оставалось надеяться только на то, что для того, чтобы
отравить столичного инспектора, нужно гораздо больше зелья, чем для того,
чтобы отравить начальника округа.
знал, что делать. А инспектор поднял тем временем чашку, - и если вы
хотите узнать, что будет дальше, - читайте следующую главу.
Цзи Дан, - ведь смерть его принесет гибель провинции, да и я пропаду."
но как-то неловко пошатнулся. Персик выскочил у него из руки и хлопнулся о
край чашки. Чашка покачнулась, перевернулась и наделась сверху на персик,
а чай расплескался по столу.
чашке, как вы помните, было колдовское зелье, и когда ее подняли, - о
ужас, - оказалось, что персик под чашкой сморщился и сгнил, а от косточки
исходит нестерпимое зловоние. Тут инспектор мигом забыл о том, что
колдовства не бывает.
этот негодяй хотел меня отравить! Взять его! - и он показал на Чжу Инсяна.
городу. Жители были в отчаянии. Многие женщины рыдали. Но где было
столичному инспектору об этом знать! Он слышал только льстивые
поздравления от некоторых богатых людей.
Чжу арестован и обвинен в покушении на инспектора! Послезавтра инспектор
везет его с собой в столицу, и у нас как раз будет возможность его убить!
неудачником! Ведь его, можно сказать, обвиняли в покушении на другого
человека в тот самый миг, когда он намеревался пожертвовать своей жизнью!
"Наверняка Фань Чжун решит, - подумал он, - что столичный инспектор
испугался выполнить свою половину сделки, а стало быть, Фань тоже свободен
ото всяких обязательств!"
Отовсюду слышались жалобы. Инспектор был обеспокоен толпой, собравшейся у
ворот. "Как его любит простонародье, - ужаснулся императорский
родственник, - разве такую любовь можно заслужить добросовестностью и
справедливостью?"
углубилась в горы. На широкой дороге помещалось по пять всадников в ряд,
но дорога была такая старая, что, из-за мягкости здешних почв, ушла
глубоко в землю. Головы всадников были выше края дороги, а головы лошадей,
- ниже. Наверху шумели горные тополя и сосны, сквозь их кроны едва
пронимал свет, и на душе у инспектора становилось все неспокойней и
неспокойней. "Если Чжу Инсян так любим народом, вдруг кто-нибудь
попытается его освободить?" - подумал инспектор. И не успел он это
подумать, как передний всадник с треском провалился в яму, вырытую на
дороге и искусно замаскированную листьями, и в тот же миг сверху, как град
на виноградник, посыпались люди, вооруженные пиками и трезубцами. Не
прошло и минуты, как стражники были связаны, а инспектор от ужаса упал
глазами вниз и на некоторое время лишился чувств.
вскарабкался по выступающим из лесса корням, и побежал по какой-то
тропинке, но, по незнанию местности, скоро оказался на верхушке скалы.
с выставленными вперед пиками.
полномочный чиновник из столицы! Вы должны стать передо мной на колени!
пики. Инспектор попятился, - и так он пятился от них, пока не сорвался
вниз с верхушки скалы.
бамбуковую клетку, в которой со своим обычным достоинством восседал Чжу
Инсян.
и произнес заклинание. Та мигом превратилась в вороного коня с белыми
копытами и длинным хвостом. Было заметно, что коня давно не чистили.
Командир перекинул Чжу Инсяна через седло, сам вскочил позади, и поскакал
по лесу.
многоярусными воротами. Он дунул на коня, и тот опять превратился в
финиковую косточку. Чжу Инсян, который все еще был перекинут через седло,
чуть не хлопнулся о землю, но незнакомец вежливо поддержал его.
привязанными к поясу табличками из слоновой кости, подхватили Чжу Инсяна
под руки и повели внутрь. Чжу Инсян очутился внутри знакомого храма, с
яшмовыми ступенями и нефритовыми колоннами. Посереди храма на возвышении
сидел человек в желтой одежде. В руках он держал императорский прибор для
измерения времени, а на поясе у него висела обыкновенная тыква-горлянка.
Это был, конечно, не кто иной, как мятежник Ли.
зал втаскивают императорского родственника, инспектора-цзайсина. Тот
оглядывался в немом изумлении: в самом деле, такую роскошь едва ли
встретишь в шести главных дворцах Поднебесной!
закричал:
свалился, был не очень высок, и притом он свалился, как перепел, в сетку,
подставленную мятежниками, - все-таки он не привык падать с утесов в
сетки, даже если это были весьма невысокие утесы. "Стало быть, то, что мне
рассказывали о бунтовщиках - все правда! - думал с ужасом он. Он был
совершенно поражен, ибо, как и многие образованные люди, считал подобные
вещи совершенно невозможными.
возвышению, поклонился Сяо Ли, и представил ему черную фасолину. Сяо Ли
спрятал фасолину в тыкву-горлянку, висевшую на поясе. Тут же он расписался
за возвращение фасолины в особой книге, и двое писцов приложили к росписи
печать. Чжу Инсяну понравилась такая аккуратность.
что думают о выгоде, оказываются наверху, те, кто думают о справедливости,
оказываются на плахе! Днем по деревням бродят злые люди, ночью в поле
вопят злые духи! Тысячи недругов терзают Поднебесную, словно больного
старика. Старый человек должен умереть, - таков путь. Исходя из всех этих
соображений, я и мои товарищи придумали план, который называется "план
установления справедливости сразу в пяти городах". В день праздника
фонарей мы овладеем пятью городами, в том числе и Хуэйчжоу. Многие
чиновники, подобно малым звездам, уже перешли на нашу сторону. Почему бы
вам не сделать то же самое? Ведь тогда через три дня вы опять сможете
управлять Хуэйчжоу!
то, чего нет? Или я не вижу, что вот эта книга, с иероглифами из золота и
киновари, которыми записаны ваши священные изречения, не что иное, как