- растерялся я.
главное - на нас работает. Если эти бестии чуют сквозняк из двери, значит,
и дверь нам показать смогут, а?
упрямство. Тогда Линекер хитровато улыбнулся:
развеселила меня. Нет, с ним надо держать ухо востро. Надо же, как
повернул. Беспроигрышный вариант - их двое, я - один.
убедиться, что между собой они не общаются. Наш звукоулавливатель передает
только их дыхание.
зеленая, трудно надеяться на благоприятный выход из экстремальной
ситуации.
ним, я устроился на месте бедняжки Боя.
отрывистыми, я бы сказал, нервными. Они высоко подпрыгивали вверх, как бы
давая понять, что если мы попробуем вторгнуться в их владения, они будут
вынуждены применить силу и достанут бот, на какой бы высоте он ни летел.
способно на такие полеты!
нас.
Невидимость включена. И все равно как-то чуют. Не представляю, как к ним
подобраться...
же аборигены смешно закрутили головами. Смешно-то смешно, но заглядывать в
их глаза без особой нужды не хотелось. Они были по-прежнему
голубовато-холодны и жестоки.
переключил на самый слабый импульс. Я, невольно увлеченный происходящим,
подался к Старадымову, показал глазами:
который сосредоточенно ловил муравьев и быстрыми движениями размазывал их
по стволу. Мощный луч узконаправленного силового поля придавил его к
земле, но на лице не показалось даже признака недоумения, какой непременно
бывает у людей, когда с ними происходит нечто непонятное, лишь рот,
обнажив острые желтые клыки, исказился в злобной гримасе. А когда Джерри,
откинув колпак, свесился через бортик и абориген узрел прямо над собой
сосредоточенную физиономию нашего друга, его взгляд зажегся почти
человеческой ненавистью, а мощные мышцы, пытаясь преодолеть силовое поле,
напряглись так, что вот-вот готовы были со звоном лопнуть. Впечатление
было такое, будто испытываются на прочность металлопластиковые тросы.
части от злобы. Я видел, что, заметив Джерри, к нам со всех сторон несутся
его соплеменники. Их физиономии напрочь вышибли у меня веру во
всемогущество техники. Я резко повернулся к Юрию. Взгляд Старадымова
оставался спокойным, будто он находился не на Терре Инкогнита, а сидел за
пультом тренажера где-нибудь в Центре подготовки космодесантников под
тихим земным городком с таким волшебным названием Иволгинск.
словно разном ткнулись лбами в невидимую стену. Линекер, не обращая на них
внимания, нажал кнопку парализатора, и наш будущий собеседник разом обмяк.
В Музее игрушки мне приходилось видеть надувных резиновых осликов. Когда
из них выпускали воздух, они становились такими же скучными.
смешком добавил: - Только не перепутай кнопки, а то по оплошности уберешь
круговое поле... Я, пожалуй, с этой стайкой не справлюсь.
свирепея все больше и больше, продолжали настырно биться о силовое поле.
чего доброго, погибнут от стресса.
Затем перемахнул через бортик, а Старадымов практически одновременно
выключил силовое поле и нажал кнопку подъема. Бот стал резко набирать
высоту.
сообразив, что перед ними пустое место разбежались.
соседей и выбрались из бота, Джерри посмотрел на меня:
желания искать общий язык с таким малопривлекательным созданием природы.
произнес Юрий, обращаясь к Линекеру, - а ты, Джерри, подготовь свои
биоприборы.
командирские интонации, но мне стало сразу понятно, насколько он прав.
Наступило то время, когда Старадымов в силу своей профессиональной
подготовки был просто обязан взять руководство нашей стихийно возникшей
маленькой группой на себя. Я кивнул и направился к грузовому отсеку.
в силовой кокон.
Действие парализатора закончилось, и теперь "малыш", плотно спеленутый
силовым полем, злобно скалился. Пошевелиться он не мог, и в глубине глаз я
различал безысходность и отчаяние. Джерри нагнулся и подхватил его на
руки, но тут же резко отдернул голову:
нос. Однако реакция спасла Джерри, и мощные клыки звучно клацнули в
воздухе.
уложенному на траву потенциальному собеседнику.
как-то испытывал ее чарующую силу на взбешенном мустанге - такое было
домашнее задание. Представьте, лошадь присмирела и спокойно проследовала в
загон, а я получил положительную оценку от самого строгого из наших
профессоров. Однако абориген продолжал смотреть на меня, мягко говоря,
неприязненно.
голосу прямо в скромное сознание нашего "малыша". Можно было просто
думать, и мысли, так же, как и слова, должны были пробиться в его мозг, но
я чувствовал себя увереннее, слыша собственный ласковый голос.
нас самые добрые намерения. Я просто хочу поболтать с тобой о том, о
сем... Улыбнись, покажи, что ты меня понимаешь...
ретранслятор, который должен был передать, о чем думает собеседник,
молчал.
должно быть больно. Пойми, ты просто не можешь пошевелиться. Ведь, правда,
кокон нисколько не давит?.. Скажи, сколько тебе лет? Не знаешь? Ну и
ладно... У тебя есть мама? А папа?.. Ты живешь где-нибудь рядом? В пещере?
Или у вас есть шалаш? Может, на деревьях?
становилось жутковато. Я чувствовал себя убитым горем родственником,
который пытается вести беседу с тем, кто никогда не встанет со смертного
одра. Но мой собеседник был полон жизненных соков и яростно вращал
глазами, пытаясь добраться до меня. Из последних сил удерживая на лице
приветливую улыбку, я нес совершеннейшую уж ахинею:
поговорить с моим другом, он очень симпатичный и добрый. Ты же помнишь,
как хотел укусить его, а он даже на тебя не обиделся. Он очень хороший,
его зовут Джерри, и у него в лесу живет много знакомых зверушек. Они все
очень любят его. Когда у кого-нибудь заболит лапка, он лечит...
архизлобные. Помучившись еще минут двадцать, я отключил ретранслятор,
обессиленно повернулся к Линекеру и простонал:
Старадымову.