вообще надоело, лезу сначала в жилотсек, а потом наверх, и устраиваюсь на
остатках поворотной платформы. Здесь же Знахарь - весь из себя разлегся и
на орла глядит.
мне хуже всех. Плыли бы вы лучше на своем железном корабле туда, где
кольцевые горы и река большая в море впадает. Поднялись бы по реке, а там
по степи уже и на коробке этой можно.
кольцевых гор чуть плавбазу не угробили и сами не погробились, когда еще в
самом начале экспедиции сунулись туда расследовать, что там за очаг такой
активный. Не умели разбирать направленность по спектру и лезли в самые
дурные места и там, и на Востоке.
в августе. Пора на боковую. В отсеке дневной народ спать готовится -
Амгама уже пристегнут к бывшей Керитовской койке. Чисимет тряпочкой свой
меч протирает. В углу Знахарь поскуливает - он вперед залез и уже успел в
очередной раз обвариться чаем. Амгама рассказывает Дрону вполголоса то ли
легенду, то ли повесть документальную, я завязки не слыхал, и поэтому для
меня она начинается с того, что "Черные послы приходили еще через год, и
еще через год". Передавая ответ вахлаков Черным послам, Амгама очень
хорошо подражает презрительной невозмутимости народа Орогоччу:
получите." И сказал на то старший из послов: "Упрямство ваше не принесло
вам выгоды. То, что ваша природа дает вам возможность спорить с нами, не
станет вашим спасением. Последний раз мы с вами говорим, а потом все будет
иначе." И сказал на то правитель: "Угроз мы не боимся, а вы теперь для нас
не послы, а чужеземцы ненадобные. И недалеки от того, чтобы врагами
стать". И больше не было от вахлаков Северного Орогоччу Черным послам ни
одного слова сказано. А через три года из степей пришли первые орки. Они
нападали ордами на большие города и шайками на мелкие селения. Гибли они
тысячами, но приходили десятками тысяч. И настал конец могуществу
Северного Орогоччу. Теперь там нет ни людей, ни жизни. Развалины да
южноорковские заставы, а почему они оттуда не уходят, никто не знает.
это же не мне рассказывали, а я просто слышал.
тоски ради избытия смотрю, свесив голову и искривив шею, как Дрон на
историко-политической карте запечатляет рассказку. Если рельеф-карты у нас
пестрые, то ИПК - сплошное белое пятно, разве что Озерный Край кое-как
закрашен. Серчо вдруг решение поменял:
эксцессов со стражей не будет.
уже по дну этого озера идем - оно же сохнет - по илу слежавшемуся.
Автопилот вполне справится с тем, чтобы регулировщиков наших не задавить.
около стола. Теперь мы делаем километров десять в час, а то и меньше, а до
озера сорок кэмэ. Амгама уже храпит, и я тоже хочу спать.
дуэтом - Амгама на пару с Серчо, и Сергей из башни подтягивает. Тихонечко
шуршит вентиляция, а больше никаких звуков. Лезу на крышу - там холодно,
но я сижу и любуюсь на звезды, ищу по привычке Большую Медведицу, и самое
интересное, что таки нахожу, только в хвосте у нее звезд больше чем
положено, и направлен он в другую сторону. Дорога, по которой мы шли,
куда-то делась, танк стоит на квелой траве, пологий склон очень плавно
уходит в воду. Озеро не впечатляет - лужа как лужа, только другого берега
в темноте не видать, да и днем, наверно, тоже не очень-то разглядишь
противоположную сторону. Цикады стрекочут, время от времени сова гукает, и
комары вокруг меня вьются, пищат тихонечко. Справа в сторонке огонек
горит, а приглядеться - еще пара отсветов, дым из труб, деревня там,
видать.
переправе. Для этого надо вытащить из носового багажника четыре понтона,
прицепить там, где положено, и компрессор на нагнетание поставить. Этим я
занимаюсь, а в деревушке тем временем огоньков все больше зажигается, и
мельтешение какое-то, видимо, народ с факелами забегал. Я, конечно, так,
на глаз, не могу разобрать, что там у них, и лезу в танк к экранам,
отдавив по дороге что-то Пьеро - не стал выяснять, что.
деревню. Там полнейший шухер: вахлаки мечутся между домами, собираются в
группки и несутся к озеру. А оттуда лезет на сушу нечто, на экране оно
выглядит вроде пятна расплывчатого. Четко выделяется несколько - пять
примерно - щупалец, они очень активно двигаются и пытаются ухватить
кого-нибудь из вахлаков, а они, не будь дурни, уворачиваются и по
щупальцам швыряют чем-то. Я хватаюсь за кнопки - лезть к рычагам времени
нет - и рву машину в сторону деревни. На ходу активностный датчик включаю
- ну и фон у этого осьминога! Восьмой порядок при ста процентах
материальности, такой коктейль не часто встретишь.
А-колебания. Сергей в рубке очухался, и я ему кричу: "Бьем осьминога!"
Кнопками на такой скорости управлять - хуже нет, но местность гладкая, и
за минуту мы подлетаем к месту битвы. Я фары включил и гусеницами в эту
дрянь въехал - она зеленая и склизкая. К тому же упругая, как кожаный
мешок, и с налету раздавить ее не получилось. Сергей выстреливает подряд
две напалмовые гранаты, вахлаки рубят по щупальцам топорами и секирами на
длинных рукоятках, а я кручусь на одной гусенице, надеясь расчленить
противника. Он этому неожиданно легко поддается и распадается на
нескольких, зеленовато-серых, с размерами моржа и движениями слизня,
только еще и с щупальцем спереди. По одному растекается напалм, и он явно
выбыл из сюжета. Еще одно существо занято сражением с вахлаками, они его
обливают из бочонков какой-то дрянью, нимало не смущаясь нашим появлением.
Значит, надо разбираться с этими тремя, что сзади нас.
одного в бок, а затем переезжаю. Тварь лопается и заливает землю темной и,
наверное, вонючей жижей, в которой булькают пузырьки. Голос Пьеро: "Беру
управление" - наконец-то он в кокпит добрался. В принципе, на ЦП мне не
место, но Серчо под руку не суется, доверив весь ход сражения мне.
утягиваются в озеро, а туда я уже не сунусь. Вахлаки благодарности не
высказали - взяли да ушли, ну и я отгоняю танк в сторону от деревни и
торможу. Оборачиваюсь - сзади Серчо сидит и внимательно так на меня
смотрит. Мои надежды на похвалу несколько гаснут, а слова Серчины их
добивают.
Восточного похода не вытворял. Будет конкурс дураков - даже там ты займешь
последнее место. Пьеро, отведи еще дальше от деревни, и там стоп. Сергей,
в башне до утра, не спать.
отстегивался и имеет весьма смутное представление о том, что случилось. Я
вкратце рассказываю и валюсь тоже. Заснуть так и не удается до рассвета, я
лежу и мыслю над своими подвигами, и постепенно прихожу к выводу, что
Серчо прав.
От гусениц поднимается гнилостный запах - они в ошметках слизи и пятнах
засохшей синей гадости, Пьеро размотал шланг до озера и смывает следы
сражения, но воняет от этого не меньше. Серчо, эффектно освещенный
восходящим солнцем, раскладывает мои действия на куски и долбает их, без
эмоций, но с не менее тошнотворной назидательностью.
полез на помощь. Тебя просили? Нет. Деревня у озера стоит, значит, вахлаки
этих спрутов одноруких особо не боятся и умеют их отваживать без помощи
нежелательных чужеземцев. Дальше: гнал ты до шестидесяти километров - это
на кнопочном-то управлении, с надутыми понтонами! Шальной обломок скалы,
бревно удачно обломанное - и не спасла бы армировка и двойные слои.
Кстати, и спасаемые могли их копьем пропороть, достаточно наговора пятой
силы, а такое даже Знахарь делает в полсекунды. - Знахарь при этих словах
удовлетворенно кивает. - Дальше, по ходу боя. Зачем ты их гусеницами
давить полез? Ну, испугалась бы эта дрянь, ну, утащила бы нас в озеро. Ты
уверен, что наша тонна плюсовой плавучести помогла бы? И не спасла бы нас
ни пушка, ни гранаты, разве что снова створки открывать.
принимается за свое дело. Чисимет со Знахарем бормочут - несведенную
очаровку снимают, я отскабливаю пластину объектива перископа. Амгама на
все смотрит, потом выпрашивает у Пьеро струйную насадку и довольно неплохо
домывает кормовую плиту и последние траки. Орел над нами снизился, головой
вертит.
винтовки?
было вообще внимания к себе не привлекать.
что там будет дальше. Сползает танк в воду, я включаю водомет, и плывем мы
узлов под пять, к другому берегу выберемся часам к шести вечера, а то и
ранее. Интересное образование этот противоположный берег. У нас его
Мелкогорьем окрестили, а я бы назвал чертовым лабиринтом - как только путь
к равнинам вычислили у нас, я бы такой маршрут ни в жизнь не измыслил.
обозвать живность - сошлись на слове "моноспрут". Эти споры меня заставили