ихний гадючник разворошил, то ли у них передышка какая-то кончилась, но
только стало в нашем домике тесно.
там моя переписка. Честно говоря, ничего нового я увидеть не ожидал,
однако смотрю - хо! - отозвался мой математик. Прямо под моим вопросом
теми же аккуратными маленькими буковками было выведено: "Твои друзья в
аду". Вот тебе и на! Что же это получается? "Кто ты, друг?" - "Твои друзья
в аду". Значит, их тут несколько... Почему же не пишут, кто они? Боятся? И
почему в аду? Нормальному человеку тут, конечно, несладко приходится, но в
аду... Я посмотрел на эту крашенную дверь. Может быть, там тюрьма? Или
что-нибудь похуже? Что же вы, ребята, толком ничего не сумели написать?
Не-ет, этот коридорчик надо взять под наблюдение. Но это потом, а что мне
сейчас написать? Чтобы они сразу все про меня поняли... Ч-черт, математики
этой я не знаю. Может быть, у них в этой формуле все зашифровано.
Напишу-ка я им, кто я есть, чтобы они знали, с кем имеют дело и на что я
годен. Напишу я им... Я достал припасенный огрызок карандаша и нацарапал
печатными буквами: "Бойцовый Кот нигде не пропадет". Очень мне
понравилось, как я это придумал. Любому ясно, что я - Кот, что я бодр и
готов к действию. Парашютистов этих я в гробу видал, ничего они мне здесь
не сделают. А если это ловушка и затеял эту переписку Корней - что ж,
пожалуйста, ничего такого я не написал.
посмотреть, что же у них за этой дверью. Недолго думая, взялся я за ручку
и потянул ее на себя. Открылась. Я думал - там комната какая-нибудь будет,
или коридор, или лестница... ну что у людей за дверями бывает? Так вот там
ничего такого не было. Камера там была. Три на три. Стены черные, матовые.
В стене напротив торчит круглая красная кнопка. И все. Ничего больше в
этой камере не было. Я когда эту камеру увидел, мне сразу расхотелось в
нее заходить. Да ну их, думаю, к шутам, чего я в этом склепе не видел?
Кнопок красных я не видел, что ли?
сказать, рядом. Ну, думаю, кажется, влип. Захлопнул дверь, зубы стиснул,
оборачиваюсь. Переднему по горлу и - в сад, думаю, а там ищи меня,
свищи...
угла какой-то человек с тележкой, с этакой платформой на колесиках. Я
засунул руки в карманы и этакой ленивой походочкой двинулся навстречу.
Коридор широкий, разминемся спокойно. А он уже близко со своей тележкой.
Глянул я на него - змеиное молоко! - черный! Мне сперва даже показалось,
что у него вообще головы нет, потом, конечно, присмотрелся и вижу: есть
голова. Но черная. То есть вся черная! Не только волосы, но и щеки, уши,
лоб, а губы красные, толстые, белки глаз так и сверкают, и зубы тоже. Это
с какой же планеты его занесло сюда такого? Я прижался к стене, уступая
дорогу изо всех сил - проходи, мол, не задерживайся, только не трогай...
Не тут-то было. Конечно же, он вместе со своей тележкой останавливается
около меня, ослепляет меня своими белками и зубами и хриплым нутряным
голосом произносит:
приятным таким, нормальным голосом - тенором или, я не знаю там,
баритоном.
и что? У нас на островах голубые живут, и никто им в нос не тычет. Одет
нормально, как все здесь одеваются - рубашка навыпуск, короткие штаны.
Только черный. Весь.
вас...
ты пока лучше не ищи, Корней сейчас занят до предела...
столичный, с придыханием. Стильно говорит. Ну, объясняет он мне что-то про
Корнея, где сейчас Корней и чем он занимается, а я все поглядываю на его
тележку и, честно вам скажу, ребята, ничего уже не слышу, что он там мне
говорит.
вот на этой тележке лежит у него громадный, вроде бы кожаный мешок.
Кожаный и снаружи как бы маслом облитый, коричневый такой, вроде как
куртка бронеходчика. Сверху он, значит, гладкий, без единой морщинки, а
внизу весь какой-то смятый, весь в бороздах и складках. И вот там, в этих
самых бороздах и складках, я еще в самом начале заприметил какое-то
движение. Сначала думал - показалось. Потом... В общем, там был глаз.
Оторвите мне руки-ноги - глаз! Какая-то складка там раздвинулась тихонько,
и глянул на меня большой круглый темный глаз. Печальный такой и
внимательный. Нет, ребята, зря я в этот коридор сегодня пошел. Оно
конечно, Бойцовый Кот есть боевая единица сама в себе и так далее, но
все-таки о таких встречах в уставе ничего не говорится...
точно..." А сам думаю: увези ты это от меня, в самом деле, ну чего ты
здесь встал? И понял мой черный, понял, что мне надобно передохнуть.
Говорит хриплым басом:
не трусь, Бойцовый Кот! Это ведь не джунгли...
дальше по коридору. Поглядел я ему вслед - змеиное молоко! - Тележка-то
катится сама по себе, а он рядом с ней вышагивает сам по себе, совсем
отдельно, и уже раздаются опять голоса: один, значит, хриплый бас, а
другой нормальный, но говорят они уже оба на каком-то неизвестном языке. И
на лопатках у этого черного надпись полукругом: ГИГАНДА. Хороша встреча,
а? Еще одна такая встреча, и я в собственные сапоги прятаться начну.
"Привыкай, алаец, привыкай". Не знаю, может быть, я когда-нибудь и
привыкну, но в ближайшие полста лет вы меня в этот коридор пряником не
заманите... Досмотрел я, как они в этот склеп втиснулись, захлопнули за
собой дверь, да и пошел от этого поганого места. Держась за стену.
нуль-кабину прибывают по двое, по трое. По ночам и особенно под утро от
"призраков" в саду сплошной мяв стоит. Некоторые вываливаются прямо из
чистого неба - один в бассейн угодил, когда я утром купался, тоже устроил
мне переживание. И все они к Корнею, и все они галдят на разных языках, и
у всех у них дела, и у всех срочные. В холл выйдешь - галдят. В столовую
придешь пищу принять - сидят по двое, по трое, кушают и опять же галдят,
причем одни поели - другие откуда-то приходят... Я на это просто смотреть
не мог: сколько они хозяйского добра даром переводят, хоть бы с собой
приносили, что ли... Неужели не понимают, что на всех не напасешься?
Совести у людей нет, вот что я вам скажу. Правда, надо им все-таки отдать
справедливость. Все-таки мешков среди них с глазами я больше не заметил.
Были среди них, конечно, довольно жуткие экземпляры, но чтобы совсем уж
мешок - нет, таких больше не было. И на том спасибо. Я день терпел, два
терпел, а потом от этого нашествия, честно скажу, ребята, просто сбежал.
Возьмешь с утра Драмбу - и на пруды километров за пятнадцать от этого
постоялого двора. Я там пруды нашел, роскошное место, камыши, прохлада,
уток видимо-невидимо...
я должен был там среди них ториться, подслушивать там, подсматривать,
мотать на ус. Но ведь, ребята, я же старался. Сядешь где-нибудь в уголке в
гостиной, рот раскроешь, уши развесишь - ни черта не понять. Галдят на
непонятных языках, чертят какие-то кривые, мотают друг у друга перед носом
какие-то рулоны голубой бумаги со значками, один раз даже карту империи
вывесили, битый час по ней пальцами ползали... уж казалось бы, чего проще
- карта, а так я и не понял, чего они друг от друга добивались, чего не
поделили... Одно я, ребята, понял: что-то у нас там происходит или вот-вот
должно произойти. Потому весь этот гадючник и зашевелился.
Разобраться в обстановке я не умею, помешать им никак не могу, и остается
мне рассуждать примерно так: раз они меня здесь держат - значит, я им
зачем-то нужен, а раз я им нужен, то что бы они там не затевали, а рано
или поздно ко мне обратятся. Вот тогда мы и посмотрим, как действовать. А
пока будем на пруды ходить, Драмбу муштровать и ждать - может, что-нибудь
подвернется.
один. Я последние дни Корнея редко видел, да и то вокруг него всегда народ
толокся. А тут сидит один, молоко пьет. Ну, поприветствовал я его, сажусь
напротив. И странно мне как-то стало - соскучился я по нему, что ли? Тут
все дело, наверное, было в его лице. Хорошее у него все-таки лицо. Есть в
нем что-то очень мужественное и в то же время, наоборот, детское, что ли?
В общем, лицо человека безо всяких тайных умыслов. Такому и не хочется
верить, а веришь. Разговариваем мы с ним, а я все время себе напоминаю:
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Витковский Евгений