Чтение 13–й страницы книги ~Путь на Альматею~

Юрковский взял половник и стал разливать бульон по тарелкам.

- Тяжелый обед, - сказал он.

- Вкусно пахнет, - сказал Михаил Антонович. - Может быть, дольешь мне
еще чуть-чуть, Володенька?

- Хватит, - жестко сказал Быков. Он медленно хлебал бульон, по-детски
зажав ложку в кулаке, измазанном графитовой смазкой.

Все молча стали есть. Моллар с трудом приподнялся и снова лег.

- Не могу, - сказал он. - Простите меня, не могу.

Быков положил ложку и встал.

- Рекомендую всем пассажирам лечь в амортизаторы, - сказал он.

Дауге отрицательно покачал головой.

- Как угодно. Но Моллар уложите в амортизатор непременно.

- Хорошо, - сказал Юрковский.

Дауге взял тарелку, сел на диван рядом с Молларом и принялся кормить
его с ложки, как больного. Моллар громко глотал, не открывая глаз.

- А где Иван? - спросил Юрковский.

- На вахте, - ответил Быков. Он взял кастрюлю с остатками супа и
пошел к люку, тяжело ступая на прямых ногах. Юрковский, поджав губы,
глядел в его согнутую спину.

- Все, мальчики, - сказал Михаил Антонович жалким голосом. - Начинаю
худеть. Так все-таки нельзя. Я сейчас вешу двести с лишним кило - подумать
страшно! И будет еще хуже. Мы все еще падаем немножко.

Он откинулся на спинку кресла и сложил на животе отекающие руки.
Затем поворочался немного, положил руки на подлокотники и почти мгновенно
заснул.

- Спит, толстяк, - сказал Дауге, оглянувшись на него. - Корабль
затонул, а штурман заснул. Ну, еще ложечку, Шарль. За папу. Вот так. А
теперь за маму.

- Нье могу, простите, - пролепетал Моллар. - Нье могу. Я льягу. - Он
лег и начал неразборчиво бормотать по-французски.

Дауге поставил тарелку на стол.

- Михаил, - позвал он негромко. - Миша.

Михаил Антонович раскатисто храпел.

- С-сейчас я его ра-азбужу, - сказал Юрковский. - Михаил, - сказал он
вкрадчивым голосом. - М-мидии. М-мидии со с-специями.

Михаил Антонович вздрогнул и проснулся.

- Что? - пробормотал он. - Что?

- Нечистая с-совесть, - сказал Юрковский.

Дауге поглядел на штурмана в упор.

- Что вы там делаете в рубке? - сказал он.

Михаил Антонович поморгал красными веками, потом заерзал на кресле,
едва слышно сказал: "Ах, я совсем забыл..." - и попытался подняться.

- Сиди, - сказал Дауге.

- Т-так что вы там д-делаете?

- И на кой бес?

- Ничего особенного, - сказал Михаил Антонович и оглянулся на люк в
рубку. - Право, ничего, мальчики. Так только...

- М-миша, - сказал Юрковский. - М-мы же видим, что он что-то
з-задумал.

- Говори, толстяк, - сказал Дауге свирепо.

Штурман снова попытался подняться.

- С-сиди, - сказал Юрковский безжалостно. - Мидии. Со специями.
Говори.

Михаил Антонович стал красен как мак.

- Мы не дети, - сказал Дауге. - Нам уже приходилось умирать. Какого
беса вы там секретничаете?

- Есть шанс, - едва слышно пробормотал штурман.

- Шанс всегда есть, - возразил Дауге. - Конкретнее.

- Ничтожный шанс, - сказал Михаил Антонович. - Право, мне пора,
мальчики.

- Что они делают? - спросил Дауге. - Чем они заняты, Лешка и Иван?

Михаил Антонович с тоской поглядел на люк в рубку.

- Он не хочет вам говорить, - прошептал он. - Он не хочет вас зря
обнадеживать. Алексей надеется выбраться. Они там перестраивают систему
магнитных ловушек... И отстаньте от меня, пожалуйста! - закричал он тонким
пронзительным голосом, кое-как встал и заковылял в рубку.

- Mon dieu, - тихо сказал Моллар и снова лег навзничь.

- А, все это ерунда, барахтанье, - сказал Дауге. - Конечно, Быков не
способен сидеть спокойно, когда костлявая берет нас за горло. Пошли.
Пойдемте, Шарль, мы уложим вас в амортизатор. Приказ капитана.

Они взяли Моллара под руки с двух сторон, подняли и повели в коридор.
Голова Моллара болталась.

- Mon dieu, - бормотал он. - Простите. Я есть весьма плехой
межпланетникь. Я есть только всего радиооптикь.

Это было очень трудно - идти самим и тащить Моллара, но они все-таки
добрались до его каюты и уложили радиооптика в амортизатор. Он лежал в
длинном, не по росту, ящике, маленький, жалкий, задыхающийся, с посиневшим
лицом.

- Сейчас вам станет хорошо, Шарль, - сказал Дауге.

Юрковский молча кивнул и сейчас же сморщился от боли в позвоночнике.

- П-полежите, отдо-охните, - сказал он.

- Хороше-о, - сказал Моллар. - Спасибо, товарищи.

Дауге задвинул крышку и постучал. Моллар постучал в ответ.

- Ну, хорошо, - сказал Дауге. - Теперь бы нам костюмы для
перегрузок...

Юрковский пошел к выходу. На корабле было только три костюма для
перегрузок - костюмы экипажа. Пассажирам полагалось лежать в
амортизаторах.

Они обошли все каюты и собрали все одеяла и подушки. В обсерваторном
отсеке они долго устраивались у перископов, обкладывали себя мягким со
всех сторон, а потом легли и некоторое время молчали, отдыхая. Дышать было
трудно. Казалось, на грудь давит многопудовая гиря.

- П-помню, на курсах нам давали с-сильные перегрузки, - сказал
Юрковский. - П-пришлось сбрасывать в-вес.

- Да, - сказал Дауге. - Я совсем забыл. Что это за чепуха про мидии
со специями?

- В-вкусная вещь, правда? - сказал Юрковский. - Наш штурман в-вез
тайком от к-капитана н-несколько банок, и они взорвались у него в
ч-чемодане.

- Ну? - сказал Дауге. - Опять? Ну и лакомка! Ну и контрабандист! Его
счастье, что Быкову сейчас не до этого.

- Б-быков, наверное, еще н-не знает, - сказал Юрковский.

"И никогда не узнает", - подумал он. Они помолчали, потом Дауге взял
дневники наблюдений и стал их просматривать. Они немного посчитали, потом
поспорили относительно метеоритной атаки. Дауге сказал, что это был
случайный рой. Юрковский объявил, что это кольцо.

- Кольцо у Юпитера? - презрительно сказал Дауге.

- Да, - сказал Юрковский. - Я давно это подозревал. И теперь вот
убедился.

- Нет, сказал Дауге. - Все-таки это не кольцо. Это полукольцо.

- Ну, пусть полукольцо, - согласился Юрковский.

- Кангрен большой молодец, - сказал Дауге. - Его расчеты просто
замечательно точны.

- Не совсем, - сказал Юрковский.

- Это почему же? - осведомился Дауге.

- Потому что температура растет заметно медленнее, - объяснил
Юрковский.

- Это внутреннее свечение неклассического типа, - возразил Дауге.

- Да, неклассического, - сказал Юрковский.

- Кангрен не мог этого учесть, - сказал Дауге.

- Надо было учесть, - сказал Юрковский. - Об этом уже сто лет спорят,
надо было учесть.

- Просто тебе стыдно, - сказал Дауге. - Ты так бранился с Кангреном в
Дублине, и теперь тебе стыдно.

- Балда ты, - сказал Юрковский. - Я учитывал неклассические эффекты.

- Знаю, - сказал Дауге.

- А если знаешь, - сказал Юрковский, - то не болтай глупостей.

- Не ори на меня, - сказал Дауге. - Это не глупости. Неклассические
эффекты ты учел, а цена этому сам видишь какая.

- Это тебе такая цена, - рассердился Юрковский. - До сих пор не читал
моей последней статьи.

- Ладно, - сказал Дауге, - не сердись. У меня спина затекла.

- У меня тоже, - сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал
на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул. -
П-посмотри-ка, - сказал он.

Они стали смотреть в перископы. "Тахмасиб" плавал в пустоте,
заполненной розовым светом. Не видно было ни одного предмета, никакого
движения, на котором мог бы задержаться взгляд. Только ровный розовый
свет. Казалось, что смотришь в упор на фосфоресцирующий экран. После
долгого молчания Юрковский сказал:

- Скучно.

Он поправил подушки и снова лег на спину.

- Этого еще никто не видел, - сказал Дауге. - Это свечение
металлического водорода.

- Т-таким н-наблюдениям, - сказал Юрковский, - грош цена. Может,
пристроим к п-перископу с-спектрограф?

- Глупости, - сказал Дауге, еле шевеля губами. Он сполз на подушки и
тоже лег на спину. - Жалко, - сказал он. - Ведь этого еще никто никогда не
видел.

- Д-до чего м-мерзко ничего не делать, - сказал Юрковский с тоской.