почувствовали их смерть и дали знать остальным.
Очень, очень, очень осторожный, способный месяцами обходиться без человеческой
крови - и только поэтому, наверное, доживший до своих лет. Ему, пожалуй, можно
доверять.
точно, где находится гнездо. Самое большее, чего удалось добиться, - это в
Пятиречье.
можно обнаружить.
это совершенно неисполнимо.
у него нашлись толковые советчики. Если они в Пятиречье и мои лазутчики ничего
о них не знают - значит, они под прикрытием заклятья забвения. А его я не
распознаю при всем желании, после того что мы с тобой сделали, - он
выразительно потряс левой рукой, на которой свила гнездо отвратительная и
чужая фиолетовая тварь.
до утра провозятся. Мы выступаем немедленно. Придется ехать всю ночь.
волшебник, запахиваясь в плащ и делая шаг к порогу.
оказавшись в Пятиречье? Заклятье забвения ему не обнаружить, сколько ни бейся.
Искать разоренное гнездо? На это уйдут месяцы, которых у него нет. Самолично
обшаривать все до единого селения и деревушки? Вздор, как он мог даже
помыслить о такой глупости. Но тогда что же? Что? Что?!
все собственные сильные стороны и все слабости врага. Нельзя было ни
переоценить себя, ни недооценить неприятеля - потому что на вторую попытку
времени уже не останется. Он не имеет выбора. Неудачи не должно быть. Его вина
настолько огромна, что ее не искупить уже ничем, кроме удачи.
вампиром и смогли вновь выбраться в Эвиал. Теперь предстояло иметь дело с
последствиями своей первой победы.
точным, - но вторая предусматривала капитуляцию либо перед Ордосом, либо перед
Волшебным Двором, а на это у него никогда не хватило бы мужества. Он готов был
смотреть в лицо своей судьбе, пусть даже самой страшной, - но он точно знал,
что скорее даст разорвать себя на части каким-нибудь чудищам, чем окажется в
казематах Инквизиции, упорно и упрямо разыскивавшей его по всему Эвиалу уже
который год.
поистине небывалого. Он вскрывал старые кладбища и создавал армии скелетов и
зомби, бросая их в бой против порождений своего врага. Он не колеблясь убивал
людей, если дело требовало их смерти. Он давно уже приговорил самого себя и
потому не испытывал ни страха, ни сомнений. Но оказаться в руках Инквизиции -
нет, это было выше его сил.
вообще может прийти ему в голову? Или - он поежился, вспомнив о проклюнувшемся
на руке фиолетовом бутоне, - это означает, что от человека во мне осталась
только личина?
велика. Непомерно велика. И время, отпущенное ему, время, пока он еще мог
сопротивляться, неумолимо истекало.
достичь цели.
что делать, если цель не только что оправдывает, но просто диктует средства?
до конца, какова б ни оказалась цена.
снеговые тучи, словно победоносное войско, взобравшееся на стены вражьей
крепости, перевалили через Зубьи горы и устремились вниз, щедро заваливая все
вокруг сухим хрустким снегом. Нежданно-негаданно ударили морозы, каких тут не
помнили уже много-много лет. Люди доставали с самого дна сундуков негнущиеся
плотные тулупы. Одно было хорошо - снег закрыл перевалы, а это означало, что
всякая окопавшаяся за хребтом нечисть не полезет на юг до самой весны. Всяким
там гоблинам и ограм предстояло мерзнуть в своих логовах - и нельзя сказать,
что в Пятиречье кто-либо сожалел об этом обстоятельстве. Конечно, холода - не
слишком приятно, но лучше уж холода, чем жар от полыхающих домов.
сильно.
мастера, так и не пожелавшего уходить с насиженных мест. Короткий зимний день
только-только разгорелся, а он, не жалея своего мохнатого пони, проскакал
через Тупик, размахивая треухом и вопя во всю мочь:
скатился с седла возле дома Зомзира, старосты Тупика. Отчаянно заколотил в
дверь - кулаками и ногами.
и в лесу объявились, значить. К Глущобе идуть. Народишко тамошний тикать
собралиси.
сбежавшейся к тому времени толпы.
и пруть, значить, ровно река текеть.
торговых и земледельческих, он мало что понимал в военных. Вот и сейчас - он
бестолково топтался на крыльце, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на
берег рыба.