к стене... Сделайте пару глубоких вдохов, вам будет легче...
какие-то смутные очертания. Клинышек острой бородки вдруг
сконцентрировался из теней, а затем проступили - рубашка, пиджак и
галстук. И костистая гибкая плеть помогающей мне руки. Я сообразил, что
рукава у пиджака - оторваны. Потому что согнулась во мраке - змеей -
стеариновая желтизна.
сожалению, мои часы куда-то исчезли. Но я думаю, что - не больше, чем
полчаса. Завалило нас, между прочим, довольно серьезно. У меня такое
ощущение, что рухнуло сразу несколько этажей. Просто чудо - что не
раздавило в лепешку. Вероятно, спасла арматура: лестница встала горбом. Но
она, как мне кажется, тоже - едва удерживает. Хорошо еще, что сохранилась
какая-то щель. Все же - доступ для света, для воздуха, вам это
требуется... - Человек осторожно, но сильно повлек меня куда-то назад. -
Ну? Получше? Вы можете передвигаться?.. Передвиньтесь, мне очень не
нравится кровля над головой...
из нее, точно зубы, высовывались обломки дерева и кирпича, и торчал
испачканный известью грубый тупой ботинок, лишь опершись, я понял, что это
- чья-то нога, и - упал, потому что рука у меня подломилась. - Ничего,
ничего... - бормотал помогающий мне человек. - Этот - мертв. Ничего,
ничего. Вы - привыкнете... - Напрягаясь, кряхтя от усилий, он приподнял
меня и, как куклу из тряпок, перевалил на другую сторону - оттащив после
этого и вновь прислонив к стене. - Ничего, ничего. Могло быть гораздо
хуже... - Я услышал протяжный замедленный мощный вздох: перекрытия там,
где мы только что находились, осели. - Ну, вот видите, - задыхаясь, сказал
человек. - Все же я научился немного чувствовать землю... Камень, дерево,
глина, песок, чернозем... А у вас этот внутренний голос еще не
прорезался?.. - Человек осторожно добавил. - Вы, кажется, узнали меня?..
Если честно признаться, то я никак не рассчитывал... Впрочем, может быть,
это - есть знак потаенной судьбы?.. Вам дается возможность увидеть иную
цивилизацию... Вы, наверное, слышите звон Вечных Колоколов?.. Здесь не
нужен рассудок, здесь надо - просто довериться... Камень-бог, мать-сырая
земля... Или все-таки будете ждать превращения в "мумию"?.. Говорю вам
опять: этот мир уже обречен... Мы должны породниться с землей - как
основой всей сущности...
неровный, как будто накатывающийся волнами. При известном воображении его
можно было принять за тревогу колоколов. Но одновременно я слышал, как
всхлипывает неподалеку какая-то женщина. Тихо всхлипывает, успокаивается,
кашляет в темноту. Вероятно, та самая, что при начале обстрела звала
Сережу. И еще я услышал противный скрежещущий долгий звук, словно когти
голодного зверя царапали камень. Лезут крысы? Но крысы из города давно
ушли. Я подумал, что надо бы тщательно осмотреть все завалы. Вдруг удастся
найти и расширить какой-нибудь ход. Вряд ли можно рассчитывать на то, что
нас откопают. Если город обстреливается, то аварийщикам не до нас.
Представляю, какая сейчас царит паника среди военных. Это что же - мятеж,
революция, переворот? Или, может быть, снова - образовался "прорыв
истории"? Ретроспекция, кстати, не лучше, чем переворот. До сих пор
неизвестны законы, по которым она развивается. Между прочим, "прорывы" -
все чаще и все сильней. Куриц как-то сказал, что именно история нас
погубит. Вряд ли части "спецназа" сумеют ограничить ее. Это значит -
появятся сотни и тысячи новых "мумий".
какая, к чертям собачьим, цивилизация под землей? Странно слышать от вас
подобные рассуждения. Вы же - физик, ученый, образованный человек. И вдруг
- явно невежественная секта "подземников". Это правда, что вы, живые,
лежите в гробах? Черт возьми, я и в бога-то никогда не верил! Неужели
теперь я поверю в какую-то чушь?..
возлюбит нас - только земля. А вы в детстве не пробовали - жевать сырую
землю? Этот - сладкий, этот - необыкновенный вкус! - Он легко и бесшумно,
как черное привидение, выпрямился. Впрочем, ровно настолько, насколько
позволил свисающий свод. Я заметил, что ребра камней проступают немного
отчетливей. То ли света прибавилось, то ли привыкли глаза.
громко сказала. Спокойно сказала. Как врач. - Он, по-моему, сумасшедший, я
давно за ним наблюдаю. Если можете, то просто не отвечайте ему. Нас
спасут, к нам пробьются, вы слышите: уже пробиваются...
действительно быстро усиливался. И вдруг стало понятно, что это работает
бур. Приближался он к нам буквально с каждой секундой, - заглушая собою
гудение колоколов. Пласт запекшегося кирпича дрогнул, треснул и вывалился.
Из пролома посыпались - крошка, удары кирки. Пересек темноту ослепительный
высверк фонарика. А за ним сквозь изломанность дранки просунулась голова -
защищенная чем-то вроде мотоциклетного шлема.
четвертый - погиб...
в пролом, деловито сказал. - Живы - двое. Габура, давай веревки...
Подстрахуем, им тут придется ползти...
впервые увидел завал: глыбы, доски, железо в прогнувшейся кровле. И
спокойную бледную женщину, выпрямленную, как кол. Перед ней почему-то
лежала на камне раскрытая книга. А глаза ее были расширены - в пол-лица.
профессора в лестничном закутке действительно не было...
пребыванием под завалом, с невообразимо разбухшей, разламывающейся
головой, с ощущением, что меня как будто пропустили через мясорубку,
еле-еле поднялся по грязной лестнице и после обычных предосторожностей
отпер дверь, то в прихожую немедленно выскочили Близнецы и, прищурив
глаза, синхронно прижав указательные пальцы к губам, чрезвычайно
таинственно и предостерегающе прошипели: Ш... ш... ш... - Выглядели они
далеко не лучшим образом: оба - в пятнах, похожих на розовые лишаи, и в
расчесах на серых бескровных с набрякшими венами лицах. Видимо,
сказывалось отсутствие нормальной еды. Вообще - обстановка, болотные
испарения.
сейчас в чем-нибудь разбираться.
ничего не успели. Потому что жена затолкала их обратно в комнату и
прикрыла дверь. А затем показала мне подбородком в сторону кухни.
делать...
меня подкосились колени. За столом, уставленным всеми нашими припасами,
раскорячившись, словно глубоководный краб, пожирая холодную вермишель,
приготовленную мне на вечер, наклоняясь и чавкая, сидел Леня Куриц.
прожевывая, дико таращась, промычал из горла что-то нечленораздельное.
Щеки его чернели небритостью, был заклеен исцарапанный лоб, и рубашка была
изжеванная, по-моему, сшитая из занавески. А на хлебнице рядом с горбушкои
батона лежал пистолет - вместо масла в масленке желтели две запасные
обоймы.
Тебе тут нельзя показываться...
него во рту, и, причмокнув от наслаждения, понюхал колбасную прелость.
было, я тысячу раз проверялся. А в твою парадную я вообще не заходил. Я
прошел чердаками с Садовой и спустился по лестнице.
оставшуюся вермишель и, дрожа, словно хищник, накинулся на чай с сухарями.
Сахара он себе положил ложек пять или шесть. И прихлебывал - щурясь и
цыкая от удовольствия. Я пока очень путано рассказывал ему - то, что знал.
Про налет, и про явки, и про Лелю Морошину. Про записку со словом
"предатель", которую я получил. Но он слушал меня до обидного
невнимательно. Лишь единожды, оторвавшись от кружки, невнятно переспросил:
Этого ей не простят... А ведь я собирался как раз на Конюшенный
переулок...
застарелая напряженность. Он, казалось, все время был собран и был начеку.
И прислушивался и поглядывал в сторону пистолета. Вероятно, готовый в
любую секунду - схватить его и стрелять. Говорил он короткими, рваными,
злыми, горячими фразами. Будто семечки, выплевывая их изо рта.
Разобраться, в чем дело, мне было довольно трудно. Или я от контузии пока
еще плохо соображал. В дополнение ко всему, он непрерывно ругался - через
каждое слово вставляя: Трам-тарарам!.. - Я давно уже не слышал такого
отборного мата. Интересно, что раньше Куриц не ругался - совсем. Тем не
менее, что-то начало слегка проясняться. А когда прояснилось, то
Лондон Джек
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Акунин Борис
Прозоров Александр
Посняков Андрей