Чтение 13–й страницы книги ~Холодные берега~

-- Много солдат в порту?

-- Очень много.

-- А город плотно оцеплен?

-- От души.

-- Тогда кто в форте?

Я заглянул мальчику в глаза. Глаза были злые и упрямые.

-- Да я и не знаю толком, есть ли тут планёры. Тем более -- дальние.

-- Один точно есть. Как бы еще в гарнизоне узнали, кто я?

Прикрыв глаза, я начал вспоминать, не маячил ли на воде быстроходный
военный клипер. Вроде бы нет. Значит по воде нас никто догнать не мог.

-- В одной сказке говорится, как лиса спряталась от собаки в конуре.
Даже если планёра нет -- укроемся в форте. Уж там они нас искать не
будут.

А вот это было такое безумие, что оно мне понравилось.

-- В сказках люди на небо по бобовому стеблю забираются! -- буркнул я
для порядка.

Но из всего, что мы могли сделать, поход в форт оставался
единственным шансом. Пусть даже совсем крошечным.

-- Только бы до света успеть, -- сказал я. -- Как нога?

-- Болит, но несильно. Ты не бойся, Ильмар, я помехой не стану. Надо
-- так побегу.

-- Надо будет, так ты у меня птичкой полетишь.

Я сдался.

Может, когда раньше и был форт неприступной крепостью. Сам
Ушаков-паша острова осаждал, и кипела здесь настоящая схватка. Только
теперь форт осады не боялся, стены у него остались лишь с двух сторон,
остальные снесли для удобства застройки; служил он просто здоровенной
каменной казармой для трех сотен стражников. И сейчас, когда почти все
они по городу бегали, да порт охраняли, пройти в него было легче
легкого.

На дороге, что вела на утесы, пост, конечно, стоял. Трое
солдат-новобранцев, сидели в кругу света от фонаря, да в карты играли. У
меня глаза на лоб полезли от такой беспечности. Тоже отпугивают, как в
порту?

Обошли мы их легко, по крутому, заросшему жимолостью склону. Дул
ровный бриз, кусты так шумели, что можно было и верхом, не таясь,
проехать. Вышли снова на дорогу -- хорошую, каменную, широкую. И тут
меня сомнение взяло. Пост -- это не дозор, собаки ему не положено.
Собаки по острову бегают. Это как раз понятно. А все же откуда такое
разгильдяйство, при тревоге-то, да у начальства под боком?.. Я снова
оставил Марка одного и прошел вперед.

Верно. Был и второй пост. Двое солдат с офицером -- в темноте блеснул
ствол пулевика. Полчаса я за ними наблюдал, уже и небо чуть светлеть
начало, пока не уверился, что и секрет обойти можно. Расслабились они
под утро, задремывать стали. Я вернулся за Марком, и мы тихо прокрались
мимо караула.

Сколько же времени? Часов пять утра, наверное. Еще часок нам
обеспечен -- хорошо, что небо тучами затянуто. А дальше все. Рассвет,
солдаты в казармы начнут возвращаться, так и возьмут нас.

-- Планёрная площадка за стеной, -- шепнул я Марку. -- Так сделаем...
глянем, есть ли что, да и будем искать ухоронку. Может, жратву удастся
своровать...

Марк меня и не слушал. Смотрел на развилку -- одна дорога к самому
форту вела, к казармам и комендантскому дому; другая к ровной площадке
на утесе, где планёры садились. Напряжен он был как струна. Долго так
пацану не выдержать.

Впрочем, и я не железный.

-- Давай попробуем, Ильмар, -- сказал он вполголоса. -- Клянусь, я
сумею планёр поднять.

-- А посадить сумеешь?

-- Должен.

Ничего я еще для себя не решил. Спрятаться в форту -- безумие, но
безумие правильное, самое подходящее для Скользкого Ильмара. А вот
довериться мальчишке, что грозится планёр в воздух поднять -- я столько
не выпью.

Но почему бы не поискать укрытие на планёрной площадке?

-- Идем.

Дальше постов совсем не было. Видно и впрямь, все в городе, раз такие
места не охраняют.

А в общем-то, чего планёры охранять? Кому они подвластны, кроме
летунов высокородных?

Площадка была велика, занимала почти столько же места, как и сам
форт. Да и труда в нее вложили немало -- камень стесали ровнее, чем
площадь перед графским дворцом. Идешь, ног не чуешь, как на льду. Только
в отличии ото льда подошвы не скользят, камень ровный, но шершавый. Эх,
сколько же каторжников здесь судьбу проклинали, киркой да ломом гранит
ковыряя, потом на карачках ползая, шлифуя и выравнивая?.. На краю
площадки, ближе к форту, высились несколько строений, мы обошли их
стороной.

А планёры и впрямь были. Целых три. Два поменьше, чехлами
брезентовыми укрытые, один большой, без чехла. Марк сразу потянул меня к
нему, и я послушно двинулся следом. Проснулось любопытство... даже если
помирать, так хоть погляжу на чудо из чудес, перед которым все на свете
меркнет.

Планёр казался птицей. Огромной птицей, расправившей крылья, да и
замершей устало, не решаясь взлететь. С каждым шагом меня брала робость.
Казалось, что исполинское тело сейчас дрогнет, повернет к нам острый
клюв кабины и разразится насмешливым клекотом. Я даже не заметил, что
шепчу молитву Искупителю, во всех грехах каюсь, да приношения обещаю.

А Марк шел вперед.

Лишь рядом с планёром я чуть успокоился. Живого в нем было не больше
чем в телеге. Крылья оказались из дерева, из тонких, решеткой
переплетенных планок, обтянутых плотной, глянцевой -- будто лаком
покрытой, материей. Все разукрашено большими яркими аквилами и иными
эмблемами. Впереди -- маленькая застекленная кабина. Высокий раздвоенный
хвост -- тоже из дерева и ткани, все это подрагивало на ветру и тонко,
жалобно стонало. Под кабиной была закреплена длинная труба, охваченная
серыми металлическими обручами. Планёр держали крепкие веревки, иначе он
давно бы укатился в пропасть на своих колесиках.

-- Дальний, -- сказал Марк. -- Дальний планёр. Вот как они узнали,
Ильмар. Говорил я тебе -- пошлют вслед нам планёр... повезло, наш
корабль его опередил.

-- Значит, ты Сестре люб, -- я чувствовал, что мне надо сказать
что-то правильное и лишенное мистики. Избавится от сказочных страхов
перед планёром.

Мальчишка уже лез в кабину. Я заглянул туда -- два деревянных
креслица, таких хлипких, не понять, как и держатся, перед передним --
рычаги, педали, тяги на тросах. На доске -- несколько циферблатов --
механические часы, вроде бы барометр, компас, да еще что-то. Стрелки и
цифры на приборах были покрыты фосфором и таинственно мерцали. Все
остеклено, только потолок из туго натянутой ткани, но тоже с окошечком в
деревянной раме.

Марк посидел миг в кресле, озираясь. Потом потянулся в Холод -- и дал
мне зажигалку.

-- Подсвети, Ильмар. Только осторожно, планёр горит как спичка.

Я стал светить. Зажигалка быстро нагрелась, серебро обжигало пальцы,
но я терпел. Марк внимательно разглядывал приборы.

-- Туши, -- наконец сказал он.

Он откинулся в кресле -- при его маленьком росте оно было даже
удобным. Вздохнул.

-- Можно попробовать. Не струсишь, Ильмар?

И до меня стало доходить -- мальчишка вполне серьезен. Он собирается
поднять планёр в воздух и улететь на материк.

Сестра, вразуми дурака! Отсюда -- до материка! Над морем! Такое не
всякому летуну под силу!

-- Когда штаны будешь сушить, спроси, не струсил ли я!

Ну кто меня за язык тянет! Дать Марку по шее, да и пойти на поиски
укрытия!

-- Тогда посвети еще.

Я послушался, хоть зажигалка еще и не остыла. Марк между тем запустил
руку под кресло. Поискал там, покачал головой. Перегнулся назад, обшарил
второе кресло. Посмотрел под доской с циферблатами -- я послушно вел
зажигалку вслед за его лицом.

-- Карт нет, -- тихо сказал Марк. -- Беда. Карт нет, и...

Он уставился на приборную доску. Я проследил его взгляд. Циферблаты,
рычажки... Круглая дырка, из которой торчали два стальных штыря.

-- И запала нет... -- устало добавил Марк.

-- Не полетим?

-- До материка не долетим.

-- Ну так пошли, живо!

-- Подожди.

Марк выскользнул из кабины. Безнадежно глянул на другие планёры,
покачал головой. Потом его взгляд вновь обрел твердость.

-- Летун нужен. Ильмар, пошли.

Летун?

Это мне понравилось.

Нет, Марку веры нет, не может он планёром управлять. А вот если
настоящему летуну нож к горлу приставить, да потребовать крепко...