храбро разъяснила: - Я знаю, тебе нужно все... всю... прямо сразу.
когда спросит вслух - из вежливости? Из сострадания к его уродству? Из
уважения? Пес их разберет...
коротенькая, так легко девчонка одета ночью - но она ответила сразу:
Полюбить хотела бы. Тогда было бы и "все-всю", и многое другое. Полюбить
хотела бы... Так, чтобы с ума сойти, чтобы стлаться...
для чего жить. Потому что все начнет получаться. Потому что даже то, что и
так получалось, станет получаться вдесятеро лучше.
возрасте и положении все иначе. Надо притиснуть девушку, побарахтаться
чуток... - и по делам. Чтобы излишнее возбуждение не препятствовало
надлежащей колке дров.
Долго не отвечала.
что слышишь ушами. Это рассогласование... кажется, душа взорвется от
какого-то отчаяния. Я не могу объяснить... Пожалуйста, говори, что
думаешь!
ударил себя по вискам. - Не знаю!!
мягкую хвою, засыпавшую землю. Сима сразу же села рядом с ним.
вслух не сказал.
пересохло от этой невероятной, ошеломляющей близости ее "всего-всей" к его
сразу напрягшемуся телу, где-то в водовороте мыслей успело мелькнуть едва
ли не отцовское: да, вроде бы не замерзла... Он запрокинулся, отстраняясь;
обеими руками оперся на землю позади себя. Хрипло сказал:
она задыхается так же, как он.
прислали. Но Сима закричала в ужасе:
всем телом.
мимолетного почти обладания.
заботливая мама провела рукой по его голове.
через секунду: - Наверное... Так бывает.
не по внешности, нет... Я не вру!
у тебя с нею было это... как ты говоришь... притиснуть и... облегчиться.
Но ты и на колени готов был встать перед нею. И защитить был готов, когда
чувствовал, что ей больно, только не понимал, отчего. Неужели ты этого не
помнишь? Неужели не успел заметить? Почему замечаешь только плохое?
никто не заметил...
сути, до сердцевины. - Послушай. Есть масса вещей... не только в делах
любовных, просто я тебя хочу зверски, поэтому мы на них зациклились...
знать не может... не должен!
делают или думают только плохие люди!
не могут быть плохими. Они - люди, и все!
Можешь ему это передать при случае. А я в девятом классе с толпой, что
называется, себе подобных, ходил стекла бить в русском посольстве.
Думаешь, ему это приятно знать? Думаешь, простить - раз плюнуть? Да и
ты... - вдруг сообразил он, и слова застряли в горле.
себя, чем на девочку. Он потерял нить разговора. То, что для него было
сутью, для нее будто вообще не существовало, она не понимала, о чем речь.
Потому что ты очень хороший! - она даже ногой притопнула. - В человеке не
может не быть того, что он в себе не любит! В этом можно захлебнуться, но
без этого человека нет! Когда ты не любишь свое плохое - это и есть твое
хорошее! Тебе со страху кажется, что все относятся к тебе так, как ты
относишься к своему плохому. А на самом деле все относятся к тебе так, как
ты к нему относишься!
захохотал. Сима растерянно провела ладонями по щекам.
видимо, найти математически точные определения, - что все не любят тебя
так, как ты не любишь то, что считаешь в себе плохим. А на самом деле все
любят тебя ровно настолько, насколько ты не любишь то, что считаешь в себе
плохим. И у всех так, и ты ничем в этом смысле от нас не отличаешься.
Только мы все унижены по сравнению с тобой, потому что не можем открыться
тебе так, как хочется... и как надо. Ведь если не знать, что есть в
человеке плохого, то никогда не узнаешь его отношения к этому плохому!
опустился на землю и сказал глухо, даже не глядя на Симу:
голову. Она стояла, жалобно остолбенев, как подстреленная на лету. Хотя
подстреленные падают. А она не падала. Едва заметно, быть может, сама не
отдавая себе отчета в этом движении, она покачала головой. Отрицательно.
Он лег и повернулся на живот, к девочке затылком, щекой на щекотной хвое.
Сказал:
полчаса, потом встал. Розовый прилив восхода медленно накатывал на вершины
деревьев.
Акунин Борис
Круз Андрей
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Пехов Алексей
Афанасьев Роман