Огон явно не хотел говорить подробнее; и, похоже, никто из его отряда не понял, что он имел в виду, обмолвившись "точнее...". Никто, кроме Фолко и его друзей-гномов.
- Небось почуяли Талисман, - недобро хмурясь, промолвил Малыш, когда вечером того же дня они остались втроем возле угасающего костра;
Талисманом они, не сговариваясь, окрестили то, что держал в руке Отон, когда ему удалось остановить уже готовых к нападению хеггов. - Почуяли Талисман и хотят использовать против наших!
- Знать бы, что это за штука! - задумчиво проронил Торин. - И кто его сработал! Мне почему-то кажется, что Вождь, но я могу и ошибиться. Вдруг это дело рук какого-нибудь мага или мудреца?
- Символы Власти так просто в чужие руки на отдаются, - возразил Фолко.
- Будь кто-нибудь кроме Олмера способен создавать такие талисманы, он бы уж точно не отдавал их ему, а постарался бы занять его место. Тем более что Сила эта явно не светлая. Нет, кроме Олмера, эту штуковину сработать некому. Но прежде чем что-то во что-либо вкладывать, надо это что-то откуда-то взять... Интересно - на что еще способен этот Талисман? Эх, Радагаст, Радагаст! Давненько мы от тебя ничего не слыхали...
- Сделать мы пока все равно ничего не можем, остается только ждать, - уныло протянул Малыш, и они, переглянувшись, сделали единственно возможное - отправились спать.
Ночью Фолко долго и тщетно пытался вызвать Олорина. Однако его мысленному взору открывалась лишь гулкая, звенящая бездна, на самом краю которой балансировало его сознание, в любой миг готовое сорваться с гибельного обрыва... Загадки оставались неразрешенными.
Тем временем отряд Отона присоединился к немалому числом войску хеггов, что направлялось к восточному краю своих гор, где Черные Гномы, по словам Отона, соорудили что-то вроде крепости. При этом предводитель отряда весьма выразительно глянул на Торина и Малыша; однако последний прикрылся своей обычной безмятежной улыбкой, Торин же хранил бесстрастное молчание.
На расспросы соседей по строю гномы говорили, что в их местах о роде Черных давным-давно забыли, сохранилось лишь предание, что они ушли в самую глубокую глубь.
Отон тем временем отправил куда-то еще одного улага; крылатая ящерица, взмыв над лагерем, понеслась, набирая высоту, куда-то на юго-восток.
Однако до твердыни Черных Гномов они так и не дошли. Ночью в становище хеггов внезапно поднялась непонятная тревога, мрак огласили горестные крики и стенания; Отон, едва успев опоясаться мечом, ринулся выяснять в чем дело, а вернувшись спустя краткое время, коротко объявил: на их селения напала Ночная Хозяйка. Говорят, явилась самолично. Это сама Смерть! - Лицо его было серым, голос дрожал, на беспрестанно отираемом лбу блестел пот.
Они повернули на юг. Полки хеггов шли в молчании, да и в отряде Отона бодрости заметно поубавилось. Ночная Хозяйка вела с собой многочисленные рати.
По вечерам от костра к костру полетело недоброе перешептывание.
- Идем на верную смерть! Отон, этот выживший из ума Отон, неужто он хочет положить нас всех?! Да и положит, чтобы только заслужить честь у Вождя!
- Да что ты, Вождь такого ему не простит!
- А кто его знает? Помнишь, что Берель насчет Хозяйки говорил? Нет, надо уносить отсюда ноги, пока живы - сотней армию не одолеть.
Отон слышал это, его плечи горбились, однако он молчал.
А Фолко и гномы были озабочены те дни лишь одним - как проникнуть в тайну Талисмана? Предстоящая встреча с Хозяйкой их мало страшила. В конце концов, они не давали никаких клятв Вождю... В любой момент можно было уйти, разыскать где-нибудь разведчиков или эльфов; а в бою, если не лезть вперед, всегда спасут мифрильные доспехи. Но Талисман, Талисман! До него добраться проще, чем до тайны силы Олмера; но он - часть ее, и наложить на него руку надо немедленно! Они должны узнать, что это такое!
А Гэндальф по-прежнему не появлялся, хотя хоббиту, как на заказ, снились мягкие, спокойные и прекрасные сны, где не было места войнам, крови и пожарам, где его дух отдыхал, наслаждаясь блаженным покоем...
Был ненастный сентябрьский вечер, когда, оставив позади горные теснины, большая часть войска хеггов вышла на равнину, простирающуюся далеко на восток. Низкие тучи предвещали грозу, вокруг лежала пустынная и негостеприимная местность, складки, всхолмья с кое-где видневшимися жидкими рощицами. И там, впереди, в сгущающейся темноте, необычно рано для войскового лагеря горели сотни рыжих огней, сотни ни от кого не скрываемых костров. То были ополчения племен, подвластных Ночной Хозяйке. Воеводы хеггов спешили выстроить своих, и Фолко подивился: зачем вообще было вылезать из спасительных гор, из-под защиты верных скал, где хегги, наверное, были бы непобедимы?
Ни та, ни другая стороны не скрывались. Закат охватил полнеба, и в его как нельзя лучше соответствующих мрачному времени перед самой битвой багряных лучах полк за полком выходил на поле; рати выстраивались друг против друга.
Отон, которого эти дни за глаза называли "безумцем", но бояться стали заметно сильнее - после случая с Талисманом, - сжал свою дружину в плотный кулак. С военного совета он вернулся мрачнее тучи, велел всем тотчас же вооружиться, не оставляя ничего в лагере.
Сотня Отона была поставлена на правом крыле войска хеггов, на самом краю; мало-помалу сгущались сумерки, и вдруг в стане хозяев горной страны грянули уже знакомые хоббиту боевые рога; правое крыло качнулось и двинулось вперед, наставив копья прямо на смутно темнеющий шагах в полутораста строй врагов. Рыхлый строй хеггов мало чем напоминал непоколебимый хирд, однако у их противников строя и вовсе не оказалось - толпа легковооруженных воинов, большинство с луками, пращами, легкими копьями; Фолко почти не видел щитов и уж совсем не замечал шлемов.
Дружина Отона ехала шагом, не вырываясь вперед; и лишь когда над их головами свистнули первые стрелы, Отон неожиданно приказал остановиться.
Часть дружины спешилась; хазги и истерлинги остались в седлах. А затем, плотно составив щиты, прикрывшись с боков пешими воинами хеггов и четырьмя десятками своих конных, Отон повел отряд вперед, прямо на неровную линию слуг Ночной Хозяйки.
Фолко шагал как во сне. Сперва он попал во второй ряд, но шедшего перед ним ангмарца нашла случайная стрела, тот осел с булькающим хрипом, и хоббит оказался впереди, между двумя здоровенными орками; он кое-как приладил свой небольшой щит так, чтобы дыра в строю вышла бы не слишком большой, и попытался понять, что же происходит вокруг.
А хегги, собрав лучших своих бойцов вокруг отряда Отона, шаг за шагом теснили противостоящих им, все глубже врезаясь в их ряды. Что делалось в середине и слева, Фолко понять не мог, похоже было, что там лишь сдерживали напор врага; их удар должен был стать решающим.
Однако быстрые стрелки даже не пытались грудью встретить напор бронированной дружины Отона. С хеггами они все же дерзали сцепляться, здесь же они лишь отбегали назад и не жалели стрел.
Коротко звякнув о закрывающую лицо хоббита мифрильную маску, сломалась увесистая стрела; Фолко пошатнулся, едва не упав. Другая клюнула его в плечо; третью отразили поножи. Над ухом безостановочно щелкали арбалеты ангмарцев; страшные луки хазгов сеяли опустошение в рядах армии Ночной Хозяйки; все глубже и глубже проникали они, и вот - противник перед ним не выдержал, бросая свое нехитрое оружие, воины врага обратились в бегство; перед дружиной Отона открылось пустое пространство - лучники неприятеля побежал-и почему-то не назад, а куда-то вбок, подставляя себя под копья хеггов, идущих по правую руку от Отона; повелительно закричал сам Отон, поворачивая своих и ближних хеггов влево, в середину, где вовсю кипел бой, куда более упорный, чем здесь, - однако в этот миг в лица им повеяло леденящим, промозглым и затхлым ветром, несущим запах тления и смерти; хегги с визгом стали десятками валиться навзничь и в ужасе отползать назад; кинулись врассыпную и немногие воины из числа слуг Хозяйки, еще мелькавшие где-то поблизости; отряд Отона замер, точно с разгону налетев на стену.
Послышалось глухое отдаленное завывание, полное яростной тоски и смертельной злобы, рожденной этой тоской; ледяной ветер жег глаза, врываясь в узкие прорези шлемов; руки сами собой разжимались, отказываясь держать оружие; глаза, точно завороженные, следили за каким-то неразличимым, смутным шевелением, неясным колыханием в сгустившемся впереди сумраке; оттуда, из этого сумрака, на них надвигалось нечто, о чем уже давным-давно позабыли в тех краях, откуда вели род воины Отона; Сила эта давным-давно не являла себя ни в солнечных степях Истланда, ни в хмуром и туманном Ангмаре, ни даже в далеких владениях хазгов; вот мелькнул мертвенно-желтый проблеск - словно два тусклых фонаря замигали впереди; крик умер на губах хоббита, но рука его судорожно шарила за спиной, шарила и никак не могла вырвать из налучья заветный лук и последнюю надежду - эльфийскую стрелу. Вот во мгле замаячили смутные очертания огромной фигуры, напоминающей человеческую; два желтых огня были мертвенным свечением ужасных зрачков. Постепенно из темноты проявлялись контуры - что-то сотканное из еще более непроницаемого мрака, многосуставное, изломанное, с непомерно длинными конечностями...
Оно приближалось. Яростный вой не затихал ни на миг, перекрыв все раздававшиеся доселе вокруг звуки; ледяной ветер, казалось, начисто смел и хеггов, и их противников; Фолко представилось, что дружина Отона брошена одна-одинешенька не только на этом поле, но и во всем мире, что от Средиземья не осталось ничего, кроме тусклой равнины да ворочающейся впереди них кошмарной Силы, явившейся из непонятных и темных мест. В отчаянии Фолко закричал - ужас, первобытный и необозримый, затопил его, дойдя до самых сокровенных уголков памяти, не оставив ни силы, ни воли, ни даже мысли о сопротивлении.
И все же он не повернул назад и не бросился удирать без оглядки, забыв обо всем. Не замечая заливающего глаза пота, не слыша собственного тонкого крика, визгливого от непереносимого страха, он все-таки удержался в строю.
Перед его глазами на краткий миг мелькнуло "прекрасное видение расстающегося с обременительным существованием Синего Цветка, который он увидел некогда в далеких отрогах Туманных Гор. И стало чуть легче, хотя он сам далеко не сразу понял, почему так случилось. Глаза его не в силах были оторваться от теперь уже хорошо видной фигуры Ночной Хозяйки, медленно надвигающейся на начавший пятиться шаг за шагом отряд Отона.
И тут до сознания хоббита внезапно донесся совершенно бешеный голос Отона. Тот стоял перед строем, спиной к опасности, высоко воздев над головой свой меч; лицо его, белое, безжизненное, с полными безумной ярости Глазами, заставило отряд приостановиться. Еще не разобрав слов Отона, хоббит понял, что тот приказывает стрелять; руки Фолко, помимо его воли, сумели наконец вынуть лук и наложить на тетиву, давно ждавшую этого момента, длинную тисовую стрелу. Справа и слева от него подняли арбалеты ангмарцы; у Фолко не было ни мысли, ни сил оглядываться, но, сделай он так, на лицах дружинников он прочел бы свирепую решимость сражаться до конца; вряд ли кто помнил в те секунды о чем-либо, кроме надвигающейся смерти; сражаться нужно было во имя единственной достойной этого цели - спасения собственной жизни.
Стрелы сорвались. Прицел было брать легко: тощая, составленная словно из одних костей фигура Ночной Хозяйки была уже неподалеку, однако тут произошло неожиданное. Со злобным то ли свистом, то ли шипением тень выбросила вперед нечто вроде длинной, с многими суставами руки, и до слуха потрясенных дружинников Отона донесся сухой звук ударов их стрел в неподатливую кость. Бессильные стрелы валились на землю, а тварь продолжала приближаться... второй, третий залп - бесполезно! Отряд вновь попятился, кое-кто, потеряв голову, с отчаяния выставил вперед бесполезное и бессильное уже копье. Отон, где Отон?! Почему не командует отход, мы же сейчас останемся здесь!!!
Клочья мрака, точно обрывки старого, ветхого плаща окутывали бесплотный костяк; мутные желтые огни глаз жадно шарили по рядам сжавшегося отряда Отона. Взбесившись от страха, понесли несколько истерлингских лошадей, сбрасывая в пыль наездников; хазги лучше управлялись со своими скакунами, но и их кони дико храпели и не повиновались приказам, хазги не могли оказать своим никакой помощи.
Фолко перестал тратить понапрасну стрелы. Точно завороженный, перестав чувствовать даже режущий лицо ветер, следил он, как, угрожающе раскачиваясь, протянулась к отряду длинная рука, за ней вторая.
И тут словно молния разорвала мрак, мысли пробились сквозь тенета страха - Фолко увидел, что вторая рука Хозяйки оканчивалась не кистью с длинными извивающимися пальцами, способными гнуться, похоже, во всех направлениях, а тупым уродливым обрубком!
И сразу перед глазами встала давным-давно, с самого детства, известная история - хоббиты Четверки в Могильниках; удар Фродо, перерубивший руку Умертвия, тянущуюся к мечу, лежащему поперек горла трех его друзей. И его собственные чувства наконец тоже смогли дать ему правильный ответ: он вспомнил свой первый бой, бой с неведомыми серыми тенями среди Обманных Камней; но те тени были бессильны, а здесь... Здесь им противостояло Нечто, когда-то изгнанное с Запада непререкаемой волей Тома Бомбадила и нашедшее приют здесь, в дальних краях, куда не могла дотянуться рука Безотчего Отца Заповедных Земель. И, изгнанное. Оно превратилось в Ночную Хозяйку.
С отчаянным, безумным воплем, вскинув копье, один из ангмарцев бросился прямо на Хозяйку, очевидно, потеряв голову от ужаса. Отон не успел удержать его, человек оказался прямо перед Умертвием, вскинув оружие...
Громыхнув, выдохнув и протянув к нему костлявую длань, Хозяйка на миг замедлила шаги - но лишь для того, чтобы тягуче и гнусаво издать несколько звуков, произнести какие-то неимоверно древние слова черного заклинания, - и человек рухнул, медленно повернувшись лицом к дружинникам и заваливаясь на бок. Это его падение было еще более ужасным, потому что все увидели, как из его широко открытого рта медленно, не правдоподобно медленно выплеснулась темно-багровая волна дымящейся на вечерней прохладе теплой крови.
Дружинник упал, и Хозяйка не торопясь двинулась дальше. Фолко понял, что порог, до которого отряд мог сопротивляться, перейден; еще миг - и все бросятся врассыпную; и он закричал, собрав последние силы, продолжающему отходить Отону:
- Талисман! Талисман! Отон, достань то, что дал тебе Вождь! Ну же!
Иначе не остановить!
Взгляд Отона, брошенный им на хоббита, был взглядом человека, одной ногой уже стоящего в могиле и уже почти ничего не видящего и не понимающего из происходящего вокруг. Однако смысл сказанного дошел до него, и - хвала неведомо кому, светлым или черным силам! - он перебросил меч в левую руку, а правой достал из-за пояса Талисман.
Это было Кольцо, скованное из тускло-желтого металла; оно не лучилось, в нем не скрывалось и тайного внутреннего огня - однако Фолко вновь ощутил напор той скрытой в Кольце силы, что вынудила хеггов остановиться и признать власть Вождя.
И одновременно с поднявшим руку Отоном Хозяйка нанесла свой удар - в шит хоббита словно врезалось тяжелое бревно, каким ломают ворота крепости.
Рука Умертвия тянулась, тянулась к ним, рассыпавшимся, разметанным; на ногах не удержался никто, даже могучий Торин; один лишь Отон продолжал стоять, и - странное дело! - он вдруг стал подобен обликом самому Умертвию. Кольцо облачило его в темный призрачный плащ, истончило тело; теперь перед духом Могильников стоял равный или, по крайней мере, наделенный силой из того же источника. Откровение это накрепко запало в память хоббиту.
Да, они были родственниками - Умертвие и сотворивший это Кольцо.
Родственниками не кровными, но по источнику Силы, сотворившей их такими, какие они есть.
Отон крикнул, точнее - воззвал, и клич его заставил кровь хоббита вновь обледенеть в жилах. Как мог человек издать подобное?! Это был голос не человека - духа, призрака, призрака ужасного и злобного. И Фолко вспомнилось самое начало его приключений, та мирная ночь, когда они с Торином сидели в покойной комнате Бренди-Холла, рассуждая о тревогах этого мира; и тот не то зов, не то вой, огласивший окрестности тихой Косой Горы...
Может, существовали и еще какие-то силы, но о них хоббиту в тот миг не вспомнилось - а Девятеро вновь овладели его помыслами. Да и Отон стал куда как похож на одного из Призраков Кольца, судя по затверженным наизусть описаниям из Красной Книги.
И Хозяйка вняла обращенным к ней словам, произнесенным на мертвом языке Черной Речи, когда-то измысленной Сауроном для своих нужд; в записках Бильбо и Фродо сохранились образцы, Фолко не мог ошибиться; но знал ли Отон эту Речь, или эти слова ему подсказало Кольцо?!
Слегка покачиваясь в высоко вскинутой руке Отона, Кольцо по-прежнему извергало из себя давящий мутный поток, омрачающий сознание, но в то же время облегчающий бремя страха перед Умертвием. Подземный Дух вдруг тоже произнес нечто в ответ - угрюмое и унылое ворчание, однако уже лишенное ярости и жажды крови. Отон - точнее, не Отон, а некто, сейчас говорящий его устами, - что-то резко скомандовал. Хозяйка тоскливо взвыла - но то была вовсе не тоска, напротив - злорадная, изуверская, несдерживаемая радость, если только испытываемое ею хотя бы с натяжкой можно было назвать радостью. Хозяйка медленно склонилась перед Отоном; все замерли, глядя на это чудовищное зрелище. А потом она выпрямилась и стала постепенно таять, растворяясь в сгустившемся ночном сумраке. Стылая мгла взвихрилась на том месте, где она только что стояла; взвихрилась и опала, и вот уже ошеломленную дружину Отона окружала лишь темнота. Сам Отон, так и не склонившийся перед Хозяйкой, после ее исчезновения все же не выдержал, тяжело упал на одно колено, а потом завалился на бок; несколько минут никто не мог приблизиться к нему, и этим успел воспользоваться Фолко.
Преодолевая головокружение, слабость и подступившую тошноту, он подполз к неподвижно распростертому предводителю.
Мрак уже выпустил из своих цепких объятий бесчувственного человека, лишь лицо Отона казалось лицом мертвеца - костистое, туго обтянутое смутно белевшей в темноте кожей. Левая рука все еще сжимала меч, правая, неестественно вывернутая, накрыла скрюченными пальцами Талисман.
Хоббит сорвал с пояса флягу, брызнул водой в лицо Отона, поспешно поднес горлышко к раскрывшимся с тяжелым вздохом губам. Глоток, другой - крупный кадык заходил под кожей, - и Отон сел, плохо видя окружающее, но правая рука его уже прятала куда-то за пазуху Кольцо.
- А ты, оказывается, много знаешь, половинчик, - хрипло выдавил из себя Отон. - Не зря тебя Вождь к себе кличет...
Предводитель отряда глядел на Фолко с пробившимся сквозь ужас и тьму нескрываемым удивлением, но с удивлением обычным, человеческим, не потусторонним.
- Не так много, - скромно ответил хоббит, сделав вид, что не понял последней фразы. - Я опознал это чудище по обрубленной руке - оно известно у нас в Хоббитании.
- Откуда ты узнал о даре Вождя? - в упор спросил Отон, и голос его не предвещал ничего хорошего.
- Тут и узнавать нечего, - пожал плечами Фолко, придавая лицу самое честное выражение, на какое только он способен. - В горах ты показал хеггам некий знак. Они подчинились. Этот дух - Ночная Хозяйка по-местному - когда-то была заодно с хеггами против общего врага. Что отсюда следует?
- Что голова у тебя варит! - пробормотал Отон. - Или что врешь ты на редкость складно... Однако вижу я, что это дело не по мне. Но Вождю я должен буду рассказать все! Сам тогда перед ним отвечать будешь...
- А Вождь и в самом деле так сильно желал видеть меня? - как ни в чем не бывало спросил хоббит.
- Сильно, и теперь я вижу, что не зря, - повторил Отон, уже отрываясь от разговора и оглядывая поле в поисках своих и чужих.
- Отон, но как же ты ее остановил?
- Как остановил? - Отон нахмурился, снял шлем, вытер покрытый обильной испариной лоб. - Как остановил? Да я, собственно, даже и не останавливал... Вождь сказал: если будет очень трудно - может, поможет это, и дал... Кольцо. А что с ним делать, как, куда - ни полслова...
Спасибо тебе, половинчик, у меня, признаться, такого и в мыслях не было - показать этому... этой... короче, достать Кольцо. Да, не простое оно, видать, куда как не простое, - задумчиво окончил Отон, и лицо его вновь странно изменилось - словно он смотрел куда-то вдаль на видимые одному ему ворота, - а руки его наконец сжимали долгожданный ключ: глаза сузились, налет горделивой презрительности лег на его распрямившиеся плечи, твердо очертился подбородок...
Он что-то решил про себя - или, по крайней мере, встал на дорогу к ответу.
Больше хоббиту узнать ничего не удалось. Перед ним был прежний Отон - командир отряда, посланный с особым заданием в дальний поход, и от него одного зависела жизнь и смерть отданных в его распоряжение слуг Вождя.
Кольцо скрылось в складках широкого пояса, надетого поверх кольчуги; он поднялся на ноги и звучно рявкнул на все окрестности, приказывая собраться и выстроиться. Мгновение хоббит смотрел снизу вверх на гордо приосанившегося человека, а потом молча пошел к своему месту в строю.
Глава 10
ЧЕРНЫЕ ГНОМЫ
Как дым, как морок, растаяла Ночная Хозяйка; как сквозь землю провалились ее многочисленные рати. Понемногу тянулись назад, к полю боя, хегги; теперь Отон говорил с ними совсем по-другому. Теперь он уже не просил - он повелевал, и его приказы выполнялись без задержек. Очередной улаг отправился с донесением, а отряд Отона, почти не уменьшившийся в числе, продолжал путь - теперь уже к твердыне Черных Гномов.
Из подслушанных разговоров Фолко сумел выяснить, где находится эта крепость; он тайком посмотрел на свою карту - оплот подземного народа лежал неподалеку от места встречи с Ночной Хозяйкой, однако дружины хеггов на пути к нему далеко отклонялись на запад, за добрый десяток лиг обходя места, которые на плане хоббита покрывал серый цвет. В области старых духов они вступать не дерзнули.
Гномы и Фолко на время оставили споры о том, что делать дальше. Кольцо Вождя! Кольцо, заставившее склониться перед его носителем само Умертвие!
Умертвие признало знак своего хозяина. Когда-то они были частью Великой Тени, сотканной Первым Великим Врагом; потом их принял под свою руку Саурон; потом они ослабли, лишенные после падения обоих своих повелителей необходимого притока силы - и вот Поклоняющиеся Могильникам, принявшие сторону Олмера, будят призраков, что дремали в Поле Обманных Камней, а Ночная Хозяйка видит в подъятом кольце известие о возвращении Хозяина.
- Олмер - это новое воплощение Саурона, - решил наконец произнести роковые слова хоббит. - Но только как он им стал? Где его уязвимое место?
У повелителя Барад-Дура такое место было - Кольцо Всевластия, с его уничтожением пал и он сам.
- Надо захватить Талисман. - Темное пламя билось в глазах Торина. - Мешкать больше нельзя. Надо захватить - а потом сразу на юго-запад, к Роковой Горе. Я слыхал, что она если уснула, то не беспробудным сном.
- Ну ты хватил! - усомнился в словах хоббита Малыш. - Саурон пал и вряд ли может так вот запросто вернуться.
- Откуда нам знать? - в свою очередь возразил Фолко. - Может, конечно, Олмер - это и не сам Гортаур... не знаю, только вот сила его - она, считай, Сауроновской природы.
- Но он был человеком, это точно, - мрачно проронил Торин, грызя от волнения ноготь. - Я помню его Злым Стрелком... Это был человек.
- Опять мы крутим круг без точила, - вздохнул Малыш. - Наверняка все равно не скажешь. Может, человек, может, кто другой. Что это меняет для нас?
- Если Олмер - человек, только получивший откуда-то силу, - нетерпеливо стал втолковывать с видом знатока Торин, - значит, его можно убить. Если это - то, что мы видим, - есть всего лишь телесная форма великого и могучего Духа, незнаемыми путями одолевшего Стражу Эарендила и проникшего обратно в Арду из-за стен Мира, тогда нужно оставить попытки покончить с ним самим и начинать рубить сплетаемые им тенета Тьмы - вот как Отон и его Кольцо например. Низвержение таких, как Гортаур - не наших рук дело. Здесь нужны эльфы, а еще лучше - Майар. Смертные же могут лишь держаться до прихода подмоги из-за Черты.
- И все-таки нужно попытаться, - упрямо нагнул голову Маленький Гном. - Это будет самый верный способ все узнать. Посмотрим, как ему понравится эльфийская стрела в горле!
- А что делать с Отоном и его Талисманом? - спросил Торин. - Это лишнее доказательство, что у Олмера - сила не от мира сего!
- Но телесную оболочку Гортаура повергли Элендил с Гил-Гэладом без помощи Валинора, - заметил Малыш.
- Вот-вот. Потомок Первого Короля Нолдора и отмеченный особым благоволением великого Манве Сулимо предводитель Верных Нуменора! Нечего сказать, куда как послабже нас с тобой!
- Хватит спорить! - поморщился Фолко. - Дух, человек, Саурон, Олмер - за этим мы и идем. Но есть ведь силы и помимо Валинора - великий Орлангур, например, Серединное Княжество, Черные Гномы...
- Черные Гномы - это да... - протянул Торин. - Если они поднимутся - спасения нет. Неужто Отон ввяжется в войну с ними? Почему не остановит этих хеггов? Это может дорого обойтись Вождю.
- Ну а что делать нам? Неужто лезть вместе с этими на приступ? Их же всех перебьют! - взволновался Малыш.
- А если ты не пойдешь вместе со всеми, перебьют всех нас! - отрезал Торин. - И идти нельзя, и не идти - тоже нельзя. Что же делать, вразуми меня, Дьюрин? Может, бежать, пока не поздно?
- Вряд ли мы выберемся живыми из принадлежащих хеггам гор, - покачал головою Фолко.
- А если сдаться Черным Гномам? - предложил Малыш. - Свои как-никак.
Помогут в случае чего.
- А как добираться потом до Дома Высокого? - заметил Торин.
- Так ведь Отон же сам говорил, что в его окрестностях можно встретить Черных Гномов! Под землей и пройдем...
- Нельзя нам ни на кого надеяться, - вздохнул Торин. - Сказано же было:
"Бойся Севера, слушай Запад, не верь Востоку и не жди Юга!" Восток - он сам по себе, по-моему.
- Но к Дому Высокого-то нам попасть все равно надо?
- Надо! И все, что можно сейчас сделать - это уговорить Отона отказаться идти против Черных Гномов, как бы глупо это ни звучало.
- Попробуй уговори такого, - проворчал хоббит. - По-моему, он уже вкусил от Силы Кольца! Он не преминет испытать ее еще на ком-нибудь.
Клянусь бородой Дьюрина, Олмер, похоже, взялся за сотворение своих собственных Назгулов! И тут и там - Кольцо, дарующее Силу...
Торин уже открыл рот, чтобы возразить хоббиту, как их спор прервало появление здоровенного темнолицего орка.
- Эй! Почтенные, - это слово далось ему с явным трудом; застарелая вражда с гномами не могла исчезнуть в одночасье, - вас зовет капитан. Да не мешкайте, он велел вам торопиться! Идите за мной!
Обменявшись быстрыми тревожно-недоуменными взглядами, друзья поднялись.
Орк уже повернулся к ним спиной и заспешил в темноту; пользуясь этим, Торин и Малыш не преминули вооружиться до зубов.
Шагая по затихающему лагерю, Фолко машинально нащупывал рукоять клинка Отрины - однако тот был холоден, и хоббит мог рассчитывать на то, что непосредственной опасности пока нет.
Орк привел их к палатке Отона, высокой, так что в ней можно было стоять. Вокруг стояла молчаливая стража - все поголовно орки, отметил про себя хоббит, у коновязи на подошедших злобно покосился боевой конь Отона.
Орк, посланный за ними, исчез за занавесями; спустя мгновение из палатки донесся зычный голос предводителя отряда, разрешающий гномам и половинчику войти.
За друзьями мягко упало тяжелое входное покрывало; Отон сидел за невысоким походным столом, склонившись над пожелтелой картой. Горела свеча, воткнутая в закапанный воском корявый древесный корень, на столбах висело оружие - пять или шесть кривых военных мечей, палица, топор, копье.
Отон поднял на вошедших тяжелый взгляд. Его глаза казались красными, словно от долгой бессонницы, лицо заметно осунулось, пожелтело... Он выглядел как после тяжелой хвори.
- Садитесь, - медленно приподняв руку, указал он на длинный сундук. - Садитесь и отвечайте правдиво! Мне нужно знать - кто эти Черные Гномы.
Говорите все, что знаете! От этого зависит жизнь нашего отряда, ваши жизни, но, что куда главнее - дело Вождя... Хегги толкуют что-то об их крепости - нам нужно ее брать, и теперь я хочу узнать все, что вы знаете об этом племени, о том, какое у них оружие, как они сражаются и все прочее. Говорите!
Торин откашлялся.
- Позволено ли будет мне сказать то, что я сейчас думаю?
- Ну что еще такое?
- То, что я скажу, что скажем мы, вряд ли понравится капитану Отону.
Черные Гномы сильнее всех прочих колен Детей Ауле, вместе взятых. Их число никогда не было особенно велико - однако они очень крепко сбиты, каждый из них куда сильнее, скажем, меня. И уйдя в самые глубинные недра, они плавят сталь на Первородном Огне, отчего ни один из наших мастеров не может сравниться с ними. Не знаю, найдется ли в отряде рука, способная пробить сработанную ими броню. Штурмовать их твердыню - безумие. Такие крепости не берутся горсткой в сотню воинов. А хегги только понапрасну погибнут, если сунутся на их бастионы.
- А самое главное, - подхватил хоббит, - вряд ли на Черных Гномов подействует Талисман Вождя. - Отон дернулся, однако Фолко бестрепетно продолжал, сжимая под плащом рукоять клинка Отрины:
- Гномы вообще невероятно кряжистый народ, перед ними оказались бессильны даже Семь Колец Власти, сработанные... понятно кем. Талисман не подействует на них, и, более того, они лишь разъярятся, узнав ту силу, с которой не раз схватывались в прошлом. Лучше всего оставить их в покое, иначе дело Вождя, дело, ради которого мы посланы, действительно не будет исполнено.
- Ты говоришь складно, - мрачно усмехнулся Отон. - Понятно - вы пытаетесь отговорить меня - то ли из-за того, что они все же сородичи вам, то ли еще отчего-то... Но меня это не интересует! Я спросил у вас - как взять их крепость!
- Мы сказали, что могли, - осторожно, но твердо сказал Торин.
- Хорошо! А если вы двое стучитесь к ним в ворота, называете себя, вам открывают - и тут-то вы рубите стражу, а весь отряд из засады атакует вслед?
- Никто не знает, по силам ли будет нам перебить охрану, - возразил Малыш.
Отон вновь усмехнулся - и усмешка его не предвещала ничего доброго. На скулах взбухли желваки.
- Дело Вождя означает повиновение приказу, - проговорил он. - Если надо взять крепость, то я должен испробовать все способы, не так ли? И что в таком случае значат сомнения в том, сумеете ли вы справиться с охраной?
Ваша задача - лишь ввязаться в драку, не дать им захлопнуть створки! А дальше вас поддержат.
- Мы повинуемся приказу, - гася нервные искорки в глазах, ответил Торин, - но просим лишь об одном - когда мы будем у цели, обдумать все еще раз.
- Я не премину воспользоваться вашим советом, - надменно бросил Отон, отворачиваясь от них и давая понять, что разговор окончен.
Переглянувшись, друзья двинулись к выходу, однако их внезапно остановил властный голос Отона, приказывающего хоббиту задержаться. Замешкались было и гномы, однако откуда ни возьмись появившиеся орки довольно бесцеремонно выпроводили их наружу.
- Похоже, ты знаешь о Талисмане Вождя куда больше, чем хочешь показать, - без обиняков, не сводя с хоббита тяжелого взгляда, заговорил Отон. - И я должен узнать, во-первых, откуда тебе ведомо все это, и, во-вторых, почему ты скрыл это от меня?
- Мой капитан, я ничего не скрывал и сказал все, что знаю, - принялся отпираться хоббит. - Я читал много наших старинных летописей, повествующих о днях Войны за Кольцо - там немало сказано о природе Колец Власти. Я лишь догадался, вновь увидя сходные с прочитанным признаки.
- Сходные с чем?
Взгляд Отона, казалось, сейчас пробуравит Фолко насквозь; на лбу у хоббита выступила испарина, он с усилием отвел глаза - и заметил край тускло-желтого ободка на пальце Отона, сейчас полускрытого складками плаща, очевидно, предводитель отряда не хотел, чтобы его кольцо было замечено, но отвлекся на миг, и ткань сползла.
- Ну... с тем, что я чувствовал, с тем, как оно действовало...
- А как действовали те. Великие Кольца Прошлого?
Фолко замешкался. Взгляд Отона не смягчился, голос был сух и жесток; однако выкладывать все, что он знал, этому человеку Фолко все равно не стал. Где умалчивая, где привирая, он рассказал о свойствах Кольца Всевластия, Девяти Мертвецких, Семи Гномьих и Трех Эльфийских так, чтобы все как можно больше походило на проявления нового Талисмана, хотя, говоря, сам еще яснее понял, что данное Отону Кольцо несколько иного свойства. Оно действовало грубо, впрямую, так, что все ощущали его непосредственное присутствие; похоже было, мелькнула у хоббита неожиданная догадка, что Талисман - это лишь опознавательный знак, скованный Олмером для того, чтобы легче и быстрее собрать под свои штандарты остатки служивших Саурону.
По мере того как хоббит говорил, лицо Отона все больше бледнело, бисеринки пота высыпали на висках и лбу, хотя в шатре было совсем не жарко; руки тревожно мяли край накинутого на плечи плаща; он словно стоял на пороге чего-то необычайно важного для себя, но никак не мог решиться переступить этот порог - потому что возврата оттуда уже не будет. Не жалея красок, Фолко расписал ужасную гибель Девятерых - и не без тайного удовлетворения заметил, как пальцы Отона поспешно и со страхом сдернули Талисман с его правой руки. Сразу стало легче дышать и мыслить, в голове прояснилось.
Предводитель отряда молча сидел, погруженный в какие-то мрачные раздумья, не замечая закончившего свою отнюдь не до конца правдивую повесть Фолко. Наконец Отон поднял глаза; в его взгляде, смятенном, слегка растерянном, Фолко прочел жгучее желание задать еще какие-то вопросы и страх того, что, задав их, он в какой-то мере окажется зависим от этого подозрительного половинчика, которого он обязан был целым и невредимым доставить Вождю для допроса, и уж ни при каких обстоятельствах не вступать с подозреваемым во всяческие подобные разговоры! Но ему неудержимо, смертельно хотелось узнать еще, и это желание в конце концов победило.
- И ты думаешь... что Талисман Вождя - это нечто вроде тех колец, что носили Призраки?
- Что я могу думать? Я лишь высказал свои догадки, - скромно потупился хоббит.
- Но кто же тогда Вождь?! - тут Фолко смог наконец мысленно утереть честный трудовой пот, ибо в голосе Отона был страх, страх и недоумение, переходящее в почти неприкрытое отчаяние.
- О! - поднял палец Фолко. - Он тот, перед которым мы. Смертные, должны лишь пасть ниц и служить его орудием, ибо не дано и не может быть дано нам прозреть его пути и цели. Великая сила вернулась, капитан. Мы служим ей.
Отчего же ты так побледнел?..
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Жюль Верн
Акунин Борис
Орловский Гай Юлий
Доценко Виктор